Не отпущу!.. - Уилкинсон Ли (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗
Во взгляде Куинна все еще сквозило недоверие, и Элизабет яростно произнесла:
— Проверь, если хочешь.
— Так и сделаю, — усмехнулся он. — А как вышло, что студентка-историк превратилась в секретаря?
Подавив раздражение, она бесстрастно ответила:
— Меня предупреждали, что в избранной мной области проблемы с трудоустройством, поэтому, чтоб подстраховаться, я записалась на курсы машинописи и стенографии.
— По-моему, ты прибегла к более эффективным способам.
— Не понимаю, о чем ты, — натянуто ответила она.
— Все ты понимаешь.
Она вздохнула и снова отвернулась к окну. Какой смысл доказывать свою невиновность? Он уверен, что она с самого начала умышленно ставила ловушки его отцу, и, похоже, убедить его в обратном было невозможно.
Пейзаж за окном изменился. Холмы уступили место низине, усыпанной фермами, а ближе к побережью начались солончаки.
Неожиданно Куинн затормозил.
— Уже поздно, может, остановимся на ланч?
Она подняла глаза. Они стояли на одной из окраинных улочек Солтмарша, ведущей к берегу.
Машина стояла рядом с «Корабликом» — черно-белой небольшой гостиницей с выступающими полубалками, эркерами и висячей вывеской, на которой красовался плывущий на всех парусах клипер.
Элизабет остолбенела, сердце заколотилось, к горлу подступила тошнота.
— Разве у нас есть время на еду?
— Где-то надо поесть. — Куинн смотрел на нее с невинным видом. — Помнится, ты говорила, тебе здесь нравится.
Значит, остановка у «Кораблика» не случайна. Элизабет охватила дрожь.
— Не забыла же ты, как мы останавливались здесь? — спросил Куинн, вглядываясь ей в лицо.
Нет, не забыла. Однажды вечером они возвращались из Лондона и прозевали отлив. Пришлось заночевать в гостинице.
Куинн тогда спокойно заказал один номер на двоих, и она, неопытная, влюбленная по уши девчонка, не стала возражать.
Элизабет молчала, сцепив руки.
— Помнишь кровать с балдахином и ходики, гремевшие всю ночь?..
— Нет, ничего не помню, — процедила она сквозь зубы.
— Даже потолка в спальне, расписанного русалками? — лукаво спросил он, глядя, как жаркий румянец заливает ей щеки.
Наконец он вышел из машины и подошел с другой стороны, чтобы помочь ей.
— Есть еще один повод, чтобы остановиться здесь, — проговорил он, ведя ее под руку к воротам, — у них установлено табло с указанием приливов и отливов. Я смогу узнать, когда отлив.
— А если мы его уже пропустили? — произнесла она и тут же пожалела, что не откусила себе язык.
Он пожал плечами.
— Значит, заночуем здесь и отправимся завтра.
В панике она было начала:
— Нет, мне нельзя оставаться на ночь. Ричард…
— …в Амстердаме, — ловко вставил Куинн, — и ничего не узнает.
— Он часто звонит мне во время своих разъездов.
— А ты сидишь дома и ждешь?
— Да.
Куинн что-то неразборчиво пробормотал себе под нос, но она заметила, что губы у него угрожающе сжались, и нашла извращенное удовольствие в том, что ей удалось рассердить его.
Комната отдыха с низкими, почерневшими потолочными балками и косым настилом пола не изменилась. Огонь весело полыхал в широком камине, в воздухе пахло яблоневыми дровами.
Кроме котенка мармеладного цвета, уставившегося на пламя и моргавшего сонными глазенками, не было никого.
Куинн усадил Элизабет за стол, повесил куртку на спинку стула и подошел к табло.
— Все в порядке? Доберемся до острова? — тревожно спросила Элизабет.
— Думаю, без затруднений, — легко ответил он.
Не успел он договорить, как за стойкой появился приветливый мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Элизабет с облегчением вздохнула: насколько помнила, она еще ни разу его не видела.
— Не слишком хорошая погода, — жизнерадостно заметил он.
— Да, туман так и не рассеялся. — Похоже, Куинн был рад поговорить о погоде за чтением меню.
— И я не очень удивлен, — сказал хозяин. — Согласно прогнозу, это растянется на несколько дней. Конечно, они не всегда угадывают…
Обменявшись любезностями с хозяином и ни слова не сказав ей, Куинн стал заказывать.
Она услышала, что он выбирает почти все то же, что они ели здесь в последний раз. Еще один способ поиграть у нее на нервах.
Когда он вернулся с двумя кружками пива, она взяла пиво с самым безмятежным видом, на какой была способна, и поблагодарила.
Потягивая прозрачную горечь, она думала, что сказал бы Ричард, если бы видел ее сейчас.
Наверное, был бы в шоке.
В некоторых вопросах он проявлял крайний консерватизм (она старательно избегала слова «нетерпимость») и, считая это чем-то вроде проявления панкизма, отказывался пить пиво вообще. И, разумеется, не представлял, что она его пьет. Хотя, конечно, она «завязала», с тех пор как познакомилась с ним…
Подоспевшая закуска прервала ее путаные размышления. Уставившись в тарелку с копчеными эссекскими устрицами и тонюсенькими сухариками, она вспомнила, как в прошлый раз Куинн, заметив ее нерешительность, с недоумением спросил:
— Ты не любишь копченых устриц?
Тогда ему было двадцать семь, он был красив и обладал харизмой, успел сколотить собственное состояние и стать светским человеком.
Ей исполнился двадцать один год, красавицей она не была и, пока не поступила на работу к Генри Дервиллу, числилась студенткой исторического отделения без гроша в кармане.
Чувствуя себя неловкой малолеткой, она призналась:
— Не знаю, никогда не пробовала.
— Не хватало куража?
— Нет, денег.
На мгновенье в его зеленых глазах мелькнул холодок, потом он заинтересованно вскинул бровь.
Она была немногословной.
— У отца было больное сердце, и он практически не мог работать. Мы снимали квартиру на первом этаже, и нам едва удавалось оплачивать счета.
— А потом?
— Как большинству студентов, мне приходилось иметь дело больше с печеной фасолью, чем с копчеными устрицами.
Теперь в его глазах появилась усмешка.
— Думаю, ты почувствуешь разницу. Может, попробуешь?
Видя, что он ждет, она неловко призналась:
— Я не умею обращаться с ними.
— Тогда давай покажу. — Куинн положил устрицу на тонкий, смазанный маслом горячий сухарик и отправил ей в рот.
Этот свойский и удивительно эротичный жест вызвал в ней именно то, что должен был вызвать.
Элизабет вздрогнула и заставила мысли вернуться в реальность. Подняв глаза, она увидела, что Куинн изучает ее блестящим, сосредоточенным взглядом.
Он повел темной бровью.
— Повторим? — Он положил толстенькую устрицу на маленький сухарик и протянул ей.
Она не собиралась принимать ее, но, как загипнотизированная, раскрыла рот и увидела на лице Куинна издевательскую усмешку.
Черт его побери! Она еле удержалась, чтобы не плюнуть в это красивое лицо.
— Вкусно? — спросил он, пока она жевала и глотала.
— Не очень, — вяло ответила Элизабет. — Боюсь, у меня изменился вкус.
— Во всем? — деликатно поинтересовался он.
На ее скулах проступил легкий румянец.
Куинн улыбнулся и, просияв от удовольствия, взял вилку и принялся за своих устриц.
Когда они вышли на улицу, Элизабет заметила, что туман еще более сгустился. Небо нависло над морем и прибрежной равниной, как перевернутая перламутровая чаша. Неподвижный воздух был садняще сырым.
Она задрожала от холода и нервного напряжения.
— Нам надо поторопиться, чтобы успеть вернуться.
— Согласен. — Он сел за руль и завел машину.
На окраинах городка Солтмарш земля была жухлой, бесцветной, пронизанной серебристыми нитями каналов.
Побережье не отличалось красотой, но в нем было своеобразное очарование, и в те немногие месяцы, что жила здесь, Элизабет успела полюбить его.
— По-своему завораживающий вид, — как отголосок ее мыслей прозвучали слова Куинна.
— Да, — согласилась она. — Топограф елизаветинских времен Уильям Кемден говорил об этих краях: «Океан тычется в них».
