Алмазная нелюбовь (СИ) - Лартер Элли (книги полностью .TXT) 📗
Вторая мысль – позвонить папаше и сказать ему, что тот мудак. Но он и сам это знает. Кроме того, ему сейчас не до меня. Последнюю неделю он не только разбирается с Маринкиным отцом и решает вопросы контрабанды алмазов, но еще и выясняет, куда делись три фуры с вином, отправленные в Казахстан и пропавшие посреди дороги. На границе их не задерживали – значит, они туда не доехали. Затормозились где-то еще на территории России. Если это конкуренты – всем жопа: это может означать и разборки с другой бандой, и проблемы с полицией, и возмущение партнеров, и потерю нехилой суммы денег. Мне бы тоже разгребать это дерьмо вместе с отцом и парнями – но пока я привязан к простуженной женушке и вынужден протирать штаны дома вместо того, чтобы орудовать в штабе или давно мчаться куда-нибудь на казахстанскую границу...
Третья и последняя мысль – заняться ее лечением. К моей печали, эта мысль единственно верная.
– Какие лекарства тебе нужны? – спрашиваю я как можно спокойней. Мне не приходилось сталкиваться с болеющими девушками. Только с умирающими мужиками – но те обычно умирали от пулевых ранений, а не от температуры, жара и головных болей. Какого хрена с ней вообще происходит? Лоб горячий, глаза слезятся, а пальцы дрожат от слабости. Когда-то, сто лет назад, мне приходилось заботиться об Асе, но тогда большую часть работы выполняла мать. Я только таскал сестренке горячий чай с малиной и накладывал на лоб прохладные компрессы... Кстати, о компрессах: – Если я положу тебе на лоб смоченное в холодной воде полотенце, тебе станет лучше?
– Не знаю, – ноет в ответ Марина, а я закатываю глаза. Ладно, мужик, ты справишься, говорю я себе. Выбора-то, черт побери, все равно нет.
Первым делом, я открываю для нее гостевую комнату и застилаю чистое белье. Забочусь и о самой принцессе – чтобы ей было просторней и спокойней, – и о себе – мало ли какую заразу она привезла из своих пафосных Канн. Заболеть следом за ней я не жажду, пардон.
Раздеваю ее до белья, укладываю в постель. Ей так хреново, что она даже не пытается прикрыться. Да и чего я там не видел! Не видел разве что, как она содрогается в муках оргазма, насаживаясь поглубже на мой член, но ничего, это приключение у нас еще впереди. Сейчас она такая растрепанная, вспотевшая и болезненная, что мне почти стыдно думать о ней в сексуальном плане... Хотя нет, погодите-ка, кого я обманываю? Не стыдно. Я не упускаю возможности провести ладонями по ее гладким бедрам, плоскому животу и быстро поднимающейся груди... Дышит она прерывисто. Может, воспаление легких? Пневмония? Бронхит? Или это все одно и то же?
Потом я и вправду приношу тазик с прохладной водой и, окуная туда махровое полотенце, медленно обтираю ее горячее тело. Ну что же, заботиться о больной не так уж сложно... Даже приятно.
Да ладно, ладно! Мне правда жаль девчонку. Красивая, образованная, богатая, она неожиданно оказалась в такой дыре и такой переделке, что я бы и врагу не пожелал. Но что поделать?
Я кладу ей мокрое полотенце на лоб, запираю ее в комнате, а сам отправляюсь в город: мне надо вернуть мотоцикл и закупиться в аптеке. Фармацевт смотрит на меня с непониманием, пока я пытаюсь объяснить, что произошло с девчонкой.
– Вам нужно что-то от гриппа? – спрашивает она.
– Наверное, не знаю, – отвечаю я раздраженно. – Ее рвало.
– Может быть, это отравление? Что она ела на завтрак?
– Ничего необычного... Еще у нее акклиматизация.
– Что, все сразу? Может быть, стоит обратиться в больницу, чтобы вам поставили точный диагноз? Заниматься самолечением... – бормочет продавщица за прилавком, и тут я наконец выхожу из себя и требую дать мне всего и побольше: от простудных заболеваний и отравлений, а еще антибиотики и витамины. – Антибиотики только по рецепту... – тогда я обещаю достать пистолет, и она немедленно выкладывает на стол «Флемоксин Солютаб».
– Спасибо, – рычу я, быстро сгребаю все в охапку, плачу наличными и сматываюсь, пока тетка не вызвала полицию.
Дома я уныло читаю инструкции: сто лет не принимал никаких лекарств. В результате засовываю в Марину парацетамол, кагоцел, смекту, но с антибиотиком решаю пока подождать. Зачем раньше времени пичкать организм такими сильными штуками. Я слышал, это вредно. Даю ей зеленый чай (пакетированный, пардон) с малиновым джемом (варенья в магазине не нашлось, тоже пардон), укутываю получше, чтобы она, как посоветовала аптекарша, «хорошенько пропотела», закрываю плотно шторы, снова запираю ее в комнате...
Ближе к вечеру она просыпается: я слышу ее хриплый слабый голос, которым она зовет меня – сначала по имени, а потом «эй, ублюдок!», – и отпираю дверь ключом.
– Побереги силы, какого хрена ты орешь? Тебя тут что, режут? – спрашиваю у нее раздраженно. Она смотрит на меня своими огромными, осоловелыми после сна и лекарств глазищами, прикрывает голые сиськи одеялом, ведет обнаженным плечом и наконец выдает:
– Покорми меня... пожалуйста.
14 глава
Двое с лишним суток я изображаю из себя заботливую няньку: умываю французскую принцессу после сна и перед сном (а спит она много), кормлю ее (еду пришлось заказывать и гонять за ней на мотоцикле в другой конец загородного поселка), по расписанию выдаю лекарства (антибиотики все же пошли в ход), меняю на ее лбу мокрые полотенца, помогаю переодеваться. В туалет она ходит сама – и на том спасибо. Мне бы все-таки хотелось видеть ее киску и попку в других обстоятельствах...
В перерывах между визитами к ней я лениво курю на крыльце дома. Заканчивается март – стоять на улице уже не так паршиво, снег активно тает, хотя тут, за городом, его все равно больше, чем в центре Москвы.
Отец ночует в штабе. Заглядывает на полчаса-час, только чтобы переодеться, посмотреть с кривой усмешкой на спящую Марину – они до сих пор так толком и не познакомились, – и свалить обратно решать вопросы казахстанских фур. Машины с вином все еще не найдены – я уже предчувствую, как со дня на день папаша объявит общий сбор – явиться придется даже мне, – и мы будем думать, кто из конкурентов мог устроить нам такую подлянку. Лично я ставлю на Басманова с его шайкой головорезов: эти ублюдки способны не только остановить фуры и вылить на дорогу гребанное вино, но и водителей убить, если те будут сопротивляться. А я уверен: Егор, Эдди и Колян точно сопротивлялись.
Вечером третьих суток, как обычно, я укладываю Марину в гостевой спальне. Она уже не бредит, температура опустилась до тридцати шести и девяти, девчонка охотно поужинала, и я почти доволен своей работой, хоть она и смотрит на меня по-прежнему волчонком. Плевать: со временем и это пройдет, а я чертовски терпелив. Спать самому приходится особенно чутко: мне все время кажется, что ночью может заявиться Басманов со своими парнями... Зачем? Хрен знает. Это просто дурное предчувствие.
Сменил вчера постельное белье – новое непривычно и сладко пахнет свежестью. Пистолет под подушкой. Свет выключен. Спать бы да спать, но сон не идет... Долго я валяюсь с растопыренными глазами, туплю ими в темный потолок и размышляю обо все подряд. Наверное, проходит дофига времени, прежде чем глаза начинают наконец постепенно закрываться, дыхание выравнивается, и я проваливаюсь в сонное марево...
Когда дверь в комнату начинает скрипеть и открываться, я не сразу соображаю, что происходит. Золотистая полоска света разрезает темноту, и я наконец рывком сажусь в постели, быстро выдергивая из-под подушки пистолет и направляя его на вошедшего...
– Марина?! Какого хрена, мать твою! – это не Басманов и не кто-нибудь другой из наших конкурентов или врагов. Это просто гребанная сонная полуголая девчонка! – Как ты вышла из своей спальни?!
– Это твой отец, – шепчет она испуганно и все еще стоит в дверях маленьким дрожащим силуэтом.
– Мой отец открыл тебе дверь?! Зачем? – ничего не понимаю я.
