Смятение чувств - Хейер Джорджетт (книги полностью txt) 📗
Он двинулся к ней, сказав:
– Я очень рад, что ты до сих пор здесь. Я надеялся, что застану тебя и смогу попросить у тебя прощения. Бессовестный я хозяин, правда? Уверяю тебя, я хорошо это сознаю и совсем не думаю, что заслуживаю прощения, потому что знаю: ты не примешь сражение в качестве оправдания!
– Ты считаешь, что мне следовало бы? Я слишком хорошо тебя знаю! Ты не хотел, чтобы я приезжала в Фонтли, ведь так? Тебе следовало бы сказать мне об этом.
– Дорогая Джулия!.. Нет, нет, ты очень ошибаешься!
– О, не говори так! – сказала она порывисто. – Только не со мной! Только не со мной, Адам!
Он был просто ошеломлен. Дрожащие нотки в голосе Джулии демонстрировали даже его неискушенному слуху, что она опасно возбуждена. Он помнил, как леди Оверсли говорила ему, что она из-за своей чрезмерной чувствительности подвержена истерическим припадкам, и искренне надеялся, что это не начало одного из них. Сильно опасаясь стать участником драматической сцены на людном месте в доме, он сказал:
– Идем в зал! Мы не можем говорить здесь! Она пожала плечами, но позволила отвести себя в зал. Он затворил дверь и сказал:
– Итак, в чем дело, Джулия? Не можешь же ты полагать, что я сбежал из Фонтли потому, что ты приедешь нас навестить?
– Тебе было невыносимо видеть меня здесь! Ты однажды сказал мне так…
– Вовсе нет! – убеждал он.
– Ты сказал, что это мучительно, это до сих пор так мучительно… Почему ты позволил Дженни пригласить меня? Откуда я могла знать…
– Джулия, ради Бога!.. Ты говоришь чепуху, моя дорогая, – в самом деле! Я уехал из Фонтли, потому что мистер Шоли написал мне и настоятельнейше просил, чтобы я приехал в Лондон. Никакой другой причины не было. Я думал поспеть обратно как раз к приему Лидии, но появились обстоятельства, которые сделали отъезд в срок невозможным. Это было очень скверно с моей стороны – и теперь я в большой немилости у Лидии! Бедная девушка! Она была уверена, что все мы будем у нее на приеме, а в конечном счете никто из родных на нем не присутствовал!
– Лидия! Она не была оскорблена твоим отсутствием! Никто не думал, что ты не приехал, потому что она здесь! Я бы не поверила, что ты проявишь , такое пренебрежение ко мне! Ты мог бы мне написать – всего одну строчку, сказать, чтобы я не приезжала, и я бы поняла и нашла бы предлог остаться в городе! Но уехать, как ты это сделал… Ты бы мог с таким же успехом объявить всем, что предпочитаешь не встречаться со мной! Леди Адверсейн не настолько глупа, чтобы не догадаться. Она, по-моему, была даже обрадована! Они меня не любят, все до единого, и довольно ясно дали мне это понять! И Броу всегда меня терпеть не мог! Ничто не могло бы быть более явным, чем их внимание к Лидии и неучтивость ко мне. Нас с Дженни третировали – до тех пор, пока Рокхилл не сжалился над Дженни и не заговорил с ней о чем-то скучном. Мне ничего не оставалось делать, как занять себя игрой на фортепьяно, что я могла сделать, не опасаясь помешать беседе, поскольку никто не обращал на меня ни малейшего внимания…
Он слушал ее сначала с изумлением, а потом весело, когда ему пришло на ум, что истинная причина ее раздражения – не его бегство, а внимание, оказанное Лидии. Он ни на миг не допускал, что Адверсейны могли быть неучтивы или даже что Джулия ревновала Лидию. Если бы ей уделили много внимания, она бы почти наверняка настояла, чтобы Лидии, празднующей свою помолвку, оказывали большее внимание. Она никогда не старалась затмить своих подруг;
Адам знал, как замечательно она выманивает робкую душу из ее скорлупы, и догадался, что если бы она нашла трон, ожидающий ее в Фонтли, незанятым, то с очаровательным изяществом возвела бы на него Лидию. Беда была в том, что она застала Лидию уже утвердившейся на троне. И та не сошла с него; никто не считал, что она имеет на него какое-то право. Было также не похоже, чтобы она снискала восхищение, которого она совершенно бессознательно ожидала от окружающих. Броу никогда не был человеком ее круга, а Адверсейны, естественно, гораздо больше интересовались своей будущей невесткой, нежели женой сэра Рокхилла. Очевидно, она провела прескверный вечер, чувствуя себя обделенной вниманием, и теперь была готова цепляться за любой повод для недовольства и раздувать его до трагедии.
Адам никогда прежде не видел ее в таком раздражении и не представлял, что она может вести себя как избалованный ребенок. Ни в коей мере он не сердился на нее, но думал, что она глупа и утомительна. Он задался вопросом, часто ли у нее случаются подобные вспышки раздражения, и обнаружил, что он испытывает жалость к Рокхиллу.
– Я никогда больше не приеду в Фонтли, – пообещала Джулия.
– Нет, приедешь, – ответил он, улыбаясь ей. – Ты приедешь на свадьбу Лидии, в сентябре, и увидишь, каким я могу быть хорошим хозяином!
– Я никогда не думала, что ты ранишь меня – и еще при этом будешь смеяться! – Она отвернулась от него, губы ее дрожали.
И он при этом испытывал не жгучее желание заключить ее в свои объятия и поцелуями унять ее грусть, но явную досаду.
– О, Джулия! – взмолился он. Он взял ее руку и поднес к своим губам, и она воззрилась на него в изумлении. – Моя дорогая, я прошу у тебя прощения, но ты ведешь себя просто нелепо! Ты прекрасно знаешь, что я сбежал не из-за того, что не хотел с тобой встречаться!
– Ах нет! Не поэтому, а потому, что это больно, когда тебе напоминают о прошлом и о надеждах, которые мы лелеяли! Это ведь было так, Адам?
– Нет, Джулия, это было не так, – ответил он твердо, – Я даже не думал о тебе – в самом деле, я даже забыл о приеме Лидии!
– Забыл?! – недоверчиво повторила она, уронив руку и почти отпрянув от него. – Как ты мог это сделать? Это же невозможно!
– Я нахожу это вполне возможным. Я занимался делом настолько важным, что оно вытеснило все остальное из моей головы. Потрясающе, правда? Но, я полагаю, ты поймешь, когда я скажу тебе, что на уме у меня было Фонтли. Ты всегда его любила, так что наверняка будешь рада узнать, что мне удалось превратить мои скромные средства в довольно солидный капитал – во всяком случае, достаточно большой, чтобы я, мог сделать Фонтли таким, каким оно было прежде – о, надеюсь, лучше прежнего!
– О нет, нет, не порть его! – воскликнула она.
– Не портить? – переспросил он, как пораженный громом.
– Ты сказал однажды, что я найду его совсем таким же, как прежде, но оно не такое же! Не делай его красивым и новым! Не позволяй Дженни это делать!
Он посмотрел на нее со странной, едва заметной улыбкой:
– Понятно. Когда ты говоришь о Фонтли, то думаешь о развалинах часовни и портрете моего глупого предка-рыцаря, правда? Но это не то, о чем думаю я. Монастырь, знаешь ли – только часть Фонтли, и к тому же не самая важная его часть.
– А что же тогда? – спросила она в замешательстве.
– Мои земельные угодья, конечно.
– О, как сильно ты изменился! – воскликнула она с горечью. – Прежде у тебя были более благородные устремления!
– Это определенно было моим стремлением – однажды командовать полком, – признался он. – Но не думаю, что я когда-нибудь был таким романтиком, каким ты меня считала. Возможно, потому, что у нас никогда не было времени, чтобы получше узнать друг друга, Джулия.
Она ничего не ответила. Шаги приближались, и мгновение спустя дверь открылась и вошла Дженни с письмом в руке. Она бодро сказала:
– Мне бы не хотелось вам мешать, но один из слуг Ламберта только что приехал, и тебе захочется узнать новости, Адам. Шарлотта благополучно разрешилась от бремени сегодня утром, в восемь часов, и у нее родился мальчик! Правда замечательно? Он сможет играть с Джайлсом! Ламберт говорит… – Она остановилась, встретившись со взглядом Адама, который искрился весельем, перевела дух, неуверенно добавив:
– Ах, Адам, ради Бога!.. – Она увидела, что Джулия недоуменно смотрит то на нее, то на Адама, и сказала, оправдываясь:
– Я прошу прощения! Это просто глупая шутка – не стоящая того, чтобы ее повторять! Шарлотта чувствует себя очень хорошо, а ребенка нарекут Чарльз Ламберт Стивен Бардольф!
