Дикая (СИ) - Акула Ксения (книга жизни TXT) 📗
— Дикая, — прошипел Волк в таком восторге, что я готова была его задушить, — я увижу тебя в этом красном платье! — с придыханием произнес брюнет, театрально прижимая руку к груди.
Ребята на сцене засмеялись, косясь в сторону нелепого наряда, а Домовой встал рядом с другом и что-то прошептал тому на ухо.
— Брось, братан, это же нужно запечатлеть в памяти навсегда! — возмутился в ответ Волчара, а я присела на стул, пока ноги меня не подвели. Голова шла кругом, слова в сценарии плясали и расплывались, во рту пересохло.
— Остальные по домам! — заорал Борис Олегович громовым голосом и тут же потерял интерес к убегающим в спешке ученикам. — А с вами у меня будет дооолгий разговор! — оскалился в сторону актеров театрал и потер пухлые ручки.
— Даша? — позвал меня кто-то от самой двери в актовый зал, и я вскочила на ноги.
Ни с кем и никогда не перепутаю этот голос.
— Я нашел тебя! — заорал блондин, игнорируя всех присутствующих на сцене, в том числе и самого Бориса Олеговича.
— Черт, родная, — схватил меня в охапку Денис, — ну и выбрала же ты себе дыру для проживания.
Я хлопала глазами от неожиданности и молчала, прижимаясь к Денису всем телом.
— Молодой человек! — повысил голос театрал, — вы срываете мне постановку спектакля.
— О! — весело хмыкнул блондин, — забыл представиться, — он протянул руку учителю. — Воронцов Денис, владелец студии «Пафос» и спонсор «Белоснежки». Договорился с вашим директором о том, что сошью костюмы для постановки в обмен на небольшую услугу.
— И какую же? — спросил Домовой, обливая меня презрением. — Получишь согласие на отношение с малолеткой?
— Э, брат! — одернул Волк друга.
А Денис окинул Домового любопытным взглядом.
— Смогу посещать здание школы, когда мне заблагорассудиться, и присутствовать на занятиях, каких мне заблогороссудиться, — ответил блондин, еще крепче прижимая меня к себе, — с личным гидом в лице Дарьи. Есть возражения?
Борис Олегович восторгался связями директрисы, я порадовалась, что не придется надевать на себя этот рюшечный кошмар, а девчонки млели от одного присутствия известного дизайнера.
— Ты мой герой! — прошептала парню в плечо и чуть не разрыдалась от счастья.
Он здесь, со мной, живой и здоровый! Что может быть лучше?
О Домовом я совершенно забывала в присутствии Дениса, будто мой мозг не мог одновременно вмещать информацию сразу о двух парнях и просто парил в невесомости, упиваясь минутами сладкого забвения.
— Ты моя малышка, — ласково потрепал меня по черной макушке блондин и повернулся к Борису Олеговичу, — я подожду в зале, а после репетиции обсудим с вами детали.
Денис бросил на меня ободряющий взгляд и спустился к креслам. Вокруг стали проступать силуэты ребят, их любопытные лица и завистливые взгляды.
— Репетируем первую сцену! — провозгласил театрал, но Домовой его перебил.
— Зачем же, Борис Олегович? — зловеще прошептал директорский сынок, глядя черными дырами вместо карих зрачков, — я не могу так долго ждать своего выхода. У меня роль незначительная, отрепетируем сцену в лесу.
— Без проблем, Ростислав, — тут же отреагировал театрал, — гномы, Рыцарь и Злобная Мачеха сядьте на стулья и не мешайте. — А вы двое в центр! — скомандовал учитель.
Домовой встал напротив меня и приготовился читать сценарий, а я почувствовала, что легко не будет. Его глаза горели такой жгучей ненавистью, что вряд ли он согласится отпустить Белоснежку, скорее вырвет ей сердце и презрительно рассмеется в лицо хладному трупу.
— Будет весело! — пообещал мне Домовой тоном, не предвещающим ничего хорошего, а я посмотрела в зал, где сидел невозмутимый Денис, и поняла, что готова на все, лишь бы скорее оказаться рядом с блондином и убедиться, что тот не собирается в ближайшее время покидать этот бренный мир.
Глава третья. Невозможное ради друга
Я никогда не думала, что выступать на сцене настолько тяжело, выматывающее и психологически истощающее. Борис Олегович требовал от меня невозможного, по крайней мере, здесь и сейчас. Я не смогла бы раскрыться перед этими ребятами, а необходимо было не просто обнажить свою душу, но и перевоплотиться в кого-то совершенно иного.
— Ты легка, как былинка, ты весела, как жаворонок, твой голосок звонок, как трель колокольчика, — прыгал вокруг меня театрал, а я чувствовала себя придорожным булыжником, который невозможно сдвинуть с места.
Не улучшал ситуацию и Домовой, вызубривший свой текст за пару минут:
— Белоснежка, где ты?
Пойдем со мною…
(Слуга берет меня за руку, а я, словно кукла, иду на край сцены, ощущая жар его пальцев и трепет от легкого прикосновения)
— Вот ужасное заданье!
Что же мне за наказанье?
Погубить, тебя нет мочи,
(На этом месте парень так сурово сдвигает брови и с таким надменным презрением щурит глаза, что я начинаю сомневаться в его искренности, а Борис Олегович брызжет слюной и отчитывает Домового).
— Ты не Отелло, мой дорогой. Ты слуга с добрым сердцем и мягким нравом, который не смог поднять руку на любимую госпожу. Что за выражение лица?! Что за звериный оскал?!
— Молилась ли ты на ночь, Дездемона? — подливает масла в огонь Волк, подвывая со своего места жутким протяжным голосом и вызывая громкий смех у всех присутствующих. Только Денис все больше и больше хмурится, кидая на меня вопросительные взгляды.
А я что? Я просто Белоснежка, которой совершенно не хочется ни петь, ни танцевать, ни, тем более, подыгрывать Домовому.
— Ты ступай себе вперёд,
Бог тебя пусть бережёт.
За тебя молиться буду,
Век тебя не позабуду!
На последней фразе Слуга так сильно сжимает кулаки, что я слышу хруст костяшек, и у меня срабатывает инстинкт самосохранения.
— Прекрати от него отскакивать! — орет Борис Олегович, — ты переигрываешь, птичка моя, ты должна быть ему благодарна, уже!!!
Я приседаю в реверансе и шепчу еле слышно:
— Я благодарна Вам и сердцем и душою!
И в благодарность даровать я рада
Остатки дней в довольстве и покое.
Возьмите это серебро и злато!
Слишком поспешно сую Домовому в руки мешок с деньгами, стараясь не касаться его пальцев, а Борис Олегович громко стонет, хватается за голову и объявляет перерыв.
Занавес.
— Малыш, — подбегает ко мне Денис и аккуратно проводит пальцами по лицу, — дай мне минуту, и я обещаю, что потом мы немного развеемся.
Киваю головой и плюхаюсь в кресло, где только что сидел блондин. Я выжата, как лимон, и хочу только одного: никогда больше не подниматься на эту сцену и не пробовать того, что мне совершенно точно не дано.
— Мда, — изрекает кто-то над ухом.
Поднимаю голову и встречаюсь с изучающим взглядом местной дивы и по совместительству Злобной Королевы. Даже не пытаюсь завести разговор, хотя так и подмывает спросить, «что мда?»
— Вы с Домовым что-то не поделили? — спрашивает, наконец, девушка, грациозно присаживаясь в кресло.
Она высокая и красивая, а самое страшное, прекрасно об этом знает. Умело пользуется эффектной внешностью и отлично собой владеет. Может, еще школьница, но в душе давно королева, чьи планы расписаны на много лет вперед.
— Неужели, он запал на тебя? — продолжает допытываться местная дива с недоумением в голосе, но я упорно молчу. Сама не понимаю, что на меня нашло, но не хочу отвечать этой выскочке и все тут.
— Пфф, — изрекает Злобная Королева, поднимаясь с потертого кресла так, будто встает с золотого трона, — ты слишком много о себе возомнила, девочка! — шипит совсем не по-королевски, — может, Денис Воронцов каким-то боком тебя и касается, но знакомство с известным модельером еще не повод игнорировать одноклассников и выпендриваться на сцене. Испортишь ребятам выступление, они тебе спасибо не скажут.
Я удивленно вскидываю брови.
— И не собиралась! — возмущенно кидаю в спину дивы.
