Блондинки не сдаются (СИ) - Арбатов Сергей (полные книги txt) 📗
Студией живописи руководил грузный и немного хмурый Иван Петрович Власов, потомственный художник. Его вера в мои способности поддерживала все два года, пока я пыталась усидеть на двух стульях: училась в университете, чтобы получить образование, которым никогда в жизни не воспользуюсь, и бегала в студию. Я хотела связать свою жизнь с искусством. Уроки были платными, все расходные материалы — кисти, холсты, краски — тоже. Поэтому умудрялась подрабатывать то в фастфудах, то в кафе, то разносчицей пиццы, но нигде долго не задерживалась. Получив необходимую для себя сумму, я увольнялась и какое-то время могла спокойно рисовать.
В университете меня спасала отличная механическая память, и к сессиям я походила с зачеткой с автоматами по многим предметам.
Ивану Петровичу удалось уговорить меня попробовать свои силы на выставках. Хотя те бледные картины были обычными студенческими этюдами, а не полноценными, законченными работами.
В студии царила была особая атмосфера — тишины и наполненности одновременно. Сюда в основном приходили любители с задатками к рисованию, но руководитель мастерской взял надо мной шефство и даже позволил занять угол, где я, высунув язык, творила свои полотна. Как же это было здорово!
Забыв обо всем на свете, я погрузилась в процесс, пока меня не отвлекло треньканье смартфона. Взглянув на экран, нахмурилась. Андрей прислал сообщение и приложил фотографию, которую сделал ночью на кровати. Увидев себя в идиотских лохмотьях, я сжала кулаки и несколько раз выдохнула. Надо взять себя в руки, сказала я, еще раз взглянув на уродливый снимок.
“Закончишь, свистни.” — написал он.
Рабовладелец и феодал, подумала я с отвращением. Озабоченный негодяй, вот он кто!
— Ты отвлеклась, — вывел меня из задумчивости трубный голос преподавателя. Я вздрогнула и спрятала телефон в сумочку.
Когда занятие закончилось, и студию покинул последний ученик, я не спешила уходить.
— Иван Петрович, — замялась я, мусоля в руках смартфон., - мне нужно с вами посоветоваться.
— Весь внимание, — он поднял свои добрые глаза и мягко улыбнулся. — Ты умница, Машенька. Приходила бы каждый день, толку было бы больше.
— Родители хотят, чтобы я закончила вуз, — стала я оправдываться — Учиться осталось один год, не люблю бросать начатое.
— Что ты хотела обсудить со мной? — он погладил свои пышные смоляные усы и благосклонно взглянул на мои руки, измазанные краской. — Если поработать хочешь, оставлю ключ, я тебе доверяю.
— Хочу, — кивнула я. — Поступил персональный заказ, портрет маслом по фотографии, — краснея, я протянула ему телефон со снимком.
— Интересная девушка, — заметил Иван Петрович, не узнав меня. — Модель? Кто фотографировал? Неплохо тени передал, и в целом композиция интригующая.
— Пошловато немного, — прохрипела я, стараясь скрыть смущение, слава богу, он не понял, что это я, почти полуголая, демонстрирую себя миру.
— Не согласен. Ты вспомни работы Пино Даени. Я был сделал ее в жанре романтического импрессионизма.
— Вы поможете мне? — почти умоляющим голосом спросила я. — Заказчик обещал хорошо заплатить.
— Ну если обещал, конечно помогу. Это его фотография? — спросил Иван Петрович, добродушно улыбаясь.
— Да, он фотограф, — пробормотала я, вспоминая события прошлой ночи. Румянец покрыл мои щеки. — У него есть деньги, а мне сейчас они очень нужны. Поэтому я не стала отказываться от работы, вы понимаете?
— Располагайся в студии и работай, сколько захочешь. Если понадобится помощь, готов всемерно поддержать твои коммерческие проекты, — он подмигнул мне. — В живописи материальный аспект тоже имеет место быть.
Придется разориться на холст и хорошие краски, — закончил он.
Когда преподаватель распрощался и ушел из студии, я начала мучительно грызть ногти, размышляя. В конце концов, это его идея, пусть сам и отдувается. Я набрала его номер.
— Мне нужны материалы, — отчеканила я таким тоном, чтобы он понял, что спорить нет смысла. — За картину, которую я тебе продала в музее.
— Наглость — второе счастье, — Андрей не скрывая радости, усмехнулся. — по-моему, ты бросила их на пол и заявила, что я ими должен подавиться.
— Ты меня вывел из себя, — спокойно пояснила я ему, как маленькому ребенку. — Для новой картины нужен холст, масляные краски, набор кисточек и не один. Если я устроюсь на работу, заказ придется отодвинуть минимум на месяц.
— Это ты мне должна, редиска, не забыла? — продолжал он издеваться.
— Ладно, пойду в чебуречной зарабатывать деньги, — слукавила я, затаив дыхание. — Месяц придется батрачить.
— Долго ждать, — протянул Андрей. — Я уже по тебе соскучился. И сколько получает официантка в чебуречной? — поинтересовался он.
— Пятнадцать тысяч, — буркнула я. — Там я работаю по плавающему графику, потому что еще нужно учиться и успевать заниматься в студии.
— Предлагаю поплавать по графику на моей кухне, я люблю чебуреки, — рассмеялся Андрей. — 15 тысяч вперед и столько же за мазню, висящую над моей кроватью. Что скажешь?
Я слышал, как она шмыгает носом в трубку телефона и переваривает предложение, стараясь не грубить и сдерживаться.
— То есть это у меня такая зарплата будет за месяц работы кухаркой? — в конце-концов резюмировала Маша предложение. — Ты мог бы нанять профессиональную повариху или домработницу, зачем я тебе? — недоумевающим голосом протянула она.
— Пробовал, — усмехнулся я. — Мне нужна красивая женщина, кроме умения держать поварешку обладающая разносторонними талантами.
— И какими же такими талантами обладаю я? — удивилась Маша, громко вздохнув.
— Рисуешь, позируешь, рвешься помогать в работе, умеешь готовить и еще ты мне нравишься, — искренне закончил я.
— Твое “нравишься”, прохвост, означает, что ты будешь приставать ко мне, — ехидно заметила она. — Пойду печь чебуреки в кафе.
— Обещаю держать себя в руках, — поспешил я заверить. — Могу дать расписку, что не воспользуюсь своим положением и не буду тебя донимать. Честно.
— Запишешь на бумажке клятву? — важно предложила она. — Что не будешь меня лапать, раздевать, обнимать, целовать и… — она задумалась, — шантажировать долгом!
— Клянусь своим здоровьем! — воскликнул я. — Если нарушу его, пусть меня поразит египетская язва.
— На что ты намекаешь? — с подозрением спросила она. — Язва это кто?
— Выражение образное, — улыбнулся я. — Одна из десяти казней, описанная в Библии.
— А родителям что сказать? Ты живешь далеко, возвращаться придется за полночь. Я буду уставать и опаздывать на занятия в университете. На живопись времени не останется, — я чувствовал, что Маша почти согласна.
— Родителям скажи, что ты работаешь в ночную смену день через день. И хозяин попался добрый, сразу же выдал зарплату.
— Хозяин, — хмыкнула она. — Деньги нужны, — пробормотала Маша. — Очень. Не только на кисточки.
— Значит мы договорились, — подвел я итог. — Приходи завтра, возьми личные вещи: домашний халат, щетку, книги и прочее. Кисточки с холстом и красками я сам куплю, вместе сходим в магазин.
— Заманчивое предложение, надо подумать — она продолжала колебаться. — Могу я завтра ответить?
— Хорошо, — я положил трубку и уставился на стеллажи, уставленные минералами. Какая-то невыносимая радость разливалась по всему телу. Причины ее возникновения я не знал и думать не хотел.
После бегства Маши я приехал на работу только к обеду. Чтобы прикрыть синяк под глазом, напялил большие темные очки.
Катя, увидев меня, прыснула в руку.
— Ты похож на кота Базилио.
— Решил внести некоторые изменения в свой имидж, — оправдался я.
— Не обижайся, но они тебе не идут, — с улыбкой заметила Катя.
На складе зарылся в документы, стараясь не обращать внимания на смешки кладовщиц. В помещении вдали от клиентов их пришлось снять, я не мог разбирать бухгалтерию с тонированными стеклами на глазах.
— Кто это тебя так приложил, Андрей? — не выдержала Лена, подавая мне еще одну папку с товарными накладными.
