Брошенный вызов - Грэхем Линн (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
– Но другие вещи мы все равно можем делать, – прошептала она, не в силах скрыть и подавить свой голод.
Данте жарко выдохнул, когда ее рука спустилась вниз; он был горячим, твердым и готовым. Топси нравилось прикасаться к нему, она буквально не могла держать руки при себе, видя, как он реагирует на каждую осторожную ласку, как его темные ресницы опускаются над полными огня глазами.
– Я не слишком умею это делать, – предупредила она.
– Тренируйся сколько хочешь, – хрипло выдохнул Данте, медленно перебирая пальцами шелковые пряди ее волос, раскинувшиеся по его бед рам. – Экспериментируй…
Так она и сделала, наслаждаясь реакциями, которые он не мог скрыть, и ощущая свою победу, только когда он потерял свой хваленый самоконтроль, задрожал и застонал от удовольствия. Но удивительным образом еще приятнее было, когда потом Данте крепко обвил ее руками, хотя он был слишком горячим и занимал довольно много места в ее кровати, Топси не стала его будить и прогонять в собственную комнату, и оставалось только гадать, почему она не проявляет больше разумности.
На следующий день за завтраком она изучала его чеканный бронзовый профиль, вспоминая, какое удовольствие у него вызывала, какое удовольствие вызывал он у нее, и гадая, когда влюбленность начнет спадать, позволит ей вернуться в нормальное состояние. Ей не нравилось ощущение потери контроля. Она предпочитала точно знать, что делает и куда это ведет.
После завтрака Данте отвез Топси на кофе в благотворительную организацию, которой покровительствовала его мать. Многочисленные выкидыши подтолкнули Софию Леонетти навстречу другим таким же страдалицам, и со временем они составили местную группу поддержки, которая постепенно превратилась в благотворительную организацию. Топси оставила Данте в кружке восторженных немолодых женщин, а сама отправилась читать короткую речь, которую написала для нее София. Графиня уже сообщила, что снимает с себя обязанности главы; однако, судя по лицу Данте, он не знал, и поэтому нахмурился.
– Так когда ты мне расскажешь, что на самом деле происходит с моей матерью? – поинтересовался он, усадив Топси обратно в машину. – И не играй со мной. Это на нее не похоже – отказываться от организации, в которую она столько вложила. Должно было случиться что-то очень плохое.
– Не понимаю, о чем ты, – механически сказала Топси, зная, что не имеет права раскрывать тайну Софии, но надеясь, что графиня скоро решит раскрыть ее сама.
– Ты не умеешь врать. И вряд ли Витторе расхаживал бы такой довольный жизнью, если бы мама была серьезно больна, – сказал Данте, сжимая зубы. – Только поэтому я молчал, но от тебя я ожидаю большего.
Топси побледнела.
– У Витторе и Софии есть свои дела, о которых я ничего не знаю.
– Но ты удивительно близка к ним обоим. Это нельзя не заметить, мое сокровище. Хотя ты работаешь на мою мать, я ожидаю, что в первую очередь ты будешь верна мне.
Топси посмотрела на него с откровенным изумлением:
– Ты шутишь?
Данте, к собст венному удивлению, понял, что совершенно серь езен. Графиня платила Топси хорошие деньги, но Данте ожидал от нее абсолютной преданности во всем, что важно для него самого. Он ожидал, что будет для нее на первом месте – возможно, даже принимал это как должное, потому что женщины всегда стремились ему угодить, порадовать его, но он не видел в этом ничего дурного.
– Это нечестно.
– Это ты ведешь себя нечестно, – заявил Данте без тени сомнения в своей правоте. – Представь, что мы поменялись местами; как бы тебе понравилось, если бы тебе лгали о твоей семье? Ты знаешь больше, чем говоришь.
– Это наша первая ссора, – напряженно заметила Топси.
– Ну уж нет, – ответил Данте, пробегая пальцем по ее бедру в дразнящем жесте. От этой демонстрации его сексуальной власти Топси почувствовала себя очень уязвимой. – Когда мы поссоримся, ты поймешь.
Глава 8
На следующий вечер Данте приятно удивил Топси, исполнив свое обещание по поводу галереи Уффици. Он достал для нее билеты на приватный прием. Наблюдая, как просияла Топси от новостей, София поджала губы и покосилась на своего сына, который делал вид, что ничего не происходит.
– Это весьма важное событие, Топси. На таких приемах с шампанским каждый старается похвастаться нарядом и украшениями.
Поэтому Топси собрала волосы на затылке, отыскала в гардеробе узкое черное платье и застегнула на шее свое бриллиантовое ожерелье. Дополнив наряд модными туфлями на опасно высоком каблуке, она спустилась навстречу Данте.
– Эти прическа и туфли делают тебя на голову выше, cara mia, – заметил мужчина. Он сам был воплощением элегантности в дизайнерском пиджаке и узких черных брюках и выглядел, как обычно, потрясающе. – Бриллианты тебе идут, – добавил он; искры драгоценностей подчеркивали яркость ее темных глаз.
Топси машинально коснулась ожерелья.
– Подарок на восемнадцатилетие.
– От Куснира? – предположил Данте.
– Да.
– Вы с ним давно знакомы. – Данте странно раздражало понимание этого, и он подавлял в себе еще более странное желание велеть ей снять ожерелье. – Это щедрый подарок.
Топси только кивнула в ответ, не желая ничего говорить и провоцировать новые вопросы. Конечно, ее странная дружба с Михаилом, который вращался в высших кругах общества, вызывала любопытство, и, хотя она не хотела раскрывать правду о своих богатых, влиятельных родственниках, лгать Данте она тоже не могла.
Прием в Уффици оказался настоящей мечтой любителя искусства. Люди в красивых одеждах пили шампанское и неторопливо прохаживались по залам, полным великолепных произведений искусства. Не было шума, очередей, спешки; в этот раз Топси могла даже насладиться восхитительными росписями на стенах галереи.
Когда она остановилась в благоговении перед «Мадонной» Рафаэля, Данте заметил, что она как будто точно знает, что хочет посмотреть.
– Это одна из любимых картин моей сестры. Она работала реставратором в музее; когда я была маленькой, она возила меня по всему миру, чтобы показать шедевры. Она хотела, чтобы у меня было всестороннее образование, и не доверяла моей школе.
– Что это была за школа?
Топси насмешливо взглянула на него, переходя к «Вакху» Караваджо.
– Я была одаренным ребенком и, конечно, получила стипендию. Иначе Кэт не смогла бы позволить себе платить за меня.
– Насколько одаренным?
– Я не люблю про это рассказывать, – призналась девушка. – Я очень быстро обучаюсь, у меня прекрасная память на факты и цифры. И хватит об этом.
Высокая красивая брюнетка в жемчугах и черно-белом шелковом платье подошла к ним и поприветствовала Данте, как давняя подруга. То, как старательно она игнорировала присутствие Топси, делало очевидным, кто ее интересует на самом деле, так что девушка отошла в сторону. Но через десять минут Данте нагнал ее в зале Тициана и потребовал ответа:
– Почему ты ушла?
– Она флиртовала с тобой и грубила мне. Я не трачу время на таких людей, – прямо ответила ему Топси.
– Мы были любовниками много лет назад, – признался Данте, пожав плечами. – Теперь она ничего для меня не значит.
«Скоро я тоже перестану что-то значить», – подумала Топси, и по ее коже пробежали мурашки; она расправила узкие плечи, словно готовясь к тяжелому дню. Понятно было, что их роман долго не продлится. Скоро Данте отправится обратно в офис банка в Милане, а Топси вернется в Лондон в конце лета – ее договор с Софией был всего на три месяца.
– Все было восхитительно, – сказала Топси, садясь обратно в его машину. – Большое тебе спасибо, от всей души. Кэт будет ужасно завидовать, когда узнает, что я была на приватном просмотре.
– Я кое-что хотел с тобой обсудить, – негромко сказал ей Данте. – Завтра мне нужно лететь в Милан на сорок восемь часов – там случился небольшой кризис, и министру нужна консультация. Я хочу, чтобы ты поехала со мной, мое сокровище.
