Утром, в чужой постели (СИ) - Купрашевич Владимир (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
– Да-а?! А если ошибешься?
– Ну это ты уж сам виноват.
– Ну, предположим, ошибся, виноват, и так и маяться всю жизнь, без всякой надежды?
– А тебя никто не принуждал.
– Жесть…, – ухмыляется Генка и переводит взгляд в окно, но ненадолго.
– А с твоим-то, что случилось?
Лена в свою очередь что-то высматривает за стеклом и отвечает не сразу.
– Разбился на мотоцикле… Сейчас много гибнет на дорогах.
Геннадий не знает, как реагировать на ее сообщение, но Ленка вдруг поворачивает к нему лицо и смеется.
– Но это было в далеком прошлом.
– Как именно далеком? – уже не отстает Генка.
– В другой жизни… Расскажи лучше, где ты отдыхал?
Генка явно недоволен поворотом темы, но помолчав отвечает.
– В Черногории.
– Красивая страна, – не дает ему возможности вернуться к прежней теме Ленка.
– Ты там была? – косится он.
Нет. Видела в клубе кинопутешествий. У меня цветной телевизор последней марки. Вообще у меня все высший класс.
– Перестань трепаться…
– А что? Молоденькая, незамужняя женщина с прекрасной квартирой в центре, отдельным санузлом и дочкой-умницей лет пяти разве не в цене?… Ладно, я пошла на уборку.
Несколько минут он сидит в одиночестве продолжая рассматривать пролетающие мимо ярко– рыжие березовые рощи, с редкими красными рябинами, и случайными отчаянно-зелеными елями. Все это на фоне стерильно-синего небосклона. Буйствующая красками обреченность. Внезапно появляющиеся размашистые поля с ползающей по ним сельхозтехникой лишь немного придают оптимизма заупокойной осенней красе…
Геннадий поднимается и тоже выходит из купе. В окнах коридора те же пейзажи. Желтые, оранжевые и красные пятна всюду выступают веселыми мазками, вызывая своей глупой радостью жалость и досаду.
Солнечные лучи заливают весь вагон и в коридоре душно от их тепла как в разгар лета. Хорошо бы подойти к единственному открывающемуся окну, но оно занято молодым офицериком. Курит. Впрочем, сигарета у него догорает и стоит немного подождать. Вскоре он выбрасывает окурок в окно, плюет туда же и собирается уйти, но спотыкается о швабру, которой ему перегородила путь неизвестно откуда появившаяся Ленка.
Тот с удовольствием вступает в игру. Они о чем-то треплются – различить слова на расстоянии трудно. Ленка, судя по гримасам отчаянно кокетничает. Жалкая потаскушка! Геннадий отворачивается к окну.
– А ты не женат случайно? – кричит потерявшая всякую совесть проводница.
– Нет. Не успел.
– Тогда приходи.
Он слышит хлопок дверью и смех Нины.
– Он что, действительно собирается придти?
– Пусть приходит. Может подарит значок отличника боевой подготовки. Я их коллекционирую, – слышит он совсем рядом голос Ленки и чувствует как швабра чиркает его по ботинку.
– А, это ты…,– голос невыразительный, словно прочитала строку из газеты.
Скорее всего, она и взгляд не отрывала от швабры.
Геннадий молча выходит в тамбур и останавливается у двери. Стекло на двери грязное, да и желания всматриваться в знакомые пейзажи не возникает желания. Зато высказать дрянной девчонке все, что он о ней думает и выйти на первой же попавшейся станции хочется нестерпимо. Но ради чего?! И ради кого?! Следовало бы потребовать у проводников место в пассажирском купе, но заводить об этом разговор уже нелепо, скоро конечная, да и свободного места найти уже невозможно, а то, что отмечено в билете он уступил пожилой женщине из общего вагона, правда, по Ленкиной же инициативе. Взамен она устроила его в служебном – с чего все и началось. Он вовсе не рассчитывал сблизиться с нею и, каким образом все произошло – уже не понять. Когда он вошел в вагон со своим чемоданом с красочными наклейками югославских отелей Ленка несколько секунд рассматривала его, затем, не спросив билета вдруг захлопнула дверь служебки перед его носом. И все-таки уже тогда она понравилась ему. И, видимо, больше чем следовало, иначе с чего все эти расстройства по поводу ее вытанцовываний перед первым попавшимся засранцем в форме. Да и черт с ней!…
Хлопает дверь и слышится знакомое шуршание швабры. Затем шелест прерывается. Геннадий чувствует ее спиной и поворачивается. Грешница в позе раскаяния. Он поднимает ее лицо за подбородок и с удивлением видит в ее глазах слезы. Коротко блеснув глазами Лена отворачивается.
– Ну, что ты…, – бормочет он и притягивает ее к себе.
Она отталкивается, вынимает из нагрудного кармана платок и вытирает слезы.
– Я плакала от смеха. Вспомнила еще один анекдот. Хочешь …
– Перестань, Лена! – обрывает он.
Она шмыгает носом.
Генка снова обнимает ее в тот момент, когда она пытается уйти.
– Ты забыла дать мне свой адрес.
Откинувшись, она снисходительно усмехается.
– Да-а! Не может быть… А зачем?.
– Ну, я может быть приеду к тебе.
– Может быть… А зачем?
Геннадий не находится с ответом.
– Если ты о чем-то переживаешь, то напрасно, ничего не случится, я уже…в положении.
Геннадий мычит в растерянности, потом глупо спрашивает.
– Как?
– Как обычно.
Он невольно взглядывает на ее живот.
. – Что-то не видно…
– Так только три дня прошло…, – глаза ее насмешливо колючие.
Геннадию кажется, что глупее он никогда не выглядел.
– Вот это анекдот и есть…, коротко смеется Лена.
Она поворачивается, но Геннадий ловит ее за руку.
– Ты забыла дать мне свой адрес, – повторяет он
Лена вглядывается в его лицо, затем молча вынимает из нагрудного кармана авторучку и блокнотик. Пишет уверенно и быстро. Вырывает листок и протягивает ему. Словно квитанцию на оплату штрафа.
– А теперь иди в служебку. Через час приезжаем, – распоряжается проводница и уходит.
Геннадий невольно взглядывает в дверное окно. Поезд мчится на полной скорости, но иллюзии свободного полета уже не создается. Стальная колея цепко держит состав в строго заданном направлении. Появляются первые строения пригорода
– Приплыли! – бормочет Геннадий.
Выйдя из питерской эдектрички Геннадий не сразу узнает свою местность. Все кажется чужим. Вокзал, который перед отъездом выглядел образцовым сейчас словно, век не ремонтировался и почему-то меньше размером. Пришлепнутая штукатурка уже местами вспучилась и полиняла, платформа словно съежилась и почернела…Еще неделя-другая и все здесь будет выглядеть страшнее, чем до реконструкции. Ремонт изначально следовало произвести бульдозером. Памятник прошлого века… Зачем мы держимся за прошлое, оно нас никогда и ничему не учит…Нужна ли нам память вообще? Разве на том уровне, чтобы вспомнить имя женщины, что лежит рядом, и то, зачем? Лежит себе и лежит. Если рядом, значит твоя. Геннадий встряхивает головой, понимает что бредит, но убедить себя, что он дома, что совсем недавно все здесь было родным и близким не получается, подъемные краны вызывают чувство неустроенности, высокие дома давят, низкие оставляют ощущение пустоты…
Он проходит вглубь сквера к водоразборной колонке и нажав ручку погружается всем лицом в тугую струю ледяной воды…
На свой этаж он поднимается пешком, с минуту топчется у двери, толкает ее и попадает в прихожую. День открытых дверей, – приходит ему в голову, но мысль не вызывает никаких эмоций. Жена стоит на пороге ванной комнаты с какой-то тряпкой в руках. Геннадий всматривается в ее лицо, видит ресницы с расплывшейся от влаги краской, веснушки на носу просвечивающие сквозь тонкий слой тонального крема, губы, которые сейчас даже не дрогнули в улыбке но которые, в первый год приоткрывались в алый, влажный цветок. Крапинки веснушек терялись на лице розовеющем от глупостей, которые он ей плел…Эти, сегодня ничего не выражающие глаза были распахнутыми настежь окнами, в которые он кидался очертя голову, думая что в рай…
– А это ты?! – придя в себя тянет она, отводит растерянный взгляд и возвращается к своему стиральному агрегату.
– Да, это я, – уже в пустое пространство отвечает Геннадий, проходит в комнату, усаживается в кресло и устало протягивает ноги, словно весь путь от Черногории прошел пешком. Через пару минут появляется жена. Несмотря на более солидный возраст ее внешность немного уступает Ленке, все еще выразительная грудь, стройные ноги… Он искоса оглядывает ее фигуру, пытается вызвать в себе какие-то эмоции, хотя бы малое тяготение… и не может.
