Запретная страсть - Смит Бобби (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

Лежа на грязном комковатом матрасе, Прайс все же был доволен своим ложем. Дерево, на котором он провел прошлую ночь, доставляло гораздо меньше удобств. В доме стояла тишина и, по-видимому, никого не было. Прайс не представлял, как долго он спал. Глядя на потрескавшийся запятнанный потолок и окружающую обстановку, он старался избавиться от навязчивых мыслей о событиях последних нескольких месяцев. Было еще светло. Разорванные занавески на разбитых окнах непрерывно колыхались на холодном ветру. Прайс удивленно отметил, что пол был свежевымыт и камин вычищен. Видимо, кто-то хорошо потрудился здесь, пока он спал.

Прайс решил приподняться, чтобы оценить свои возможности, однако, когда он попытался повернуться на бок, его пронзила сильнейшая боль, заставив отказаться от своих намерений. Раны настойчиво давали о себе знать и вынуждали лежать неподвижно. Такое состояние было неестественным для него. По природе он был очень активным человеком, привыкшим к энергичным действиям, и потому перспектива длительного пребывания в постели вызывала у него такое же отвращение, как и томительные недели заключения в тюрьме. Хотя тогда по крайней мере он был здоров. Прайс мысленно перенесся на несколько месяцев назад, когда он и Куп находились в этом злополучном дозоре. Не было никаких намеков на то, что южане могут подстерегать их. Засада оказалась хорошо подготовленной и успешной. Застигнутые врасплох, они не имели ни единого шанса ускользнуть. Счастье, что вообще остались живы. В Андерсонвилле, где их держали впроголодь, они часто размышляли о своей судьбе. Во время войны они не раз были свидетелями смерти многих своих товарищей. Удастся ли им теперь избежать дизентерии или чахотки в лагере для военнопленных? Когда надежды на освобождение начали угасать, в лагерь пришло известие о грядущей долгожданной свободе. Все знали, что война близится к концу, и их переполняла радость, несмотря на нелепое ранение Купа и тяжелый переход до лагеря Фиск. А сейчас его охватывал ужас при воспоминании о минувшей ночи. Ему не давала покоя мысль, что беспомощный Куп мог сгореть или утонуть.

Прайс решил не думать о случившемся. Надо как-то действовать. Для него физическая боль была легче душевной. Опустив ноги на пол, он медленно сел и, обливаясь холодным потом, стиснув зубы от сильнейшей боли, подождал, когда пройдет головокружение. Должно быть, его стон прозвучал слишком громко, так как послышались быстрые шаги и в комнату вбежала Эллин.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она встревоженно, но, увидев его наготу, покраснела и отвернулась.

Прайс поспешно натянул одеяло на колени.

— Прошу прощения, мэм. Я решил, что все ушли.

— Я была на крыльце, — запинаясь сказала Эллин. — Вы проспали свыше трех часов.

— А мне показалось, что я забылся совсем ненадолго. Вижу, вам пришлось хорошо потрудиться, — сказал он, плотнее запахивая одеяло, чтобы не смущать девушку.

— Мне помогали Глори и Фрэнклин. Без них я не управилась бы до сих пор. — Наконец повернувшись к нему, Эллин почувствовала, что не может оторвать взгляд от его широких плеч и покрытой волосами груди. Мысленно одернув себя, она улыбнулась, вспомнив, как они старались не шуметь во время уборки, чтобы не разбудить его. — Так, значит, вы мистер Ричардсон?

— Пожалуйста, зовите меня просто Прайс, — попросил он.

— Хорошо, Прайс. — Эллин подошла к стулу с высокой спинкой, взяла там поношенные рабочие штаны и подала ему. — Фрэнклин отыскал это для вас. Глори сейчас пытается заштопать ваши форменные брюки, но рубашка безвозвратно потеряна.

— Ничего удивительного, — ответил Прайс и попытался согнуться, чтобы натянуть штаны. Лицо его исказилось от боли.

— Вам помочь? — наивно спросила Эллин.

Он усмехнулся:

— Лучше позвать Фрэнклина.

— О да, конечно. — Его улыбка повергла ее в смятение, и она опять покраснела. Выбегая из комнаты, Эллин услышала тихий смех.

С помощью Фрэнклина Прайс кое-как натянул мешковатые штаны и снова лег, обессиленный. Голова ужасно болела, как и рука, но его позабавило смущение Эллин, когда та вернулась с едой и виски.

— Спасибо, Эллин. — Он помолчал, наблюдая, как она двигается по комнате. — Вы не против, если я буду называть вас по имени?

— Нет, конечно, — ответила она, пододвигая маленький столик к его постели. — Вы можете сесть? Еды, правда, немного, но она вполне удовлетворительная.

— Пахнет очень аппетитно. Это рыба зубатка?

— Фрэнклин поймал ее сегодня днем, — сказала она.

Прайс воспрял духом. Он не ел зубатку с тех пор, как они отправились воевать, и перед отъездом Бетси, жена Купа, приготовила такую рыбу. Воспоминание о Купе вновь вернуло его к мрачным событиям ночи.

— Кто-нибудь еще был спасен?

— Здесь — нет, — сказала Эллин. — Однако когда мой дед вернется из Мемфиса, мы узнаем последние новости.

Прайс что-то пробормотал и начал есть.

— Если вы беспокоитесь о ком-то, я могу справиться в городе.

— Благодарю, — сказал он, немного оживившись. — Его имя Джерико Купер.

— Я сейчас же дам поручение. — Эллин направилась к двери, решив немедленно отыскать Фрэнклина.

Прайс наблюдал за ней, восхищаясь плавным покачиванием ее бедер под запачканным ситцевым платьем. Он не сомневался, что Эллин — пылкая, страстная женщина, и впервые за многие месяцы в нем вспыхнуло желание. Однако слабость давала о себе знать, и, подкрепившись, он снова лег, думая о девушке.

Почему дед оставил ее одну в этом имении? Где ее семья? Прайса удивляла забота девушки о нем, так как здесь была территория южан, и вряд ли ее семья поддерживала федеральное правительство.

Тем не менее он был благодарен Эллин за свое спасение и решил достойно вознаградить ее, как только вернется домой.

Прайс тщетно пытался представить эту девушку в роскошном модном платье. Она являлась в его воображении такой, какой он увидел ее, когда открыл глаза. Темные волосы были откинуты назад, за исключением нескольких вьющихся прядей, ниспадающих на лицо. Большие круглые карие глаза смотрели с участием, и Прайс не сомневался, что они являлись зеркалом ее души. У нее были высокие скулы, прямой нос и волевой подбородок, который, однако, отличался приятной женственностью. Она была очень привлекательной, несмотря на поношенное грязное платье. Он предавался этим размышлениям, когда внезапно через открытую дверь увидел ее, идущую по тропинке.