Поиски любви - Паскаль Фрэнсин (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Новость была так неожиданна, что с трудом доходила до Роджера.
— Так, значит, я могу бежать? — все еще не веря, спросил он.
— Я рассчитываю на тебя, — предупредил тренер.
Роджер заулыбался.
— Не беспокойтесь, сэр. Я буду участвовать, — сказал он взволнованно. — Я не только доставлю удовольствие Пэтмену за его денежки — я могу побить даже четырехминутный рекорд!
— Вот это настрой! Роджер встал.
— Не знаю, как благодарить Вас, сэр. Я Вам так обязан.
— За что?
— За то, что Вы объяснили все мистеру Пендергасту, конечно.
— Я ему ничего не объяснял. Он уже все знал, и даже откуда-то ему было известно, что сегодня ты придешь ко мне отказываться от участия в забеге.
— Тогда кто же?.. — Роджер не договорил, потому что вдруг сообразил, кто был его ангелом-хранителем.
— Я не могу ответить на этот вопрос, но это кто-то, кому ты не безразличен. Ну, могу я надеяться увидеть тебя на стадионе?
Радость Роджера была безгранична.
— Я приду сразу же после уроков, — пообещал он. — И вот еще. Тренер, я знаю, что Вы хотите уйти победителем. Я сделаю все, что в моих силах для этого.
— Уйти? Куда? Что это ты меня выгоняешь, Роджер?
— Тренер, мы все знаем об этом: как Вы сильно переживаете и как много значит для Вас забег.
— Роджер, ты о чем?
— О том, что Вы уходите на пенсию, сэр. Вся школа говорит о том, что Вы собираетесь уйти после забега.
Тренер почесал затылок:
— Присядь и расскажи мне об этом. Насколько мне известно, я никуда не ухожу. Роджер прислонился к столу.
— Так, значит. Вы не больны?
— Пока ничем не болен. Правда, на прошлой неделе проходил обследование. Доктор сказал, что у меня организм тридцатилетнего, а для моего возраста это очень неплохо. Так кто же тебе сказал, что я ухожу?
— Я точно не помню, кто первый. Но я слышал, что Вы объявили о своем уходе на прошлом собрании персонала школы.
Стены маленького кабинета задрожали от смеха тренера.
— Так вот, значит, что говорят ребята? — произнес он, все еще смеясь. — У кого-то очень богатое воображение.
— Я не понимаю.
— Я не болен и никуда не ухожу, Роджер. Просто на этом собрании я раскипятился и пригрозил им, что уйду, если они не выделят средства на переоборудование футбольного поля. Я устраиваю такой спектакль раз в году, и, как правило, это срабатывает. Я всегда получал суммы, о которых просил, и оставался. Наверное, кто-то услышал об этом собрании и воспринял все чересчур всерьез. — Он снова засмеялся. — Но в толк никак не возьму, как это превратилось в мою приближающуюся кончину. Роджер заулыбался.
— Я так рад, что с Вами все в порядке, сэр, — сказал он, вставая. — И все равно, я хочу посвятить этот забег Вам.
— Если это заставит тебя бежать быстрее, я согласен, — сказал тренер.
Роджер вышел из кабинета тренера, готовый верить во все чудеса на свете: и в Санта-Клауса, спускающегося по дымоходам, и в гномов. Да, забот у него прибавилось, но ему было легко, как будто тяжелая ноша свалилась с плеч. Он получил все: и соревнования, и работу, и даже время пойти на танцы после забега. Правда, Лила уже не будет с ним, но почему-то это его уже не волновало.
Ускоряя шаг, он побежал по коридору к столовой. Ему предстояло уладить еще одно важное дело.
Глава 10
Слишком взволнованный, чтобы есть, Роджер, миновав очередь в столовой, направился во дворик. Окинув взглядом столы, он увидел того, кто ему был нужен, кому он был обязан своим участием в забеге.
Подбежав к Элизабет Уэйкфилд, он крепко поцеловал ее.
— Тысяча благодарностей, Лиз, — сказал он.
— Осторожнее, парень, это моя девушка, — сказал, странно глядя на него, Тодд Уилкинз, сидящий рядом с Элизабет. Но на самом деле он не сердился.
— Тодд, это был поцелуй благодарности. Из-за твоей девушки я смогу участвовать в забеге в субботу.
— Я даже не знал, что это было под сомнением, — сказал Тодд.
— Я тебе потом объясню, — сказала Элизабет. — Как ты узнал об этом, Роджер?
— Я только что от тренера Шульца. — Роджер сел напротив нее. — Он сказал, что кто-то говорил с мистером Пендергастом, и я понял, что это могла быть только ты.
— Ты прав частично, Роджер. Это мой папа убедил его дать тебе выходные.
— Забавно, — сказал Роджер. — Никогда бы не подумал, что он такой болельщик. Элизабет была изумлена.
— Как же, болельщик! А ты знаешь, Роджер, что по закону штата мистер Пендергаст обязан предоставить тебе время на каникулы? Не говоря об оплате дней болезни. Он должен был дать тебе это время, и я уверена, что отец указал ему на это. Иногда полезно быть юристом.
— Не знаю, как благодарить твоего отца, — сказал Роджер. — Он оказал мне такую услугу!
— Пусть тебя это не волнует. Он любит мистера Пендергаста не больше, чем ты. Но если хочешь на самом деле отблагодарить отца, ты должен победить в субботу. Если кого и можно назвать спортивным болельщиком, так это его. И он все время болел за тебя.
— Мы все болеем за тебя, Роджер, — сказал Тодд.
— Но тебе надо поблагодарить еще кое-кого, — поспешила добавить Элизабет. — И если бы не этот кто-то, я бы никогда и не узнала о твоих проблемах.
— Оливия, — прошептал Роджер, оглядываясь вокруг. Наконец, он увидел ее. Она сидела неподалеку под деревом, читая книгу стихов.
— Я чувствую, что ты ей далеко небезразличен, — намекнула Элизабет.
— Я начинаю понимать это все больше и больше, — мягко сказал Роджер. — Ах, ты меня извинишь, Лиз, если…
— Конечно, Роджер, — сказала Элизабет.
Но Роджер уже ее не слышал, он шел к Оливии. Подойдя к ней, он опустился на колени и взял книгу у нее из рук.
— Найдется место для одного тупого атлета?
— Я что-то здесь такого не вижу.
— Ты смотришь на него. Ах, Лив, я был таким идиотом и не замечал того, что у меня перед глазами.
— О чем это ты? — спросила Оливия.
— О тебе. Лив, о твоем отношении ко мне. Ведь если бы не ты, я не смог бы участвовать в Барте. Просто не знаю, как благодарить тебя.
— Так, значит, ты сможешь бежать? Ах, Роджер, как это здорово! — Улыбка сделала ее лицо очаровательным. — Я так счастлива за тебя, Роджер, — сказала она радостно. — Я надеюсь, что ты победишь.
— Ты будешь болеть за меня?
— Конечно, буду, — заявила она. — Неужели ты думаешь, что я могу болеть еще за кого-то?
— Нет, — сказал Роджер, глядя восторженно на нее. — Как же я мог не замечать этого?
— Не замечать чего? — спросила Оливия.
— Любви в твоих глазах. — Он нерешительно протянул ей руку, она с готовностью протянула ему свою. С приятным удивлением он почувствовал, как хорошо держать ее руку в своей. Он нежно пожал ее.
— Если бы я знала, что все атлеты такие, я бы уже сто лет назад увлеклась спортом.
Расценив ее слова как добрый знак, Роджер прижался губами к ее руке.
— Я был таким идиотом, Лив. Мы ведь оба с тобой немного не такие, как все, и я привык считать, что мы дружим из чувства самосохранения. Но как я мог искать в ком-то преданности больше, чем в тебе? Ты всегда была рядом, когда мне нужно было излить душу, поговорить. Ты была со мной, чтобы подбодрить меня, если я слышал, что кто-то издевается надо мной. Ты делала это, не требуя ничего взамен, разве только капельку доброго отношения. Сейчас я могу сказать тебе, что всегда, даже когда этого не было видно, частица моего сердца принадлежала тебе. И я готов тебе отдать его целиком, если ты захочешь.
— Поэзия никогда не была твоей сильной стороной, но я принимаю, — сказала Оливия. Но не смогла не добавить:
— А как же Лила?
Роджер вздрогнул при звуке этого имени.
— Все, что ей было нужно от меня, — это греться в лучах моей славы. Сам я ее никогда не интересовал.
— Это должно быть обидно, — сказала Оливия, чувствуя огромное облегчение от того, что Лила больше не представляет угрозы. — Когда ты это понял?
