Повелитель желания - Джордан Николь (книги TXT) 📗
Джафар замолчал, пристально вглядываясь в ее лицо. Ее трепетная улыбка, должно быть, вселила в него надежду, потому что его собственный взгляд мгновенно смягчился.
– Что же до наших будущих детей, мы сможем, надеюсь, достичь справедливого компромисса. Они будут воспитываться в вере ислама, но изучать и Библию, а когда станут достаточно взрослыми, смогут выбрать сами. Ты согласишься на это?
– Да, это, наверное, будет справедливо, но… ты уверен, что хочешь взять в жены англичанку?
Джафар сухо усмехнулся, но все же это была улыбка, первая с момента их встречи.
– Если я пал так низко, что согласился сотрудничать с французами, особенно с человеком, которому поклялся мстить, английскую жену уж как-нибудь стерплю.
– Что ты имеешь в виду под «сотрудничать с французами»? Ты говоришь об Эрве?
– Похоже, полковник хочет, чтобы я стал советником Бюро по делам арабов.
Джафар подвел Алисон к мраморной скамейке, усадил и, сев рядом, рассказал о предложении Бурмона. Он постепенно убеждался в том, что самым правильным решением будет согласиться работать с Эрве. К тому же шансы получить поддержку совета достаточно велики.
– Что ты об этом думаешь, сердце мое? – спросил он в заключение.
Алисон молча погладила его по щеке, не в силах поверить, что это не сон, что Джафар действительно здесь и говорит все это.
– Поверь, я счастлива, безмерно счастлива. Ты сможешь сделать так много хорошего для своего народа, Джафар, особенно если займешь высокую должность в правительстве. Может, ты сумеешь забыть на время о своих разногласиях с французами.
Джафар глубоко, с еле заметной горечью вздохнул.
– Не так-то легко смириться с тем, что вынужден сотрудничать с врагом.
Алисон поняла, что он думает об Эрве.
– Значит, ты по-прежнему его ненавидишь?
– Нет, теперь уже не так сильно. И если быть честным, готов признаться, что ненависть по большей части была рождена ревностью. Все это время я думал, что ты любишь его.
– Нет. Просто не хотела, чтобы ему зря причинили зло. Это ты… только тебя… я люблю.
Они снова замолчали, и Джафар, взяв руки Алисон, прижал их к своей груди, к тому месту, где гулко и ровно билось сердце.
– И я люблю тебя, Алисон, так сильно, что не могу выразить.
Алисон вскинула на него вопрошающие глаза.
– Если это правда, почему ты отпустил меня?
– Я думал, ты будешь счастливее с Бурмоном, – просто ответил Джафар. – В любом случае следовало предоставить тебе возможность выбора. Ты должна была прийти ко мне сама, по собственной воле. Если бы я вынудил тебя остаться, тогда мало чем отличался бы от дикаря, которым ты меня считала. Я повторял себе, что, если бы ты любила меня по-настоящему, наверняка захотела бы остаться.
– Я хотела остаться, Джафар, но боялась… за тебя. Не желала становиться между тобой и твоим племенем, служить причиной бед и неприятностей. Подумай только, в чем тебя обвиняли, и это всего лишь за милосердие к Эрве! Не могу вынести мысли о том, чтобы снова причинить тебе боль. Ты уверен, что племя не станет возражать против твоей женитьбы на мне? Я всегда считала, что ты должен жениться по политическим соображениям.
– Совершенно верно. Однако ты не совсем разбираешься в политических воззрениях берберов. До сих пор я не мог предложить тебе руку, не изменив своему долгу. Но теперь, когда я заключил мир с Бурмоном, такой брак означает, что у меня появились сильные союзники. По закону берберов вождю дозволяется взять в жены даже дочь врага, если это поможет укрепить межплеменные союзы. В этом случае мне крайне выгодно жениться на женщине, к просьбам и советам которой прислушивается сам глава «Арабского Бюро».
– Именно поэтому ты хочешь жениться на мне? – нерешительно спросила Алисон. – Чтобы использовать меня в качестве могущественного союзника?
Голос звучал небрежно, почти весело, но Джафар уловил в нем нотки неуверенности и мрачно улыбнулся.
– Подойди ко мне, – приказал он и, не дожидаясь, пока Алисон подчинится, притянул ее к себе, стиснул в объятиях. Лишь потом, медленно наклонив голову, Джафар завладел ее губами и обжег страстными поцелуями, кружившими голову и окончательно убедившими Алисон в правдивости его слов. Джафар продолжал целовать ее, властно, с прежней неукротимой свирепостью, заставляя окончательно терять рассудок.
И когда он наконец отстранился, давая Алисон возможность вздохнуть, щеки девушки пылали, а губы распухли и болели. Но ей было все равно. Она хотела снова и снова испытать его неумолимую жестокость, ревность и жажду обладания и даже втайне надеялась, что буйная природа их любовных игр не изменится.
Джафар удовлетворенно улыбнулся, наблюдая за словно одурманенной Алисон. Глаза его жарко, почти зловеще блеснули:
– Я не целую своих союзников, Эхереш, и не укладываю их в постель.
– Надеюсь, – робко усмехнулась Алисон. – Это… это было очень убедительно.
И, безуспешно пытаясь взять себя в руки, начала разглаживать складки помятого платья. Взгляд Джафара скользнул к скромному вырезу, прикрывавшему изгиб соблазнительных грудей, но оставлявшему на виду островок шелковистой кожи. Желание, острое и пылкое, мгновенно вспыхнуло в нем при воспоминании о вкусе этих тугих вершинок, этой сладостной плоти.
Но тут до него вновь донеслись шум, веселые голоса и звуки музыки из бальной залы, и Джафар мгновенно опомнился. Неохотно отпустив Алисон, он отступил, стараясь воспротивиться искушению вновь коснуться ее.
– Больше всего на свете мне хотелось бы умчать тебя отсюда, Эхереш, – гортанно выдохнул он – сорвать с тебя одежду, обнажить ослепительное тело и любить всю ночь напролет, но думаю, будет лучше, если я найду твоих дядюшек и попрошу разрешения жениться на тебе.
Алисон так увлеклась заманчивой перспективой второго похищения, что едва нашла в себе силы возразить ему:
– Это совершенно необязательно, Джафар. Я не нуждаюсь ни в чьем разрешении, чтобы выйти за тебя замуж.
– Пусть так, но я предпочел бы получить их благословение.
– Думаю, они будут рады дать его. Больше всего на свете они хотят, чтобы я была счастлива. И если заверишь их, что больше не похитишь меня и не сделаешь наложницей, они будут рады принять тебя в семью как моего мужа.
Казалось, с сердца Джафара упала огромная тяжесть.
– Насколько я понял, – сухо заметил он, – придется дать обет, что отныне я стану вести себя как подобает цивилизованному человеку.
– Надеюсь, не слишком цивилизованному, – пробормотала Алисон. Она вовсе не хотела, чтобы Джафар изменился. Он был настоящим мужчиной, гордым и свирепым, как бродившие по горам львы, неукрощенным и смелым. И никто никогда не сможет его укротить. И она надеялась, что таким он и останется. В будущем Алисон, вне всякого сомнения, не раз посчитает Джафара высокомерным, надменным, несговорчивым, властным, грубым и безмерно раздражающим, но не поменялась бы ни с одной женщиной за все богатства мира.
– Однако, – продолжал Джафар, – я хочу убедить их, что смогу достойно позаботиться о тебе.
Он снова поколебался, в переливчатых глазах опять мелькнула беззащитность, так трогавшая ее сердце.
– Я не могу обещать тебе спокойной, безопасной жизни, Алисон, готов лишь поклясться, что сделаю все на свете, лишь бы ты была счастлива.
И наконец, позволив себе поверить в его искренность, осознать, что Джафар ее любит, что все это происходит на самом деле, Алисон нежно коснулась губами его губ.
– Этого более чем достаточно, – тихо заверила она. – Мне не нужны пустые обещания, только ты и твоя любовь.
И ответное чувство, отраженное в ее глазах, ярко сиявших в лунном свете, наполнило Джафара нежностью, угрожавшей окончательно потрясти его. Джафару пришлось сделать над собой отчаянное усилие, чтобы вернуться к реальности.
– Я должен пойти и отыскать твоих родственников, – хрипло повторил он, – чтобы мы могли обсудить цену за невесту. Как по-твоему, кто из них будет торговаться больше всего?
