Дефиле с револьвером: Влюбиться по гамбургскому счету - Буха Карин (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
— Ну, не знаю, — возразила я. — Мужчина, которого видела я, был вполне живым.
— В таком случае, рано или поздно он совершит ошибку, и мы захлопнем ловушку, — улыбнулся Каюс. — У нас длинные руки.
— Надеюсь, вы не собираетесь использовать меня в качестве наживки?
Комиссар посерьезнел:
— Я думаю, нам не о чем пока волноваться. Я удивленно посмотрела на него, и он пояснил:
— Предположим, что я — преступник. И что я сейчас делаю? Я отступаю!
— Не поняла.
— Ну, давайте прикинем вместе. Он пытался вас убить, чтобы вы нам, то есть полиции, ничего не рассказали. Так? Это ему не удалось, и он знает, что полиция вас уже допросила. Значит, появляться возле вас ему нельзя — это опасно. Вероятно, он просто вернется к своей прежней жизни, изображая обывателя — бизнесмена, или отца семейства, или еще кого-нибудь. Теперь ему остается только надеяться, что расследование убийства Виолы Торски не даст результатов. Девяносто девять процентов — вы сейчас в безопасности. Но и одним процентом пренебрегать нельзя. В Копенгаген вы полетите тайно, мы подготовим документы на другое имя. И пообещайте мне, что там вы ни на минуту не останетесь в одиночестве. Кроме того, я пошлю информацию в Интерпол и полицию Копенгагена.
Я охотно разделила бы уверенность комиссара в моей безопасности, но убедить себя в этом мне мешал страх, укоренившийся где-то глубоко внутри. Но… жизнь должна продолжаться. Скорее всего, убийца Виолы Торски будет скоро пойман. О, как страстно я этого желала!
С такими мыслями я и села в самолет до Копенгагена. Летела я под именем Мелли Деблинг. До трапа меня проводил инспектор в штатском.
Лотар попрощался со мной по телефону, заверив, что через несколько дней он сможет ко мне присоединиться.
Самолет наконец взлетел, и я вздохнула с облегчением. Долой смятение! Черт возьми! Мир такой огромный — и найти меня будет так же легко, как иголку в стоге сена. К тому же, может быть, комиссар Каюс и прав — я уже не представляю для убийцы интереса. Но это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Работа, прежде всего работа! В Копенгагене я поняла, как соскучилась по своему делу и как я люблю его. Чтобы работать в мире высокой моды и постоянно расти, необходимы оригинальные идеи, вдохновение, интуиция и инициатива — и это касается не только тех, кто занимается творчеством, но и тех, кто продает.
На самом деле просто поразительно, как много людей, профессионально занимающихся модой, работают по шаблону. Мода похожа на партию в шахматы, где черными играют человеческие комплексы. Успех зависит от тысячи индивидуальных представлений и нюансов.
К примеру, в Париже легко добиться успеха, работая с экзотическими, нестандартными манекенщицами. Экстравагантность и интернационализм проходят там на ура. Можно сказать, что в Париже всегда в моде экзотика.
Копенгаген называют северным Парижем, но там своя специфика, которую не учли менеджеры нашего филиала при подготовке показа новой коллекции. Дело в том, что северным женщинам больше нравятся манекенщицы, которые выглядят так же, как и они сами, они не склонны к экстравагантности и их сложно соблазнить тем, что так ценится в Париже.
Мне пришлось заново организовывать показ, и успех коллекции подтвердил мои слова.
Я была абсолютно счастлива в своей профессии и даже представить себе не могла, что когда-нибудь брошу мою работу, как думал Лотар. И что он мог бы предложить мне взамен? Спокойную жизнь обывателя с распланированным и гарантированным будущим? Роль прелестной жены врача, домохозяйки? Нет, моя собственная жизнь — со стрессами, волнениями, постоянными перелетами — устраивала меня куда больше.
Но пока не закончится весь этот кошмар, я не смогу жить так, как я хочу.
Моя работа в Копенгагене был завершена раньше, чем я рассчитывала. Что делать дальше, я не знала. Вернуться в Таунус? Нет, ни в коем случае! Это место в моем сознании теперь навечно будет связано с кошмаром, который я там пережила.
И я полетела в Гамбург. В суете последних дней у меня абсолютно вылетела из головы моя договоренность с Тиллем Клаузеном, но сейчас, когда я думала о том, что скоро увижу его, мое сердце сладко сжималось от предвкушения встречи. К тому же он ведь ничего не знает о том, что со мной случилось, и это так прекрасно — поговорить с человеком, который тебе близок и который не будет постоянно напоминать о грозящей опасности. Флирт отвлек бы меня от того ужасного ощущения, с которым я жила все это время…
Я остановилась в отеле в центре Гамбурга на берегу озера Альстер и сразу же попросила принести мне в номер телефонный справочник. Я ведь не знала номера телефона Тилля, только его имя и профессию — архитектор. Но долго искать не пришлось. Хотя Клаузенов в Гамбурге было великое множество, Тилль оказался только один — напротив его имени стояла пометка — «архитектор».
Я набрала номер и попросила телефонистку соединить меня. Через минуту томительного ожидания в трубке раздался приятный, но совершенно лишенный индивидуальности женский голос:
— Архитектурное бюро Клаузена. Ирэна Бушбек слушает, здравствуйте.
Я попросила Тилля.
— Господин Клаузен сейчас на встрече с клиентом. Ему что-нибудь передать?
Сказав название своего отеля, я положила трубку, немного подумала и пошла, гулять по городу. Вернулась я примерно часа через два — уставшая и довольная. Было невыразимо приятно ходить по улицам, не думая о грозящей опасности. В номере отеля моего возвращения дожидался огромный букет великолепных пурпурных роз на длинных стеблях. Я распечатала карточку:
«Дорогая Мелани, чудесно, что Вы сдержали свое слово. Я необыкновенно рад. Мы могли бы встретиться в шесть вечера? Ваш Тилль Клаузен».
До назначенного срока была еще уйма времени, и я легла отдохнуть. В пять я проснулась бодрой и свежей.
На вопрос, что надеть, я ответила себе очень быстро — конечно же, мое любимое маленькое льняное платье цвета топленого молока и короткий жакет. Я дополнила свой туалет маленькой шляпкой и ремнем в тон.
В сияющих глазах Тилля, который ждал меня в холле отеля, я прочитала восхищение. Впрочем, я и сама, вновь увидев его, была поражена. Я успела забыть его мужественный облик. Тиллю Клаузену, которого я увидела сейчас, было около сорока, но в его черных, густых волосах отсутствовала седина, на нем отлично сидел светлый габардиновый костюм, он носил дорогую обувь и в сочетании выглядел самым элегантным, самым импозантным мужчиной в мире.
— У вас уже есть какие-нибудь планы на вечер, фрау фон Берг? — Глаза Тилля весело блеснули. — Я полностью в вашем распоряжении.
— Собственно говоря, я сама собиралась сдаться на вашу милость, — улыбнулась я. — Все-таки вы знаете Гамбург куда лучше меня.
— Ну что же, попытаюсь вас не разочаровать. — Мы подошли к стеклянной двери отеля, и Тилль отступил, пропуская меня вперед. — Может быть, выпьем по коктейлю в кафе на берегу Альстера и решим, что будем делать дальше?
Кафе оказалось многолюдным, накуренным, шумным, и мы пробыли там недолго.
Тилль остановил машину у Эльбы.
— Я хочу показать одно место, о котором туристы почти не знают, но вам понравится, обещаю.
И он оказался прав! Бар, в который мы пришли, был полон очарования: авангардность сочеталась в нем с романтикой морских путешествий.
Возле стойки был камин, в котором потрескивали дрова и приятно булькал и дымился котелок с каким-то варевом. Но, как объяснил мне Тилль, котел — обычная бутафория, ресторанное меню было вполне современным, и еда готовилась, естественно, на нормальной плите. Но весь антураж подлинный — от лодочных фонарей, которые использовались в качестве светильников — до крапчато-коричневых занавесок на низких окнах, уставленных цветущими геранями.
— Не хочу оказывать на вас давление, — сказал Тиль, открывая меню, — но уха из угря здесь лучшая в Гамбурге.
— Значит, заказываем уху, — улыбнулась я, — или рыбную солянку.
Давно уже я не чувствовала себя так легко, уютно и беспечно — Клаузен словно бы отогнал своим присутствием все мои мрачные мысли, страхи, заботы и треволнения, которые преследовали меня с тех пор, как я узнала об убийце, разгуливающем на свободе. И вообще, первый вечер с Тиллем Клаузеном не был омрачен ничем, мы весело болтали, ели, пили белое вино — и все было замечательно.
