Отложенное счастье - Грэхем Линн (хороший книги онлайн бесплатно TXT) 📗
– Она имела наглость сказать юристам, что не может разрешить мне навещать ребенка без риска нарушить договор о конфиденциальности!
– Пожалуй, у нее есть основания волноваться, что ты приведешь пронырливого репортера прямо к ее порогу, – заметил Чарльз.
– Я умею быть осторожным.
– К сожалению, сейчас вопрос посещений возможно решить только через суд. А британские законы крайне редко диктуют решения в пользу отцов внебрачных детей…
– Ты предлагаешь мне жениться на матери, чтобы получить доступ к ребенку? – Ангел не мог поверить своим ушам.
– Нет. – Чарльз покачал седеющей головой. – Такие жесты должны идти от сердца.
– Или разума. Я могу взять ее в жены и увезти в Грецию, где у меня будет преимущество в борьбе за опеку. Помнится, юристы предлагали такой вариант.
Чарльз смерил своего безжалостного сына неодобрительным взглядом. Он имел в виду погасить конфликт Ангела с матерью его дочки, а не завести его туда, откуда нет возврата.
– Надеюсь, ты даже не размышлял о возможности опуститься так низко. Неужели нельзя решить дело миром?
Ангел заверил отца, что постарается получить право видеть дочь, не прибегая к грязным трюкам, хотя сомневался, что у него есть хотя бы малейший шанс договориться с Мерри Армстронг. С ней ничего нельзя было сказать наверняка. Она отказывалась просто делать так, как он хочет: срывала планы, воздвигала препятствия и встречала каждое предложение градом контраргументов. Ангел не привык к столь неуважительному отношению, не знал, как реагировать или воспринимать этот новый опыт. Каждый раз, когда Мерри возражала или отказывала ему в чем-то, становился для него культурным шоком.
Всю жизнь женщины сами давали Ангелу, что и когда ему было нужно. Тетки, кузины и любовницы относились к нему как к божеству. Он рано проникся убеждением, что прекрасный пол создан исключительно для того, чтобы обожать его и доставлять все виды удовольствий. И принимал это приятное положение вещей как данность, пока темное дьявольское наущение не побудило его связаться с Мерри Армстронг…
Но как Ангел мог пропустить ее? Как мог не заметить точеную фигурку с длинными ногами, доходящие до талии волосы цвета крепкого кофе с рыжеватым отливом, кристально-голубые глаза и пухлые розовые губы, которые пускали мужское воображение вскачь по дороге греха? Если учесть, что эта красота целыми днями находилась на расстоянии вытянутой руки, развитие событий было предсказуемым и неизбежным с первой минуты. Даже несмотря на то, что Ангел свято следовал правилу не соблазнять своих сотрудниц и клялся никогда его не нарушать.
Дрожащими пальцами Мерри взяла у почтальона письмо. Йоркширский терьер, которого переедание сделало похожим на лохматую сардельку, носился вокруг ее ног, возбужденный звонком в дверь и посторонним голосом.
– Тихо, Тигр, – строго сказала Мерри.
Она взяла песика на передержку, чтобы подкорректировать огрехи в его воспитании перед поиском новых хозяев. Обучение шло своим чередом, но Мерри нарушила строгие правила тети Сибил, чрезмерно привязавшись к подопечному. Тигр нашел путь к ее сердцу и получил позволение сидеть на коленях и лежать на диване.
Хотя Сибил обожала собак, она не верила, что очеловечивание или сюсюканье идут им на пользу. А Мерри в свете собственных эмоциональных травм горячо сочувствовала собачке, пострадавшей от жестокого обращения. Маленький терьер искал утешения в еде, Мерри – в возможности его приласкать или потискать. Правда, порой ей казалось, что она слишком сильно жалеет себя, сравнивая поведение Ангела по отношению к ней с физическим насилием. Такого же мнения придерживалась Сибил, говорившая, что племянница делает из мухи слона.
К несчастью, оставить муху в покое Мерри не позволяли, и доказательством служило письмо, которое она держала в руках. При виде лондонского адреса молодую женщину затошнило. Она просто не могла заставить себя прочитать еще одно послание адвокатов семьи Валтинос. Передернувшись от омерзения, смешанного со страхом, Мерри трусливо сунула конверт в ящик тумбочки, чтобы не мозолил глаза, пока она не будет готова разобраться с новой проблемой спокойно.
Спокойствие давалось Мерри нелегко с того самого дня, когда юристы Валтиносов впервые связались с ней, положив начало бесконечной изматывающей битве, в которой каждое ее движение служило новым поводом для критики или шантажа. Перспектива читать еще одну порцию прикрытых вежливыми формулировками угроз приводила Мерри в ярость. Еще год назад она и представить не могла, что способна так разозлиться, а сейчас боялась, что злость поглотит ее и выжжет в душе все остальное. Гнев вошел в жизнь Мерри вместе с Ангелом Валтиносом. Красавец грек не научил ее ничему, кроме горечи, ненависти и отчуждения, без которых она бы с удовольствием обошлась.
Зато он, пусть даже помимо воли, подарил ей Элиссу…
Желая придать мыслям менее желчное направление, Мерри выглянула из кухни в крохотную гостиную, где ее дочь весело возилась с игрушками на ковре. Буйные черные кудри обрамляли смуглое личико с голубыми глазами и нежным бутоном рта. Волосы и оливковый тон кожи Элисса унаследовала от отца, глаза и губы – от матери. Мерри считала ее феноменально красивым ребенком, хотя признавала свою необъективность во всем, что касалось дочери.
Появление Элиссы на свет после тяжелой и тревожной беременности вернуло Мерри вкус к жизни. До родов она только предполагала, что материнство в корне изменит ее мировоззрение, наполнит всепоглощающей, ни с чем не сравнимой любовью. После теория обрела весомость факта: на свете не было ничего, что Мерри не сделала бы ради малышки.
Легкий стук в заднюю дверь возвестил, что пришла Сибил – высокая худая блондинка, которая и на шестом десятке не утратила красоту, сделавшую ее топ-моделью в восьмидесятых.
– Я поставила чайник, – сказала она. – Нам не помешает выпить по чашке чая.
Именно Сибил всегда служила племяннице образцом для подражания. Когда Мерри было шестнадцать, ее мама Натали уехала с мужем-австралийцем на его родину, а девочка перебралась к тетке, открывшей собачий приют. Сибил закончила модельную карьеру, как только накопила достаточно денег, чтобы посвятить остаток жизни заботе о бездомных собаках. У Мерри не было никого ближе тети, желания общаться с матерью молодая женщина не испытывала. Связь с Натали поддерживала Сибил, относившаяся к некогда беспутной младшей сестре с удивительной нежностью, несмотря на все хлопоты, которые та ей доставила.
На поздних сроках беременности Мерри жила у Сибил в переделанном под дом амбаре, в меру сил помогая с собаками и строя планы более независимого будущего. Диплом бухгалтера дал ей возможность заняться домашним бизнесом: она вела финансовую отчетность для мелких предпринимателей. Это позволило Мерри купить машину и убедить тетю брать у нее хотя бы скромную плату за аренду коттеджа у ворот приюта. Коттедж был тесным и старым, но Мерри с Элиссой пока не требовалось ничего больше трех комнатушек и палисадника.
Сибил, со своей стороны, продолжала дарить им неизменную любовь, ощущение безопасности. Так было, сколько Мерри себя помнила. Натали родила ее рано, в девятнадцать лет, забеременев от женатого начальника. Быстро выяснилось, что юная мать плохо приспособлена для самостоятельной заботы о ребенке. Сибил все чаще забирала Мерри к себе на выходные, чтобы младшая сестра могла расслабиться и повеселиться.
Через спальню Натали маршировала нескончаемая вереница сомнительных мужчин: любители распускать руки, пьяницы, наркоманы. Некоторые воровали ее деньги, другие отказывались зарабатывать свои. К пяти годам Мерри искренне полагала, что все матери меняют кавалеров каждую неделю. Из-за нестабильной обстановки в доме, где взрослые либо находились в измененном состоянии сознания, либо были слишком заняты выяснением отношений, Мерри часто пропускала школу. Социальные службы уже собирались забрать девочку из очевидно неблагополучной семьи, но Сибил снова пришла на помощь.
