Ребенок от подонка (СИ) - Гауф Юлия (электронные книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Нет. Не могу. Я должна доказать, просто должна. И суд – последняя моя надежда.
— Я хочу в суд, – выдохнула я, — если ты не против. Если против, то ничего не будет. Пожалуйста, отвези нас с Марком в гостиницу.
Вряд ли после этого утра Кам будет также с радостью возиться с сынишкой, который не виноват в этом жестоком безумии.
— Суд, так суд. Я перестал понимать тебя, – выплюнул Камиль. — Наверное, ты и правда чокнулась. Но в суд мы сходим, раз ты этого хочешь. Я ускорю его, как только смогу. Жить ты будешь у меня, это не обсуждается. Но как только ремонт завершится, ты съедешь. А после суда будь добра, исчезни из моей жизни.
ГЛАВА 7
— Вот уведомление, – Камиль протянул мне бумагу, которую я после небольшой заминки приняла. — Суд состоится в четверг.
Это первые слова, которые он мне сказал за прошедшие после поездки в клинику четыре дня. Кам меня не избегал, он отгородился. Отвозил к дедушке, в университет, вез обратно домой к Марку, с которым сидела няня. С няней он хоть словами здоровался, мне всего лишь кивал.
До того довел меня, что я в самой себе начала сомневаться. Я в каком-то сериале видела сюжет, что девушка забеременела от бывшего мужа, с которым два года не близка. А оказалось, она во сне ходит, муж жил этажом выше, вот она и приходила к нему ночами.
Тогда я подумала – ну и бред!
А сейчас себя в таком же начала подозревать.
Либо я, все же, права, и Лаура подкупила результат теста. Надеюсь, хоть суд она не купит.
— Рада?
— Да, – кивнула я.
— Супер. После суда…
— Да-да, – скривилась, — из твоей жизни я исчезну. Даже не после суда, а сегодня. Ремонт завершен, окна вставили, я съезжу, отмою все, и вечером мы с Марком уедем.
Взглянула на часы, ждать осталось пятнадцать минут, придет няня, и займется Марком.
— Не обязательно так спешить. Павел Яковлевич еще пару дней в больнице будет. Кто с Марком будет сидеть, пока ты в универе? Живи здесь.
Камиль – воплощение непоследовательности. Говорит, чтобы до суда я оставалась рядом, а потом проваливала. Хотя более чем на сто процентов уверен в заключении экспертизы.
Вот только эти дни были адом. Жить под одной крышей с человеком, считающим меня гулящей, да еще и подлой обманщицей – то еще удовольствие.
— Придумаю что-нибудь, – пожала плечами, и вышла из кухни с Мариком на руках.
Няня пришла даже раньше. Живет Алла Владимировна в этом же доме, потому и согласилась сидеть с Марком. А я доверила ей ребенка из-за ее более чем тридцатилетнего стажа работы в детском саду.
— Вернусь через часов пять, не больше, – пообещала я, звонко чмокнула Марика, и выскочила на улицу.
Домой я добралась быстро. Я бывала здесь пару раз после пожара, но старалась не всматриваться в любимые вещи, которые катастрофически испорчены. Да, огонь затронул только коридор и кухню, но ведь все промокло от тушения пожара!
И сейчас я стою среди хаоса. До боли жаль мелочей, дорогих как память – магнитиков из разных стран, где бывал папа, когда работал дальнобойщиком; деревянных часов, которые дедушка купил в подарок бабуле. А ведь в этом кавардаке должен быть листок с отпечатком ладошки Марка – я как-то вымазала ее гуашью, и прижала к бумаге. Его пинетки тоже. И все более-менее целые вещи сгружены во влажную кучу в спальне, а кухня и коридор пусты. Сегодня привезли плиту, холодильник и стол, завтра должны доставить гарнитур.
— Так, ладно, – мотнула я головой, – потом поплачу. А сейчас уборка!
У бригады ремонтников была договоренность с клининговой компанией, и они активно проталкивали ее услуги. Но я отказалась именно из-за того, что они могли выбросить то, что дорого мне как память, а для них – мусор. И бригадиру каждый день названивала, напоминая, что ничего выбрасывать нельзя.
Видимо, мне отомстили. Да, не выбросили ничего, но после себя оставили максимально много грязи. Я достала из сумки рулон мусорных пакетов, и начала их заполнять. Первый, второй, третий, четвертый. А затем начала выносить их на улицу.
Кажется, я погорячилась, решив, что мы сегодня сможем переехать. В антисанитарию я ребенка не повезу!
Я шла к подъезду, разминая перетруженные руки, и кивнула старушкам. Собрались у входа, несмотря на холод, и сплетничают.
— Павел-то скоро домой? Не засиделся он в энтой больнице?
— Скоро, Эмма Ринатовна, – кивнула я, прикидывая, что мне еще спальню разбирать, и отдраивать всю квартиру с потолка до пола.
— От же ж бедовая, – покачала головой баба Катя, глядя мне за спину. — Смотри-ка, опять явилась.
Я обернулась, и увидела девушку с коляской. Хорошенькая, как куколка. Волосы с калифорнийским окрашиванием, будто она все лето рассекала океанские волны на сёрфе, белая шубка и изящные сапожки.
— А кто она? – спросила я.
Бабульки знают всех. Даже тех, кто на пару месяцев останавливается на съемной квартире.
— Да ходит дура к своему бывшему, все на совесть давит. Чтобы на ребятенка денег дал, – скривилась Эмма Ринатовна.
— А он не дает, да? – я сразу прониклась сочувствием к незнакомой, но такой трогательной девушке.
— Она кому попало давала, вот теперь и ей не дают, – выплюнула баба Катя, и я поняла, что если задержусь, то придется мне слушать, какая молодежь пошла, и что в их время такого не было.
— Ладно, пойду я. Всего доброго, – улыбнулась бабулькам, и еще раз оглянулась на девушку, которая уже подходила к дому с коляской.
Раздалась приглушенная музыка, эта Снегурочка потянулась к карману, убрав одну руку от коляски, покачнулась на каблуках, заскользивших по раскатанному малышней льду, и начала падать. И из-за того, что опору она нашла в коляске, колесико слетело, и уже сама коляска начала неумолимо крениться.
— Боже, – я в три шага подбежала к коляске, и выхватила из нее ребенка прежде чем и сама коляска, и девушка упали на лед.
— Мать твою! Говно китайское, мля, – выругалась девушка, уперлась ладонями в лед, и начала подниматься, постанывая.
— Наклюкалась уже, – услышала я презрительный голос бабы Кати за своей спиной.
— Да пошла ты, грымза вонючая! – вызверилась девушка, поднялась на ноги, а затем от души пнула коляску. — А говорили, что почти новая. Эту хреновину видимо при моем деде китайцы лепили на соплях.
Может, бывший этой Снегурочки, и козел, но сочувствия у меня к ней поубавилось. Ребенок в моих руках надрывается, одет как попало, а ей хоть бы что. Я привычно укачиваю малыша, шепчу бессмысленные словечки – это легко, судя по тяжести они с Мариком примерно одного возраста.
— Ну, маленький, тише, – я спрятала его личико у себя на груди, чтобы ребенка не резало холодом, и поправила его шапочку. — Сейчас мама отряхнется, и вы пойдете домой.
— Все нервы мне вытрепал. Что он, что его папаша. Кто вообще детей придумал? – Снегурочка подняла коляску со снега, и начала внимательно ее разглядывать, катая с места на место. — В ремонт придется везти. Тьфу, блин. Вот и покупай на этом Авито, кругом обман, – она взглянула на меня, и мило улыбнулась: — Ой, не поблагодарила, прости. Спасибо, в общем. Хоть кто-то приличный в этом гадюшнике живет. Я Дарина.
— Соня, – представилась я, ожидая, что она сейчас заберет у меня ребенка, которого почему-то категорически не хочется отдавать этой девушке.
Я, конечно, сама не ангел. И у меня были моменты, когда я на весь мир злилась. Шла с коляской, Марк плакал навзрыд, прохожие смотрели осуждающе. И это после того, как я через пробки добралась в поликлинику, сидела там в очереди, и знала, что дома не отдохну, а пойду в магазин, приготовлю еды на пару дней, уберусь, и выполню домашнее задание. А потом отключусь на пару часов, чтобы проснуться, и пойти на учебу.
У этой девушки тоже явно плохой день, но мне ее не жаль. Что это за мать такая? Я стою с ее ребенком, а вдруг я сумасшедшая, какой меня Камиль считает, но ей плевать.
А малыш устроился так удобно, начал успокаиваться в моих руках, и я немного отодвинула его от своей груди, чтобы взглянуть на личико.
