Неподходящая женщина - Джеймс Джулия (Julia) (лучшие книги TXT) 📗
Возможностей масса, и масса работы.
Кэрри здесь, он чувствовал это. Сидя за рулем автомобиля, Алексеус внимательно оглядывал пешеходов и рассматривал незнакомый город, который, как и многие маленькие городки центральной Англии, сохранил старинный облик. Алексеус медленно проехал мимо университетского комплекса. Университет Марчестера, как он недавно узнал, являлся одним из лучших учебных заведений Соединенного Королевства. Это стало новостью для Алексеуса, он не знал о значительной роли университетов провинциальных городков в научной жизни Англии.
Конечно, университет — не то место, где Кэрри могла бы получить сертификат массажиста.
Слева от него был университетский парк, а справа — оштукатуренный дом с красивой лепниной, рядом с ним возвышалась башня с часами. Впереди пешеходный перекресток, на котором зажегся красный сигнал светофора. Алексеус остановился в потоке других машин. Несколько мужчин на пешеходном перекрестке повернули головы, рассматривая его автомобиль — мощное длинное роскошное чудо, будто сошедшее с рекламного плаката. Алексеус барабанил пальцами по рулю, не отрывая взгляда от светофора, чтобы тронуться сразу, как только загорится зеленый.
По непонятной причине он взглянул на пешеходов на переходе...
И увидел Кэрри.
Кэрри сосредоточенно смотрела на мостовую, на полосы «зебры». Внезапно до нее донесся рокот двигателя. Темно-синий автомобиль проехал мимо нее прямо и остановился на парковке, над которой красовалась внушительная надпись «Декан геологического факультета». Кэрри замерла в удивлении. Конечно, это низкое, длинное, сверкающее чудовище не могло принадлежать неприветливому, ворчливому профессору геологии.
Моментом позже все ее мысли исчезли. Алексеус Николадеус шел к ней. Она застыла. Окаменел каждый мускул. Алексеус...
Больше она ничего не видела. И не могла увидеть. Она могла только оцепенело смотреть, как он движется к ней. Прямо к ней...
Алексеус...
В ней вскипели какие-то эмоции, непонятные, но очень бурные, почти невыносимые.
Улететь, исчезнуть, вот чего она хотела! Кэрри развернулась: бежать, скрыться! Она действовала необдуманно, инстинктивно.
Так, университетский книжный магазин, можно спрятаться там, тогда удастся ускользнуть.
Она нырнула внутрь, поморгала, привыкая к смене освещения, потом двинулась по проходу между стеллажами. Ее схватили за руку, пришлось обернуться.
— Кэрри! — Алексеус возвышался над ней, словно скала. - Наконец-то я нашел тебя! Я везде разыскивал тебя! Везде! Мне нужно поговорить с тобой, совершенно необходимо!
Кэрри чувствовала себя беспомощной, онемевшей и оцепеневшей. Не в силах сопротивляться, она позволила ему увлечь ее за собой в безлюдную часть магазина и усадить за читальный стол, отделенный от остального помещения высокими книжными полками.
Она молча смотрела на мужчину. Шок так и не прошел.
Алексеус... Это он... Во сне или наяву? Здесь, сейчас, в Марчестере. Но как? Почему? Почему он здесь? Почему он искал меня?
Похоже, ей не удастся собраться с мыслями и понять, что происходит. Вероятно, из-за переполняющих эмоций. У Кэрри кружилась голова.
— Мне нужно поговорить с тобой, - Алексеус говорил тихо, спокойно и настойчиво.
У Кэрри неожиданно пересохло горло. Она с трудом заставила себя выговорить:
— Не о чем говорить. Все уже сказано.
Он замахал руками:
— Нет. Не сказано. Я не все сказал. Поэтому я и разыскивал тебя. Не все сказано, Кэрри. Не сказано самое главное. Я был так опустошен, так разрушен тем, что ты говорила, поэтому дал тебе уйти. Позволил тебе оставить меня. Нельзя было так, нельзя! Мне следовало тогда все сказать! Но я не понимал... не понимал, что... — Он замолчал. Потом сказал просто: — Вернись ко мне.
— Похоже, ты сошел с ума.
— Нет. Я более в своем уме, чем когда-либо.
— Сошел с ума, если думаешь, что я вернусь. Чтобы быть твоей шлюшкой? Женщиной для развлечения? — она говорила тихо, резко, горько.
— Нет! — он снова отрицательно взмахнул рукой. — Ты никогда не была для меня женщиной для развлечений! Ты не веришь мне, но это так, я говорю правду, Кэрри. Клянусь! Нельзя простить мне то, что я сделал там, на Лефкали, на вилле моей матери. Я знаю и умоляю тебя, прости! Я использовал тебя — грязно, мерзко, отвратительно, мне жутко, невыразимо стыдно за это! Ты никогда — ни на мгновенье — не была такой, какой я попытался представить тебя для своих отвратительных, эгоистических целей! Но очень прошу тебя, не суди меня только по тому, как я вел себя на Лефкали. Мы же жили вместе в Америке, в Италии, и ты была со мной, ты была... ты была... — Алексеус закрыл глаза: тысячи воспоминаний роились в его мозгу. Нет, никогда он не даст ей уйти от него. — Особенная, — закончил он упавшим голосом. — Ты была для меня совершенно особенной, Кэрри. Более особенной, чем я мог осознать. Я понял все, когда ты ушла от меня. Никогда ни одна женщина не стала такой для меня — и никогда не станет.
Он остановился и перевел дух. Кэрри сидела все так же неподвижно.
— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
Кэрри довольно долго молча смотрела на него. Потом она заговорила, тихо и сдержанно:
— Однажды ты уже делал мне такое предложение. Ты сказал тогда, что готов жениться на мне. Принуждал себя, ведь я оказалась беременна твоим ребенком. У тебя не оставалось выбора. И тебе было ненавистно, жутко, что ты вынужден так поступить. А потом... Потом судьба смилостивилась, уничтожив эту мрачную необходимость. Нет ребенка — нет брака. Помилование в самый критический момент!
Лицо Алексеуса побелело.
— Нет, Кэрри, нет. Пусть ты не веришь моим словам, но этим — поверь. Я никогда, ни на одну секунду не хотел, чтобы ты потеряла ребенка. Никогда. В чем угодно вини меня, но только не в этом. Мне очень, жутко больно, что тебе пришлось пройти через все это. А когда я услышал, что ты предпочла бы отдать нашего ребенка в чужую семью, только бы он не оказался у меня, меня наполнило страшное чувство вины. И оно не ослабевает. А в тот кошмарный день, когда ты все мне высказала, — он тяжело перевел дыхание, — я ощутил внутри пустоту. Зияющую пустоту. Мне вдруг стало ясно — у меня никогда не будет тебя, никогда не будет нашего ребенка. Пустота до конца моих дней. — Он замолчал. Затем медленно, тяжело продолжил: — Именно тогда я понял, что ты значишь для меня. Ты самый важный для меня человек на всем белом свете. Я хочу, чтобы ты была со мной. Сейчас и всегда. И если тебе ненавистен стиль моей жизни, я изменю его. Перестану управлять компанией. Мой отец может заняться этим. Я мечтаю о том, чтобы просто быть с тобой, жить там, где ты хочешь жить, и так, как ты хочешь. Если мысль стать миссис Алексеус Николадеус ненавистна тебе из-за необходимости вести светский образ жизни, мы можем жить как отшельники, только ты и я.
Кэрри пристально смотрела на него:
— Спрятать свою красотку? Чтобы никто ее не видел?
— Нет! Кэрри, я же не это имею в виду! Я хочу, чтобы ты была счастлива — и только. И не хочу, чтобы ты чувствовала себя не на месте или хуже других, чтобы тебе казалось, что кто-то смотрит на тебя сверху вниз.
— Ты имеешь в виду мою тупость? — так же пристально глядя на него, бесстрастно спросила Кэрри.
— Много образованных людей принесли в этот мир только несчастья и разрушения. Интеллект совсем не обязательно синоним достоинства и добродетели. Ты — само достоинство и добродетель. Ты обладаешь всем, что действительно важно. Добротой и очарованием. Человек, которому выпадет немыслимое счастье стать твоим мужем, будет вознагражден сверх всякого воображения.
— Ты действительно так думаешь? — очень тихо спросила Кэрри.
— Да. Без сомнений и колебаний. Только это и важно.
— Да? — Она опустила глаза. — Я совсем не похожа на женщин из твоего мира. Ты говоришь, что все бросишь без сожаления. Но ты вскоре заскучаешь. О чем мы будем говорить?
