Скандальный портрет - Берроуз Энни (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Тогда почему она пыталась объяснить свое решение отправиться в путешествие, уверяя Джоббингса, что цель поездки — это расширение бизнеса, который она унаследовала? Почему ей по-прежнему требовались оправдания для того, чтобы делать то, что она хочет? Чьего одобрения она ждала теперь, когда тетя умерла? Не Джоббингса же? Он работал на нее.
Неужели она пыталась каким-то образом ублажить призрак тетушки? На самом деле Эмитист надеялась, что, оказавшись в другом месте, вырвется из жесткой рутины, в которую погрузилась после ее смерти. Однако разорвать цепь привычек оказалось сложней, чем она думала. Она по-прежнему жила с оглядкой, постоянно оборачиваясь через плечо в ожидании ее одобрения.
Завязывая под подбородком коричневые ленты поношенной шляпки, Эмитист с неприязнью посмотрела в зеркало. Шляпка совсем не украшала ее. Она не украсила бы никого.
Ничего. Сейчас она в Париже, и это можно исправить. Ни одна женщина, побывавшая здесь, не упустит возможность привезти хотя бы одну-две вещицы, которые были ярче и моднее тех, что она носила. Так почему и ей не поступить так же? Неужели этим она сразу же объявит всем о том, что богата?
Да и какой смысл иметь деньги, если ты постоянно должна скрывать это?
— Я надеюсь, — сказала Эмитист, выйдя в общее фойе, где ее дожидались все остальные, — что сегодня мы посетим несколько магазинов. Ну, если не сегодня, — добавила она, сообразив, что не предупредила Финеллу о том, чтобы та включила магазины в их маршрут, — то завтра. Я решила, что нам пора обзавестись новыми шляпками.
Финелла вспыхнула и прижала руку к горлу, а Софи обрадовалась.
— Месье Ле Брюн уже сказал, что отведет нас в Пале-Рояль, — сообщила она, с улыбкой подняв глаза на Эмитист. — Он говорит, там полно магазинов. Магазинов игрушек, книжных лавок и кафе, как то, где мы вчера покупали мороженое. Я думаю, там и шляпки можно купить, — великодушно добавила она.
Пале-Рояль. Хорошо, что она уже сообщила о своем намерении купить шляпки всем троим, подумала Эмитист. Может быть, перспектива приобретения обновки заставит Финеллу отвлечься от воспоминаний о своем конфузе.
Однако, взглянув на подругу, она увидела, что та по-прежнему смущена, а ее щеки заливает краска стыда.
— Новая шляпка, — произнесла Финелла. — В самом деле, дорогая, ты очень щедра. Я не заслужила…
— Глупости, — бросила Эмитист, выходя на улицу. — Вы обе болели и заслужили поощрения за то, что согласились ехать со мной и мужественно проделали весь путь.
Финелла засеменила рядом с ней, бормоча, что вовсе не заслуживает этого поощрения, совершив столь постыдный поступок.
Тем не менее когда они, наконец, добрались до Пале-Рояля и увидели магазины при дневном свете, все ее возражения разом улетучились.
Люди, фланировавшие по мощеному двору, были одеты так изысканно, что на их фоне простые провинциальные наряды всей троицы выглядели поистине жалкими.
А магазины ломились от прекрасных вещей.
Эмитист пришло в голову, что она не часто видит Финеллу в новых платьях. Конечно, она не может затмевать свою нанимательницу. Но сейчас Эмитист задумалась, насколько подругу должна удручать эта невзрачная одежда, если по многу часов та проводит, изучая модные наряды в дамских журналах.
— О, ты только посмотри на этот шелк, — вздохнула Финелла, глядя на отрез красивой ткани, соблазнительно задрапированный в витрине магазина. — Я утверждаю, что он… он сияет.
— Значит, тебе нужно заказать из него платье, — заявила Эмитист. И прежде чем Финелла успела возразить, добавила: — Это просто смешно, ходить вокруг, как две сироты, когда у меня есть деньги, чтобы мы обе оделись по моде.
— О, но…
— У нас уже целую вечность не было ничего нового. И у Софи тоже. Согласись, этот оттенок голубого прекрасно подойдет вам обеим.
— Да… — Финелла закусила дрогнувшую губу, поняв, что это самое лучшее, что она может сделать в данных обстоятельствах.
— Я все решила, так что спорить бесполезно. Вы обе вернетесь в Стентон-Бассет в новых шелковых платьях.
Личико Софи погрустнело. Девочка знала, что посещение модистки означает необходимость часами стоять на примерках и уворачиваться от колючих булавок.
— Но сначала… где магазины игрушек, которые нам обещал месье Ле Брюн?
Личико Софи снова расцвело, и она резво поскакала вперед к магазину, который, видимо, заметила еще раньше.
Взрослые не торопясь последовали за ней, заглядываясь на все витрины, попадавшиеся по дороге, пока не дошли до магазинчика, где продавались всевозможные товары для художников.
Ноги Эмитист сами собой остановились. Может быть, именно здесь покупал свои краски Хэркорт? Или из-за обилия туристов он предпочитал какую-нибудь более дешевую лавку, известную только местным жителям? Хотя на те деньги, которые она заплатила ему за свой портрет, он, без сомнения, мог бы иногда заходить сюда и покупать самое лучшее.
Эмитист нахмурилась. Ей не нравилось, что ее мысли снова и снова возвращались к Хэркорту. Она годами боролась с этим. Каждый раз, когда его имя упоминалось в скандальных публикациях, все старые обиды напоминали о себе, и Эми на несколько дней оказывалась выбитой из колеи. Как неудачно, что, когда его слишком припекло в Лондоне, этот человек сбежал именно в Париж.
Услышав смех Софи, Эмитист обернулась и увидела, что вся остальная компания уже входит в магазин игрушек. Она мысленно обругала себя за то, что стоит здесь, уставившись через стекло на темноватый интерьер магазина для художников. В действительности она пыталась разглядеть среди посетителей знакомую фигуру. Однако не было никаких оснований полагать, что он придет сюда только потому, что она здесь.
Эмитист со вздохом заставила себя оторваться от витрины и подойти к следующему магазину, который оказался ювелирным. И снова ноги, помимо воли, упрямо заставили ее остановиться. Когда ее глаза принялись разглядывать красивые украшения, выставленные в витрине, в сознании раздался голос тетушки, презрительно отзывавшейся о женщинах, украшавших себя подобными безделушками только для того, чтобы привлечь внимание мужчин или показать другим женщинам, насколько они богаты.
«Да я скорее умру, чем потрачу свои с трудом заработанные деньги на такую вульгарную ерунду».
Эмитист прикусила губу и мысленно возразила, что если слишком много украшений и могут выглядеть вульгарно, то небольшое их количество никому не повредит.
Ее взгляд выхватил жемчужное колье, покоившееся на ложе из черного шелка. Когда-то в короткие недели своего первого сезона Эмитист носила такую же нитку. Какой счастливой она себя почувствовала, когда мать застегнула жемчуг вокруг ее шеи. Казалось, она стоит на пороге чего-то прекрасного. Надеть жемчуг матери означало проститься с детством и вступить во взрослую жизнь.
Внутри что-то болезненно сжалось, когда Эмитист вспомнила, как сняла его в последний раз. Когда мать привезла ее домой из Лондона, жемчуг отправился назад в свою шкатулку, и Эмитист несколько лет не видела его.
Точнее, два года. А потом он появился на шее у Руби.
А мать улыбалась и с гордостью смотрела, как отец ведет Руби под руку к алтарю, где она обвенчается с богатым купцом, торговавшим чаем, с которым она познакомилась в местном собрании. Родителям даже не пришлось вывозить Руби на сезон в Лондон. Нет, ей удалось найти мужа гораздо более экономным способом. Так что она заслужила этот жемчуг.
Возможно, это не так сильно задело бы Эмитист, если бы в тот день свадьбы сестры хотя бы заговорили с ней. Но, очевидно, им было дано указание ограничиться только сухими кивками. А она возлагала столько надежд на свадьбу Руби. Ей казалось, что раз родители передали ей приглашение, значит, она прошена, значит, они решили забыть о прошлом.
Ничуть не бывало. Они хотели еще раз напомнить ей о ее месте. Руби была примерной дочерью, а она — паршивой овцой. Руби заслуживала жемчугов и улыбок, цветов и богатого свадебного торжества.
