Глинтвейн, сноуборд и Чудо Новогоднее (СИ) - Вальц Карина (книги бесплатно TXT, FB2) 📗
– Твое хамство неизлечимо, – пожаловалась я, смеясь над ее возмущением. Мы дождались, пока подъедет следующее кресло и устроились на нем вместе.
– Еще смотрит, глянь! Чего надо, извращенец?
– Успокойся. Это Кирилл.
– Твой бывший Кирилл?! Серьезно? А чего это он сюда приехал, а? Уж не мириться ли вздумал, гаденыш? Ох, наглая морда… опять смотрит! – и показала парню очередной фак.
– Тебе-то какая разница? – искренне удивилась я. Маня ведь даже не переигрывала, а как раз наоборот – разозлилась не на шутку.
– Такая, – буркнула девчонка. Достала телефон и остальную часть пути не отрывалась от экрана, яростно что-то печатая.
– Опять интернет-расследование?
– Полное уничтожение!
– Ты странный подросток.
– А ты… сноубордистка! Все, хватит меня разговорами доставать! Поехала я! – и с этими словами Маня ловко взмахнула палками и полетела вниз, оставив меня наверху.
В этот раз хотя бы не стала толкаться, и на том спасибо.
Я опять пристегнула доску, поехала вниз. Некоторое время повертелась рядом с Аллой и инструктором, кажется, подруга была в полном восторге от нового открытия – лыжи! А вот затыканный палками инструктор откровенно страдал, его взгляд так и молил о спасении. Но он и мне дал пару дельных советов. А Кир все ехал рядом, ждал, пока мы одни останемся.
Следующий раз мы поднимались вместе.
– Чего тебе? – спросила я, глядя на склон.
– Что за девочка с тобой ехала?
– Что. Тебе. Надо? Хочешь напомнить, что бронь у нас на две ночи, и новогодняя была моя? И теперь я могу уезжать?
Он недовольно засопел:
– Аллка проболталась? Это ж чушь, я просто…
– Я уеду, Кир. Можешь не волноваться. Покатаюсь вот сейчас и вызову себе такси. Или позвоню папе, он меня заберет.
– Не надо, Ань, – он попытался взять меня за руку, но я свою одернула. – Ань, ну ты чего? Новый Год же. Праздник. Время все начать сначала. Я вчера это понял – так глупо было на тебя обижаться и портить всем праздник. Ты же едешь на четыре месяца всего, потом обратно. Я дождусь.
– Не стоит.
Мы приехали. Я побрела к склону, Кир рядом.
– Анют.
– Аня! – мы с Киром повернулись на крик. К нам со стороны шале мчался Сашка: куртка нараспашку, под ней футболка с пятном от шампанского.
– Морозов что ли? – прищурился Кир. – Чего ему надо?
Саша притормозил рядом с нами:
– Привет.
– И тебе привет.
– Кирилл.
– Саша.
– Знаю! – Кир красочно закатил глаза. – Ань, мы можем нормально договорить?
Саша взволнованно головой замотал:
– Ань, не надо.
– Что? – не поняла я.
– Не иди с ним.
– Я не… все равно не понимаю.
– Я тебе скажу кое-что, ты просто послушай, ладно? – Саша резко шагнул ко мне, но потом словно опомнился, рассмеялся нервно и отошел обратно. – Волнуюсь немного, такого со мной давно не было. Только раньше, перед серьезным стартом. Ань, я один раз тебя упустил. На первом курсе еще! Все думал, как ты мне нравишься, но у меня тогда старт за стартом, сборы за сборами, я месяцами пропадал… я себя отговаривал: зачем мне девчонка, да еще такая! Такая, с которой хочется всего, с которой ты можешь часами болтать обо всем на свете. Какие часы, когда я вечно где-то? А она хорошая, будет ждать. Но никто не выдержит долго, все равно не выйдет ничего. И я пошел дальше, не попытался, хотя всегда такие решения осуждал, пытаться же важно! А потом видел тебя с парнем, думаю – ну и пусть все у нее будет отлично. Подумаешь, девчонка, их много, а у меня времени нет. Уговаривал себя. Но видел тебя время от времени. И каждый раз царапало. Когда ты фотографировала меня с ректором на том дурацком награждении. Или когда была студенческая осень. А после травмы я в универ зачастил, наверное, чтобы тебя больше видеть, как напоминание, что я не пытался… да и ты все еще была несвободна, а у меня зимний сезон начинался, плечо зажило и… ничего по сути не изменилось, кроме этого моего осознания. И тут ты сама в меня врезалась. И я до сих пор не могу сказать, будто что-то поменялось, но… поменялось же. Ань, я… не возвращайся к нему. Или дай мне день, всего одну попытку.
Я смотрела на Сашу и не знала, что ответить.
Зато Кир соображал быстрее. Округлил глаза и рявкнул:
– Морозов, ты охренел вообще?!
– Кирилл. Помолчи и дай ей сказать.
– Что сказать? Что ты дебил?
– Ты… ты ведь даже имени моего не помнил, – не обращая внимания на Кира, пробормотала я. – Саш, когда мы встретились, ты вспомнил меня как фотографа. Я тебе нравилась, но ты забыл имя?
– Все я помнил! Волновался немного, мы же так неожиданно столкнулись, да и… подумал, будет странно, если я вдруг сообщу о тебе все и сразу, как сталкер какой-то. Хотя потом пожалел, ты вот сразу и про начерталку заговорила, и имя мое назвала.
– Как сталкер какой-то?
– Если только немного. Но мне понравилось. Я любил те вечера у Галины Викторовны. Между прочим, она предлагала зачесть все эпюры автоматом, но я раз за разом отказывался.
– Серьезно? – моему изумлению не было предела.
– Серьезно хочешь купить мою девушку на такие дешевые приемчики? – не сдержал скепсиса Кир.
– Глинтвейн? – спросил Саша, с волнением глядя мне в глаза.
– Глинтвейн!
Мы побежали к киоскам. Пока Саша стоял в очереди, я заняла столик. И пыталась справиться с нахлынувшими чувствами, они совсем мешали думать. Все так… до головокружения странно! Так вообще бывает в жизни? Одно столкновение на склоне, и все кувырком!
– Держи, – Саша протянул мне стаканчик и встал рядом. – Готов поручиться: вкус будет самым лучшим.
– Саш… я ведь в Лондон в мае улетаю. На четыре месяца, а может…
– А может и больше, я помню. И что? Через неделю я лечу на сборы в Австрию. А потом на соревнования в Японию. И после – на следующие. И так до конца весны, там будет небольшой перерыв, а после – опять в горы, на ледник. Ань… ничего за эти три года не изменилось, но я наконец понял, как глупо было не сказать тебе, не признаться. Еще тогда. Всю ночь я смотрел на тебя и представлял, как бы ты встречала с нами вот уже четвертый Новый Год подряд. Как сигала бы с крыши, как ругала бы Тима вместе с остальными девчонками – его просто все ругают, таков обычай. Как мы бы вместе катались по ночам, когда я возвращался, а иногда – когда возможно – ты бы прилетала болеть за меня, и я бы знал, что ты смотришь… Все это. Вдруг бы ты сказала «да»? Вдруг бы все получилось, попытайся я еще тогда? Но теперь… теперь я хотя бы сказал.
– Саш… – слова мне отказали.
Мы долго смотрели друг на друга, пили этот самый вкусный в мире глинтвейн. Взгляд у Сашки совершенно безумный. У меня, наверное, не лучше. Мы оба точно с крыши свалились и смотрим друг на друга.
– А как же история с девушкой? – наконец я обрела дар речи. – Ты влюбился, она бросила. Это была Дианка Киреева, да?
– Дианка?
– История из бара, – напомнила я.
– Нет, Ань, ты все неправильно поняла. Это была интерпретация моей истории с тобой, рассказанная через пьяное видение Тимура Киселева. Говорил же, дели все на сотню! – Саша улыбнулся. – Тим так пытался защитить тебя от ненужных чувств, ему показалось, ты в меня можешь влюбиться. И будешь потом страдать. Он ведь не знал, что говорит о тебе.
– Поэтому он весь вечер намекал, что ты бабник? Вот уж друг так друг!
– Своеобразный, да.
– А он прав, Саш? Я буду страдать?
– Аня, – он взял меня за руку. – Правда в том, что я не знаю. Но легко не будет.
Он сжал мою ладонь, склонился ближе. Хотел сказать что-то еще, но магию момента нарушил знакомый писклявый голосок:
– Ой, да целуйтесь уже наконец! – рядом нарисовалась Маня собственной персоной. Она по очереди потрясла пустые стаканчики с глинтвейном и тяжко вздохнула: – Вот блин, все вылакали! Между прочим, каждый из вас торчит мне по стакану. А теперь уже и по два, лузеры вы непонятливые!
– Вы знакомы?! – ахнула я, теперь уже по-другому смотря на рыжие Манькины косички. Оттенок такой знакомый…
