Неукротимое томление - Уильямсон Пенелопа (книги без сокращений .TXT) 📗
«Боже! — подумал Нэт, охваченный ужасом. — Смерть неминуема».
Он потянулся за топором, воткнутым в землю в нескольких шагах от него.
Но не успел. Индеец наткнулся на топор, выдернул его из земли с громким победным криком и передал тому, кто бежал следом за ним. К военным кличам присоединилась ружейная пальба, и над лагерем поднялись клубы порохового дыма. Нэт все еще слышал безумные крики своего напарника. Обернувшись, он заметил, как высокий обнаженный абенаки метнул в несчастного боевую дубинку... Нэт бросился бежать.
Ужас вытеснил воздух из его легких и затмил его глаза. Он несколько раз поскользнулся. Нэт метался по лагерю, пытаясь отыскать сложенные еловые бревна, чтобы укрыться за ними — он ясно видел их всего несколько минут назад. Позади он слышал шаги бегущего человека, чувствовал у себя на шее его горячее дыхание.
«Смерть, — пронеслось в его сознании. — Сейчас я умру».
Нэт попытался бежать быстрее, но его деревянная нога подвернулась, и он почувствовал дикую боль в шее и затылке. Он обернулся, вскинув руки, и начал падать — назад, вниз в черноту...
Пламя лизало крышу дома, окутанного клубами дыма. Ржание лошадей, охваченных паникой, превратилось в дикие вопли, когда несчастным животным вспарывали горло ножом для снятия скальпов. Кровь хлестала фонтаном. Это была та самая кобыла, свадебный подарок Тая.
Они попытались бежать, но не добежали и до ограды сада: их схватили дикари. Индейцы забавлялись, окружив их, угрожая им ножами и перебрасывая томагавки с руки на руку. Металл влажно поблескивал, в нем отражалось пламя пожара.
Элизабет прижалась к Делии, все еще заслоняя руками живот.
— Ребенок, — бормотала она. — О Боже, не дай мне потерять ребенка... Делия обняла ее и прижала к себе. Она не заметила, что так и держит полный подол яблок.
Дикари были даже без набедренных повязок. Морды оскалившихся волков красовались у них на груди. Индейцы разрисовали лица по-разному. Щеку одного пересекали красные полосы, напоминающие раны, из которых струится кровь. Другой, изображая сову, вымазал лицо желтой краской, а глаза обвел белым. Пламя бросало блики на их обнаженные, натертые жиром бронзовые тела. Он них исходил сладковатый запах, как от масла, слишком долго пролежавшего на солнце.
Сквозь рев бушующего пламени Делия различила удары сигнального колокола в крепости. Вдруг один из мужчин направился к ним — высокий, широкоплечий, в ожерелье из странных бусин. Он усмехнулся, обнажив белые зубы, и обратился к ним с небольшой речью.
Делия с трудом заставила себя заговорить.
— Я не понимаю. Я не говорю на языке абенаки.
Он вскинул руку и прижал острие ножа к ее шее так сильно, что порезал кожу. Она почувствовала, как заструилась кровь, но заставила себя посмотреть индейцу в лицо, не показывая страха. У него был сломанный нос и черные, как обсидиан, безжалостные глаза.
Рука, поддерживающая подол юбки, наполненной яблоками, опустилась, и они посыпались на землю. Индеец отступил на шаг, коротко рассмеялся и поддел одно яблоко ножом. Когда он вонзил в него зубы, они снова блеснули на солнце.
Другой рукой он схватил Элизабет за волосы и что-то снова сказал своим гортанным голосом. Дикари рассмеялись и заулюлюкали.
Элизабет вскрикнула, как умирающее животное, и глаза у нее округлились. Делия вцепилась ногтями ей в руку.
— Только не дергайся. Если дернешься — они тебя оскальпируют.
На их колчанах и на рукоятках томагавков висели свежие скальпы, такие свежие, что с них еще капала кровь. Один очень напоминал рыжеватые волосы Нэнси Севалл.
От реки донесся высокий вопль. Видимо, это был какой-то сигнал, потому что в тот же миг игра, если это была игра, закончилась. Женщин привязали и уволокли в лес.
Они бежали долго, так долго, что уже не хватало воздуха, легкие горели. Делия беспокоилась, что этот бег повредит ребенку Элизабет. Время от времени она оборачивалась, посмотреть, что с Элизабет. Но ее тут же дергали за веревку так сильно, что казалось, руки вот-вот выскочат из суставов.
Они пошли медленнее, только поднявшись на холм, и Делия поняла, что они направляются к лагерю лесорубов. В ней проснулась надежда, что, может быть, еще удастся спастись.
Несколько мгновений спустя Делия задохнулась от ужаса при виде обезображенных тел. Надежда умерла. В воздухе пахло кровью, порохом и ужасом. Индейцы голые, натертые жиром и разрисованные, носились по лагерю, как бесы из преисподней. Другая маленькая группа индейцев высыпала из леса, таща на веревке единственную пленницу — Сару Кембл.
Она тоже приходила в себя после бега. Лицо ее было красным как свекла, и щеки тряслись, когда она пыталась отдышаться. Увидев Делию и Элизабет, она закричала:
— Они убили Севаллов! Убили и оскальпировали! Проклятые убий...
От удара кулаком в поясницу Сара задохнулась и издала вопль. Делия сделала к ней шаг, но ее оттащил индеец, который держал веревку. Элизабет стояла тихо и не мигая смотрела на все так, словно забыла о том, что происходит.
Индейцы танцевали перед Делией, размахивая томагавками и воя как собаки. Делия отшатнулась, еле сдержав крик, потому что один из них нацепил на себя желтый парик полковника Бишопа. Оглянувшись, она увидела полковника: он лежал лицом вниз, из спины торчала стрела. Горячие слезы обожгли ей глаза. Бедная Энни Бишоп.
Она хотела отвернуться от этого страшного зрелища, но заметила, что веки полковника чуть дрогнули. Лицо его застыло как камень. Увидев, что полковник жив, дикари убили бы его не медля ни секунды.
Полковник медленно приоткрыл глаза и посмотрел ей в лицо, словно пытаясь что-то сказать. Но что? Ободрить? Вселить надежду? Предупредить? Она не понимала. Его глаза остановились на чем-то за ее спиной и наполнились ужасом. В этот момент Сара Кембл закричала, но индеец ударил ее. Словно повинуясь неведомой силе, Делия обернулась.
Огромный индеец, который порезал ей шею, склонился над чьим-то телом. Делия задохнулась от ужаса, увидев ноги, обутые в грубые башмаки. Знакомая голубая куртка была залита кровью. Спина индейца закрыла от нее голову этого человека. Потом индеец разогнулся: по земле расползалась кровавая масса, которая когда-то была человеческим лицом. Делия тихо вскрикнула. Индеец медленно выпрямился и повернулся к ней с дьявольской усмешкой.
