Птицелов - Гриффит Рослин (читать книги без .txt) 📗

— Да, неплохо сделано, вплоть до мельчайших деталей, — отозвался Лайэм. — Вот только климат, конечно, в Египте похуже.

— А разве вы там бывали?

— Однажды.

— О, наверное это было изумительно! — воскликнула она.

— Да, конечно. А вы бы рискнули посетить эту страну?

— Непременно, если бы представился случай.

Лайэм посмотрел на нее удивленно — смелое желание для женщины! Но он чувствовал, что девушка говорила искренне.

— Боже мой…— Орелия остановилась, вцепившись в руку Лайэма, — один из верблюдов опустился на колени и громко заревел.

Она бессознательно прижалась к спутнику.

— О, не волнуйтесь. Они всегда так кричат. Это вовсе не значит, что верблюд болен или рассержен…

— Да вы, оказывается, специалист по верблюдам? — лукаво покосилась она.

— В экспедиции у нас было несколько вьючных верблюдов, — невозмутимо отозвался Лайэм.

— И вы пересекли Сахару?

— Нет, это было путешествие в прошлое. Английский археолог Петри согласился взять меня помощником. Мы искали древности в песках Долины фараонов.

— О, так вы можете считать себя археологом, — если приобрели такой опыт!

— К сожалению, это опыт пока единственной экспедиции. Археология — вторая любовь моей жизни. Могла бы стать и первой, если бы судьба сложилась иначе.

— Вот почему вы — член Общества по изучению древних культур Средиземноморья…

— Да, — согласился он, останавливаясь. — Вот проект О'Рурка и О'Рурка, вдохновленный нашим Обществом.

— О! — воскликнула девушка восхищенно, глаза ее заблестели. Она отступила назад, потом отошла в сторону, чтобы найти лучшую точку обзора. — Египетский храм!

— Типа карнакского.

— О, я догадывалась, что эскиз на вашей чертежной доске изображает древнее здание.

— Нравится вам?

— Это просто замечательно!

Лайэм знал, что ее восхищение искреннее. Он успел понять, что искренность — в натуре Орелии.

— Красноватый цвет песка пустыни уместен, не правда ли? — заметил он, стараясь не глядеть на ее разрумянившееся лицо. Он показал на маленькие башенки фасада. — Замечаете, пилоны [7] я уменьшил. И нет внутреннего дворика, или святилища.

— Все равно, — восторгалась Орелия, — передан дух эпохи. А детали в данном случае не важны, — ведь это для массовой публики. — Она подошла к боковой стене и прочитала надпись золочеными буквами: «Взгляните на священные древние мумии! Фараоны и жены фараонов, погребенные четыре тысячи лет назад вместе со своими сокровищами!»

— Рекламных надписей на подлинных храмах, конечно, не было! — засмеялся Лайэм. — Даже выведенных иероглифами.

— И что же, будут демонстрироваться настоящие мумии? — спросила Орелия.

— Конечно же нет! Росситер готовит муляжи. Саркофаги будут сделаны из папье-маше. Внутри здание еще не закончено. Ниши для саркофагов я буду планировать с вашей помощью.

— Я польщена этой честью!

Он был явно доволен ее реакцией. Они подошли к двери миниатюрного храма, Лайэм отпер ее, и они вошли внутрь. Кто-то из посетителей выставки, проходивший мимо, крикнул им вслед:

— Здесь в самом деле будут показывать настоящие мумии?

— Приходите через несколько дней! — ответил Лайэм.

— Некоторые из этих зевак придут поглазеть в надежде, что мумии оживут! — сказал он со смехом Орелии.

— Да, наша публика не очень-то сведуща по части древности, — согласилась она. — Но, конечно, все это воссоздается весьма приблизительно?

— Как сказать, — возразил он. — Саркофаги будут очень похожи на подлинные, особенно если учесть, что в Египте Нового Царства они и делались из папье-маше…

— Но внутри-то они будут пустые?

— Вовсе нет. Я же сказал вам — Росситер делает искусственные мумии. Он очень придирчив к деталям, и покровы будут льняные, как у подлинных.

— Вот как?.. — Она оглядела слабо освещенное двумя газовыми фонарями помещение. — Да, в такой обстановке будет страшновато, не так ли?

— Вот поэтому я и задумал ниши, где саркофаги будет окутывать таинственный полумрак. Значит, две ниши в одной стене и три — в другой, в них — саркофаги, приблизительно шесть футов на два.

Она уже достала чертежную доску и карандаш.

— Сделайте только наброски. Закончите в офисе.

«Узел Психеи» развязался, когда она склонилась над рисунком, и черные волосы хлынули потоком на нежную шею. Восхищенный чудесным зрелищем, Лайэм отвернулся и сделал вид, что тоже набрасывает эскиз. Закончив, он подошел к Орелии и склонился над ее рисунком, вдыхая волнующий аромат ее волос.

— О, вы добавили интересные детали, — заметил он, — этот орнамент из лотосов и священных жуков-скарабеев по краям ниши…

— Как вы думаете, это подойдет?

— Вылепить их из гипса?

— Да нет, просто разрисовать края… Ведь у древних египтян была стенная роспись.

— Конечно, — согласился он. — Да вы, оказывается, сведущи не только по части барокко и Ренессанса…

— Я не была в Египте, но изучала египетское искусство. Если хотите, я нарисую цепочку скарабеев и лотосов в карандаше, а художник перенесет их на стены…

— Замечательно! Но это выходит за пределы ваших обязанностей, — заметил он.

— О, не имеет значения…

«Неужели перемирие превратится в прочный мир?» — подумал он, глядя на ее сосредоточенное лицо. И их взаимная неприязнь уже казалась делом далекого прошлого.

Когда Орелия закончила эскизы, они еще раз обошли храм, и он высказал ей некоторые свои заветные мысли:

— Меня притягивает древняя архитектура. Она неотделима от природы страны. Здания выстроены из глиняных кирпичей — глина взята со дна Нила или из песчаника с окрестных гор.

— Да, архитектура Древнего Египта — неотъемлемая часть его природы, — согласилась Орелия.

— И цвета их настенных изображений те же, что цвета египетской природы: нефритово-зеленый и бурый цвет Нила, бирюзовый и темно-синий цвет дневного и ночного неба, красноватый цвет пустыни…— «Она это чувствует», — подумал Лайэм.

— А как вы думаете, у древних греков и римлян была такая близость к природе?

— Интересный вопрос. — Он тронул пальцем свой подбородок. — У греков, может быть. Но их мраморные храмы отражали красоту природы в той же мере, как философия гармонии.

— Да, у них сочетались интеллект и эмоциональность, и это воплотилось в искусстве, — согласилась Орелия.

— У римлян — уже иное, — продолжал Лайэм, думая, что Орелия кажется ему таким же удивительным сочетанием интеллекта и духа. — Стремясь поразить мир, они увлеклись украшательством.

— Значит, вам не нравится и декоративный стиль «beax arts» основной экспозиции выставки?

— Нет, — решительно заявил он. — Не нравится.

— Но ведь эти белые здания, которые, словно лебеди, плывут к линии горизонта, производят волшебное впечатление!

— Пожалуй, — подумав, согласился он, — вы правы. Это впечатляет. Но этот стиль хорош для выставки, где строения эфемерны и потом исчезнут как дым. А для настоящих городских зданий я этот стиль не одобряю. И надеюсь, что он не одержит победу в архитектуре будущего.

Орелия улыбнулась, закрывая свою папку для эскизов.

— Понимаю, вы — приверженец функционального стиля Сэлливэна.

— А вы?

— Мне нравится декоративный стиль, но я тоже не думаю, что ему принадлежит будущее.

Его не удовлетворил такой несколько уклончивый ответ, и он настаивал:

— Мне кажется, что архитектор должен считаться с потребностями современного мира!

— И вы уверены, что знаете эти потребности?

— Я о них догадываюсь, — улыбнулся Лайэм и добавил шутливо: — У вас хватает дерзости сомневаться в интуиции вашего работодателя?

Она тоже улыбнулась.

— Вы ведь сами проявляете твердость в защите своих убеждений! — Эта ее черта восхищала Лайэма.

— Да, хотя я стараюсь при этом не осложнять отношений с клиентами. Вряд ли моя позиция и ваша— противоположны, — уточнил он. — Я тоже люблю простоту и признаю гений Сэлливэна.