Добрая традиция - Перфильева С. (книги без регистрации txt) 📗
Стефани вымученно улыбнулась и с притворным равнодушием ответила:
— Да, я видела, как он ее приглашал, — до того, как ушла в туалет.
Несмотря на ее сопротивление, Деймиан вытащил двенадцатилетнюю девчонку танцевать, и сейчас она вся светилась от счастья. Ее хвост летел по воздуху, скобки на зубах блестели от широкой улыбки, а щеки разгорелись.
— Он хороший человек, — сказала Джойс. — Очень хороший.
Стефани не сразу ответила. Тут подошли муж Джойс, Анджело, и его брат Карло, и у них завязалась беседа. Стефани снова смотрела на Макаллистера. Джойс права. Он хороший человек.
Совершенно неожиданно у нее в глазах защипало от слез. Он хороший человек… А она — идиотка. Почему она не успокоилась, когда он ее просил? Почему не попыталась посмотреть на вещи с его точки зрения? Все, что он делал, было из лучших побуждений, потому что он думал о ней.
Стефани вытащила из сумочки платок и вытерла слезы раскаяния, от которого у нее разрывалось сердце. Она сама испортила вечер, который мог быть таким прекрасным, испортила своей раздражительностью и гордостью. Стефани вернула платок на место и защелкнула сумочку. Хватит ли у нее мужества подойти к нему? Извиниться? Или слишком поздно? Может, он уже нашел себе какую-нибудь другую девушку, пока она наслаждалась своей неприступностью?
Она повернулась и оглядела танцплощадку. Танец закончился. Эми сидела со своими родителями. Она запаниковала. Где же Макаллистер? Он ведь не мог уйти?..
О Господи! Она почувствовала, что тонет в собственном отчаянии. Уже погрузившись в него с головой, она осознала, что кто-то тронул ее сзади за плечо. Прежде чем повернуться, Стефани уже знала, кого увидит. От этой уверенности даже голова закружилась.
— Стефани? — Макаллистер приглаживал растрепавшиеся от танцев волосы рукой.
Глаза его были полны печали. Оркестр играл «Оставь последний танец для меня». Он протянул руку и улыбнулся, сердце Стефани перевернулось. Она встала.
— Мне так жаль, — прошептала она.
— Я знаю, — ответил он просто. И она поняла, что все забыто. Прощено и забыто. Их отношения снова в полном порядке.
Деймиан крепко взял ее за руку и повел на танцплощадку. Он легко развернул ее. Стефани положила левую руку ему на плечо. Он, взяв ее правую ладонь, уютно пристроил ее у себя на груди и притянул Стефани поближе. Так близко…
И ей показалось, что она в жизни не была счастливее.
Макаллистер упивался сознанием того, что эта женщина наконец оказалась в его объятиях. Наслаждение было таким сильным, что напоминало боль. Но если это и боль, решил он, то он может наслаждаться ею.
Не подходить к Стефани весь вечер было просто адом для него. Хотя он намеревался выдержать эту тактику до конца. Но когда увидел, как она вытирала слезы, его упрямства как не бывало. Проклятая гордость — это все, что их разделяет. Ее гордость… ее и его. Но слезы Стефани покончили с его гордостью.
А теперь ее эротические духи кружили ему голову. Грудь ее невинно упиралась в его, отчего что-то случилось с его самоконтролем. Прикосновения ее бедер провоцировали мысли, неуместные на оживленной танцплощадке… и стимулировали физическую реакцию, единственно подходящее место для которой — спальня.
Он застонал. Стефани слегка откинулась и посмотрела на него. В ее глазах — огромных, светящихся — было беспокойство.
— Я наступила тебе на ногу?
— Нет, ничего подобного.
— А я подумала, что, видимо, являюсь причиной этого ужасного стона.
— Ради всего святого, почему ты так решила? — усмешка сверкнула в его глазах.
— У моих туфель очень острые каблуки, и я подумала, что, может быть, уколола тебя…
— Нет, я же сказал, ты не наступила мне на ногу.
— Тогда что же явилось причиной такого ужасного стона, как если бы ты был…
— В агонии?
— А ты в агонии?
Он глубоко вздохнул.
— В смертельной.
— Это?..
— Это… у меня… э… личное.
— Что-то, о чем ты не хочешь говорить?
Они добрались до угла танцплощадки, и при повороте он использовал этот маневр — довольно умно, как ему показалось! — чтобы еще крепче прижать ее к себе.
Стефани все смотрела на него, закинув голову. И не болит ли у нее шея от этого неестественного положения? Но шея у нее красивая — белая, лебединая, грациозная. Если бы он все еще рисовал, то наверняка бы нарисовал ее. Во всей ее красе…
— Ах, — глаза ее блеснули, дразня, — теперь я поняла, в чем твоя проблема. Я догадалась по тому, как ты смотришь на мою шею: ты вампир, жаждущий крови. И тебе не терпится затащить меня в темный уголок, чтобы высосать мою кровь!
— Не виновен… по крайней мере, что касается вампирства. — Он поднял к губам ее правую руку и поцеловал. — Хотя утащить тебя в темный угол, — он прочистил горло, — хотелось.
Ее щеки слегка порозовели, ресницы затрепетали — реакция смущенной девушки, подумал он. Но девушка ли она? Конечно, нет. Они с Гулдом были помолвлены несколько месяцев. И она, вполне вероятно, весьма опытная женщина.
— Я думаю, — прошептал он ей в ухо, — пора уходить. Мы поедем ко мне, выпьем по чашечке кофе, по рюмочке на ночь…
Ее шелковые пряди щекотали ему губы, и он уткнулся в ее шею и поцеловал нежную кожу под ухом. Он почувствовал, как она затрепетала. Правой рукой он мягко обнял ее за бедра и нежно прикоснулся пальцами к тому месту, где спина изгибалась и переходила в маленькую аккуратную попку.
От интимности его прикосновения Стефани вздрогнула, и, хотя это было едва заметно, такое доказательство ее беззащитности тронуло Макаллистера до глубины души.
Минуту назад его намерением было без отлагательства заманить это очаровательно-кокетливое создание в постель. Теперь его захлестнул порыв нежности. И в дополнение к этому — подумать только! — он ощутил себя рыцарем.
У него просто голова шла кругом.
Он с самого начала знал, что если когда-нибудь поцелует губы этой прекрасной чаровницы, то будет потерян навсегда. О чем он не догадывался, так это о том, что даже без единого поцелуя она сможет завладеть его сердцем. Его сердцем, Боже мой!
Он сжался от страха. Ему нужно время. Время, чтобы подумать. Надо отступать. Немедленно отступать, чтобы дать себе возможность накопить сил для борьбы…
— Да. — Стефани уронила голову ему на грудь. — Я бы хотела увидеть твой дом. Рюмочка на ночь — звучит заманчиво… ммм… — Она вздохнула, и ее теплое дыхание поднялось к нему. Пахло вином.
Он заметил, что за ужином она выпила один-два бокала вина. Это не много, и он догадывался, что она совсем не привыкла к спиртным напиткам. В ней появились какая-то мечтательность и сонливость, которых не было до ужина. Она сильнее прижалась к нему щекой и, как котенок коготками, впилась пальцами левой руки в его плечо. Он стиснул зубы, стараясь подавить желание, захлестнувшее его с новой силой.
— У тебя сонный голос, — проговорил он, цепляясь за свое рыцарство, — может, отложим осмотр до следующего раза?
Она отрицательно покачала головой — он почувствовал, как ее скула потерлась о его сосок. Он взмолился о крепости духа.
— Ты уверена?
Стефани скользнула рукой по его плечу и нежно обняла за шею.
— Я уверена. — Она высвободила вторую руку и тоже положила ему на шею. — Совершенно уверена.
Призывая на помощь оставшиеся силы, он покружил ее под звуки последнего аккорда и, когда музыка кончилась, снял ее руки со своей шеи. Легко держа их в своих, он сказал:
— Тогда — ко мне, — и попытался улыбнуться.
Стефани осматривала широко открытыми и все же ничего не видящими глазами гостиную в квартире Макаллистера. Она подошла к огромному, во всю стену, окну с видом на город; необыкновенная панорама, но ее мысли были заняты Макаллистером, который на кухне варил кофе.
Она ждала, что он предложит ей выпить, но он этого не сделал. Кофе, сказал он твердо, и она не возражала. В конце концов, она уже выпила бокал — или два? — во время ужина.
