Леди из Миссалонги - Маккалоу Колин (прочитать книгу txt) 📗
— Умно! — восхитилась Алисия.
Сэр Вильям одарил ее одним из своих сладострастных взглядов. Про себя она уже начала подумывать, как легко будет держать дядю Билли на расстоянии после своей свадьбы и переезда в усадьбу Хэрлингфордов, a потом и убрать его с пути.
— Мы должны завладеть акциями старых дев сейчас! — мрачно проговорил Эдмунд Маршалл. — Хотя, если быть честным, Билли, я не знаю, где возьму наличные сейчас. Я мог бы начать экономить, но для моей семьи сейчас это не самое лучшее время — свадьба Алисии, ты знаешь!
— Старина, все в таком же положении, — проговорил сэр Вильям, хотя слова застревали у него в глотке. — Вся эта возня из-за войны в Европе, черт ее возьми! Все держится на слухах.
— Зачем покупать акции? — спросила Алисия с легким оттенком презрения к их тупости. — Все, что вы должны сделать — это пойти к тетушке Корни, и тетушке Джулии, и тетушке Окти и попросить акции. Они отдадут их вам не пискнув.
— Я представляю, что с этими тремя, да еще с Друсиллой это пройдет. Я спрашиваю вас, чем таким, в конце концов, владел Малькольм Хэрлингфорд, чтобы оставить акции своим дочерям? Он всегда был мягок со своими девочками. Слава Богу, Максвелл и Херберт не унаследовали от него эту черту. — Сэр Вильям нетерпеливо вздохнул. — Мы в неприятной ситуации. Даже если, как говорит Алисия, старые вороны отдадут акции без слов, нам еще придется иметь дело с кучей обедневших Хэрлингфордов и их родственниками, которые наверняка не захотят расстаться с акциями, доставшимися им даром. Я не сомневаюсь, у нас все получится, но до тех пор, пока они не пронюхают о загадочном покупателе. Нам не тягаться с его ценами.
— Что мы поскорее можем продать, чтоб раздобыть деньги? — жёстко спросила Алисия.
Все обернулись к ней, а Мисси, которую еще не заметили, тихонько передвинулась со своего места перед дверью, на фоне которой ни она, ни ее платье не были видны, на более безопасное. Она встала за одной из пальм, которыми Аурелия уставила свой милый домик.
— Для начала — горячих лошадок леди Билли, — с удовольствием сказал сэр Вильям.
— Мои украшения, — решительно предложила Аурелия.
— Книги, — вмешалась Алисия, бросив злобный взгляд на мать и желая опередить ее.
— Дело в том, — сказал Эдмунд, — что загадочный покупатель, кто бы он ни был, кажется, знает о владельцах акций Бутылочной Компании Байрон больше, чем мы, Совет директоров! Я заглянул в списки держателей наших акций и обнаружил, что во многих случаях акции перешли от лица, именуемого в списке владельцем к другому, чаще всего сыну или племяннику, и никогда не переходили в чужие руки. Мне бы ив голову не пришло, что кто-либо из Хэрлингфордов подпишет дарственную на акции этой чертовой ветви семьи.
— Времена меняются, — вздохнула Аурелия. — Когда я была ребенком, о клане Хэрлингфордов ходили легенды. А сейчас, наверно, некоторые юные отпрыски рода гроша не дадут за семью.
— Их избаловали, — сказал сэр Вильям. Он откашлялся, упер руки в бока и твердо продолжил. — Ладно, я предлагаю оставить все как есть до понедельника, а после выходных мы серьезно займемся проблемой и найдем деньги.
— А кто пойдет к тетушкам? — спросил Тед.
— Алисия, — неожиданно сказал сэр Вильям. — Только лучше, когда день ее свадьбы будет поближе. В таком случае она заставит их думать, будто они делают ей свадебный подарок.
— А загадочный покупатель не опередит нас? — спросил Тед, который всегда находил поводы для беспокойства и сейчас легко принялся просчитывать ситуацию.
— Ты можешь быть абсолютно уверенным, Тед, что никому из этих глупых старых сов не придет в голову мысли расстаться с чем-либо, принадлежащим Хэрлингфорду, не спросив сначала меня и Херберта. Покупатель может предлагать им целое состояние, но они будут настаивать на предварительной консультации со мной или Хербертом. — Сэр Вильям был так уверен в этом, что даже улыбнулся, сказав это.
Воспользовавшись суматохой и тем, что собравшиеся, уставшие и издерганные, выжидали удачный момент, чтобы разойтись, Мисси прикрыла дверь и шумно вступила в комнату. Ее сразу заметили все, хотя никто не обрадовался ее появлению.
— Что тебе нужно? — грубо спросила Алисия.
— Я пришла сообщить вам, что я думаю о твоей благотворительности, Алисия. Предупреждаю, на твою свадьбу я с удовольствием приду в старом коричневом платье. — Мисси прошагала через комнату и бросила на стол перед Алисией пакет. — Вот. Спасибо, но не тебе.
Алисия уставилась на нее с таким выражением лица, с каким она, наверно, посмотрела бы на собачье дерьмо, на которое чуть не наступила.
— Делай что хочешь.
— Я и собираюсь, прямо сейчас. — Она посмотрела на гораздо более высокую Алисию (все думали, что ее рост 178 см, но на самом деле она была 185) со злобной усмешкой. — Давай, Алисия, развязывай, я выкрасила его в коричневый специально для тебя.
— Что ты сделала? — Алисия так начала путаться в узлах на веревке, что Рэндольф поспешил к ней на помощь с перочинным ножом. Веревку разрезали, и бумага развернулась сама: на столе лежало прекрасное платье из органди и роскошная шляпа в безобразных пятнах чего-то жидкого, что пахло как свежий и здоровый навоз.
Алисия испустила стон ужаса, который постепенно перешел в протяжный вой, и отскочила от стола, тогда как ее мать, отец, братья, тетя и жених столпились вокруг.
— Ты… ты мерзкая маленькая дрянь! — прокричала Алисия сияющей Мисси.
— О, совсем нет, — ответила Мисси довольно.
— Ты хуже, чем дрянь. Тебе повезло, я слишком воспитана, чтобы сказать, кто ты на самом деле, — задыхаясь, выпалила Алисия.
— В таком случае, можешь считать, что тебе не повезло. Я скажу, тебе точно, кто ты, Алисия. Я старше тебя всего на три дня, а значит, ты чуть-чуть ближе к тридцати четырем годам. И все же ты, баран, наряженный овцой, блестящей как начищенная медь, собираешься выйти замуж за человека почти в два раза младше тебя. Возраст его отца гораздо более подходит для тебя. Ты хладнокровная развратница, и после того, как умер Монтгомери Мэсси (ты не успела притащить его к алтарю) он избежал судьбы гораздо худшей, чем смерть, на твоем горизонте не оказалось достойной добычи. Но после ты выследила несчастного Маленького Вилли, у которого молоко на губах не обсохло, ты легко вскружила ему голову. Однажды ты решила стать леди Вилли. Я не сомневаюсь, что при других обстоятельствах ты бы была не менее счастлива стать не леди Вилли, а леди Билли. Может, даже более счастлива. Я восхищаюсь твоим нахальством, но не тобой, Алисия. И мне очень жаль бедного Маленького Вилли, ему придется вести жалкую жизнь, разрываясь между тобой и своей матерью.
Объект ее жалости стоял, окруженный своими родственниками, вытаращив глаза, как будто Мисси голая танцует канкан. У Аурелии начиналась тихая истерика, но все были загипнотизированы выступлением Мисси и не замечали этого. Первым очнулся сэр Вильям:
— Вон из этого дома!
— Я у себя дома, — сказала Мисси довольно.
— Я никогда не прощу тебе этого, — кричала Алисия. — Как ты посмела! Как ты посмела!
— Укуси себя за задницу, дорогая, — ответила со смехом Мисси и добавила: — Она достаточно большая, — и удалилась.
Это была злосчастная последняя капля. Алисия замерла и окаменела совершенно, издала воюще-булькающий хрип и повалилась на пол, где уже лежала ее мать.
О, как это было приятно! Но радость Мисси уменьшилась, пока она спускалась по Джерри-стрит, которая выходила на главную улицу Байрона. По сравнению с тем, что она услышала, находясь в комнате еще незамеченной, испоганенное платье Алисии было ерундой. Как все женщины, как ее мать и ее тетки, Мисси плохо разбиралась в бизнесе, но она была достаточно умна, чтобы уловить обидный смысл речи сэра Вильяма. Она знала о существовании акций Друсиллы и Октавии, которые Друсилла держала вместе с другими документами, касающимися дома и пять акров земли, в маленькой жестяной коробке в платяном шкафу. У каждой по десять акций, всего двадцать да наверняка еще столько же у тети Корнелии и тети Джулии. Дивиденды, которые им никогда не платили, что означает, что компания имеет с них некоторый доход. Затем ее мысли приняли другое направление. Насколько жалки почти всё знакомые ей мужчины! Сэр Вильям так поставил себя в доме, стремясь сохранить стиль сэра Вильяма Первого, чтобы незадачливые женщины в его семье, придавленные мучительной, но благородной бедностью, никогда бы не получили ни капельки из того, что причиталось семье и что, по сути дела, давалось во имя бога, в конце концов, а не кого-либо из Хэрлингфордов. Дядя Максвелл, худший из воров, богатый, но крадущий яйца, масло и фрукты у своих бедных знакомых, хитростью убеждал их, что продавать что-то было бы непростительным и предательским поступком.
