Дуэль сердец - Бритт Кэтрин (читать книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Гейл хотела сразу же сообщить отцу. На ее часах было половина третьего, когда она бросилась звонить в офис. Секретарша ответила, что Морис Пемблтон еще не возвращался с ленча. Гейл необходимо было сделать закупки к их совместному отпуску, поэтому она решила сначала пройтись по магазинам, а позже позвонить отцу.
К четырем она наконец-то приехала в его офис. Его секретарша с улыбкой сказала:
— Ваш отец возвратился, мисс Пемблтон, но сейчас он занят.
Гейл подошла к двери кабинета отца и, без всякого дурного предчувствия, тихонько открыв дверь, заглянула. Увидев происходящее в кабинете, она приросла к месту. Морис Пемблтон и Хильда Ламберт обнимались, и он целовал ее, произнося любовные слова. Сердце Гейл пронзила сокрушительная боль. Они были настолько поглощены друг другом, что ничего не слышали и не видели вокруг. Казалось, она вечность молча смотрела на них, не имея сил уйти, не понимая, что происходит. Наконец она тихо закрыла дверь и как раненое животное незаметно проскользнула мимо секретарши, которая была слишком занята разговором по телефону и не заметила ее. Потрясенная, Гейл, забыв о телеграмме, выйдя на улицу, закрыла глаза. Ее буйное воображение уже подсказывало ей последствия увиденного. Теперь она будет занимать второе место в сердце отца, с чем не могла и не хотела смириться. В то же мгновение она ярко вспомнила Ланса, который, сверкая взором, говорил: «Хильда Ламберт любит вашего отца, но у нее нет желания вставать между вами и вашим отцом».
Но она все-таки встала между ними. Гейл кусала губы. Ее состояние граничило с истерией. Она даже не вспомнила о причине, заставившей ее зайти в офис повидать отца, и могла думать лишь о потерянной дружбе с отцом, единственным человеком, которого она любила с самого детства. Гейл села в | машину, вся дрожа, с пепельно-серым лицом. Она не допустит, чтобы Хильда Ламберт заняла место ее матери. И конечно, не позволит задвигать ее саму на задний план своего внимания, не допустит, чтобы они были полностью заняты друг другом.
Трясущейся рукой она завела автомобиль, думая только об одном — поскорее уехать отсюда. Она вела машину, резко обгоняя и подрезая других, и едва не врезалась в такси. На большой скорости она выскочила на автостраду. Порывы ветра били ей в лицо через открытое окно и развевали волосы. Золотистые пряди упали на лицо, на мгновение заслонив ей видимость. Нетерпеливо она откинула волосы и запоздало заметила впереди на дороге яму. В последующие минуты Гейл показалось, что происходит что-то невообразимое, она сделала последнюю попытку объехать препятствие. Воздух переполнился визгом тормозов, сопровождаемым скрежетом мнущегося металла и резким звоном разбитого стекла. Гейл вылетела со своего места и с глухим стуком приземлилась на землю. Возникла страшная боль в спине, ее сменило онемение, охватившее и ноги.
На грани обморока она услышала хлопки открывающихся автомобильных дверей и приближающиеся шаги.
— Это Ланс, — последнее, что пронеслось в ее мозгу в тот момент, как кто-то склонился над ней.
— Боже милостивый, Гейл! — Он кричал хрипло, бледный, несмотря на загар. — Нет, не трогайте ее, — это кому-то из тех, кто склонялся над ней. — Я живу дальше вдоль дороги, большой дом слева. Кто-нибудь вызовите «скорую помощь», и, ради бога, побыстрее!
Гейл открыла глаза, и ей предстал странный мир из расплывчатых лиц и слепящих огней. Чьи-то руки ее безжалостно подталкивали, и грубые мужские голоса время от времени перемежались с нежными женскими. Всюду царил крепкий запах лекарств. Временами тело у нее горело как в огне, а язык казался слишком распухшим и не умещался во рту. Иногда она безуспешно пыталась встать и опять сползала назад — тогда возникала острая пульсирующая боль, заполняющая все тело. Дни и ночи слились воедино, неразличимые из-за этой боли. Временами перед ее взором возникали белые фигуры врачей. Но чаще всего она была одна в пустыне боли, и только твердая мужская рука заботливо подавала ей воду, поднося чашку к выжженным жаждой губам. Та же самая рука твердо и спокойно вела Гейл сквозь окружающий ее мрак и боль, которые наваливались на нее и грозили навсегда завладеть ею.
Постепенно рука победила, и однажды утром Гейл пришла в себя. Ее прямой взгляд прояснившихся глаз остановился на Лансе, который находился рядом. Он выглядел утомленным и похудевшим, совсем не похожим на себя. Мрачное выражение его лица смягчилось улыбкой.
— Привет, — сказал он.
Гейл явно недоумевала из-за его присутствия здесь. Наморщив лоб, она припомнила, как он появился сразу после аварии, произошедшей с ней. Воспоминания возвращались теперь к ней как кошмар, вроде тех, от которых просыпаешься ночью в поту. Сначала она вспомнила отца и Хильду Ламберт, потом свою дикую поездку на машине и, наконец, аварию.
— Это вы принесли меня сюда? — спросила она слабым голосом — приходилось делать усилие, чтобы говорить.
— Можно и так сказать. Как вы себя чувствуете?
Она закрыла глаза и покачала головой в попытке остановить слезы.
— Я ничего не чувствую. Вы здесь с того момента, когда меня принесли?
— Не совсем.
Ее мозг не прояснился настолько, чтобы понять.
— Не совсем? — эхом повторила она.
— Вы были больны в течение двух недель.
Гейл слушала его отвлеченно, вспоминая руку, которая не пускала ее из жизни, когда темнота и боль тянули в небытие.
— Бедный папа! Он, должно быть, ужасно устал сидеть здесь и все время держать мою руку. Где он теперь?
Ланс ответил не сразу:
— Я не хочу расстраивать вас, но вы можете припомнить то, что случилось до аварии?
Гейл задрожала. Она вспомнила все снова: как она тихо открыла дверь кабинета, вошла…
— Пожалуйста, я не хочу говорить об этом, — простонала она.
— Как вы оказались на автостраде? — мягко и настойчиво спросил он.
Ее губы едва двигались.
— Я была так несчастна.
— Несчастны? — продолжал он расспросы. — Но почему?
Гейл неохотно проговорила:
— От бабушки пришла телеграмма. С дедушкой в Танжере произошел инсульт. — Она сделала паузу, затем поспешно спросила: — Папа там сейчас, правда? Он поехал, чтобы увидеть дедушку. Он очень болен?
Ланс наклонился вперед и положил свою руку на ее лоб, в глазах его было какое-то странное выражение. Затем он выпрямился.
— Ему некоторое время, как и вам, необходимо побыть в постели.
— Я не буду долго здесь оставаться. Я чувствую себя намного лучше. Хотя и не чувствую ног. Они оцепенели, вероятно, от долгого лежания.
Он покачал головой и грустно улыбнулся:
— Держитесь, вы должны мужественно отнестись к тому, что я скажу. Лучше сообщить вам теперь, чем вы сами узнаете позже, и, безусловно, достаточно скоро.
Ее лицо побледнело, а синие глаза грустно смотрели на Ланса, напоминая ему глубокие озера с темно-синей водой.
Он хочет сообщить об отце и миссис Ламберт, конечно. Он имеет в виду их. Гейл сжала руки, ее губы дрожали. Она хотела остановить его, сказать ему, что она знать ничего не хочет. Потом его слова привлекли внимание Гейл. Ланс говорил об автомобильной катастрофе.
— Когда вас выкинуло из машины, вы при падении повредили позвоночник. Поврежден его ствол, защищающий спинной мозг, разорвало нервные окончания, это и вызвало лихорадку.
Шепотом она спросила:
— Что вы хотите этим сказать?
— У вас временный паралич ног, который через какое-то время должен пройти. — Он заключил ее руки в свои. Мягко, чтобы смягчить удар, заговорил.
Гейл никак не могла осознать того, что он ей втолковывал. Она смотрела и смотрела на его загорелую сильную руку, держащую ее белую маленькую, исхудалую ручку. Мысли метались, как стадо овец, и мозг плохо соображал. Она лежала спокойно, пока суть того, что он сказал ей, не дошла до нее. Затем она отдернула руку, ее глаза расширились от ужаса.
— Хотите сказать, я не смогу ходить? Я должна буду лежать в кровати в течение нескольких лет? — От волнения она почти кричала. — Я не верю этому. Вы пугаете меня. Уходите, я ненавижу вас! Вы слышите? Ненавижу вас!
