Герцог и я - Куин Джулия (книга регистрации txt) 📗
Саймон еще больше выдвинулся вперед, чтобы видеть говоривших. Девушка находилась в тени, на мужчину падал свет от свечей, и его бульдожье лицо было хорошо видно. А также поникшие плечи. Он медленно качал головой, повторяя с огромной печалью:
— Нет. Никто… Вы же знаете… они… они…
Казалось, человек тоже заикается, и Саймон ощутил хорошо знакомое напряжение языка и гортани.
Говоривший уже справился с волнением и продолжил:
— Они не смотрят на меня. Только вы улыбаетесь мне. Только вы одна.
— Ох, Найджел, — вздохнула девушка, — уверена, это не так.
Из всего услышанного Саймон сделал заключение, что девушке ничто не угрожает, более того, она, пожалуй, даже владеет ситуацией. И если говорить о помощи, то она больше нужна этому недотепе по имени Найджел. Но он, Саймон, помочь, увы, не может, и лучше всего ему незаметно ретироваться, пока несчастный влюбленный не обнаружил, что существует еще один свидетель его унижения.
Саймон отступил немного назад, туда, где, он помнил, находилась дверь, ведущая в библиотеку, через которую можно было пройти в оранжерею, откуда он мог попасть в главную залу, а затем и в танцевальную.
Но как раз в этот момент девушка громко вскрикнула, а затем раздался злобный голос Найджела:
— Вы должны выйти за меня! Обязаны! Я не смогу найти никого больше!
Саймон повернул обратно и поспешил на помощь, придав лицу соответствующее выражение и заранее приготовив фразу: «По-моему, дама вам ясно дала понять, чтобы вы перестали преследовать ее!» Но судьба решила не дать ему возможности совершить сегодня героический поступок: еще до того как он раскрыл рот, молодая леди подняла правую руку и нанесла обидчику сокрушительный удар в челюсть.
Смешно взмахнув руками, Найджел свалился на пол. Однако всего больше удивило Саймона, что девушка тут же опустилась на колени рядом с упавшим.
— Ох, дорогой, — услышал он ее голос. — Найджел, с вами все в порядке? Неужели удар был таким сильным?
Саймон не мог сдержать смеха, и девушка резко обернулась.
До этого она находилась в тени, и все, что он мог различить, была копна густых темных волос. Теперь он увидел ее большие, тоже кажущиеся темными глаза и полные чувственные губы. Лицо девушки, по форме несколько напоминающее сердце, нельзя было бы по нынешним канонам назвать очень красивым, однако во всем ее облике
Было нечто такое, что привлекало взоры. И взор Саймона в том числе.
Она слегка сдвинула брови.
— Кто вы такой? — невозмутимо спросила она, но в ее тоне не было ни тени удовольствия от того, что она видит перед собой.
Глава 3
Ходят слухи, дошедшие и до ушей вашего автора, что Найджела Бербрука видели в ювелирной лавке Моретона, когда он покупал кольцо с драгоценным камнем. Не означает ли это, что вскоре мы будем иметь удовольствие познакомиться с некоей миссис Бербрук?
«Светская хроника леди Уислдаун», 28 апреля 1813 года
Да, вечер получился неудачным, пришла к выводу Дафна. Сначала она пыталась укрыться в одном из затемненных уголков танцевальной залы, что было нелегко, поскольку леди Данбери никогда не жалела денег на освещение. А когда решила переменить укрытие и поспешила покинуть залу, то по случайности наступила на ногу мисс Филипе Фезерингтон, которая и раньше не отличалась тихим голосом, а тут закричала так, что, наверное, было слышно на улице:
— Дафна Бриджертон! Ты отдавила мне палец!
Этот вопль привлек в числе прочих внимание Найджела, и тот ринулся через всю залу за Дафной, как охотник за дичью. Надежды Дафны, что она опередит его и успеет скрыться, не сбылись — он настиг ее у выхода и снова принялся изливать свои чувства.
Все это было досадно и малоприятно, а теперь еще этот совершенно незнакомый, но — ничего не скажешь — довольно приятный на вид субъект, который стал свидетелем не слишком симпатичной сцены между ней и Найджелом, окончившейся почти нокаутом. Что хуже всего, этот нахал посмел засмеяться. Даже не потрудился скрыть свою веселость.
Дафна смотрела на него без одобрения. В самом деле, кто он? Она ни разу не видела его в лондонском свете, мать не знакомила ее с ним, а уж та не упустила бы случая представить ей такого красивого молодого человека. Впрочем, вполне возможно, он женат, вследствие чего навечно вычеркнут из списка матери. Но Дафна подумала, глядя на него, что навряд ли ничего и ни от кого не слышала бы о нем, если он находился все последние годы в Лондоне.
Он был красив, с этим не поспоришь, даже, пожалуй, чересчур пригож для мужчины, когда красота вот-вот может перейти в нечто сладкое, в приторное благолепие. Но что касается телосложения и роста, они не могли вызвать нареканий. Он был примерно такой же рослый, как ее старшие братья, что встречается нечасто. Подобные ему, подумала вдруг она, могли бы отвлечь на себя внимание щебечущих девиц даже от таких привлекательных молодых джентльменов, как ее любимые братья Энтони, Бенедикт и Колин.
Но, собственно, какое ей дело до его внешности и тем более до того, могут ли с ним конкурировать ее братья? Возможно, она подумала так оттого, что знала: такие мужчины, как он, никогда не заинтересуются женщинами вроде нее. И еще подумала: какого дьявола он оказался здесь в тот момент, когда несчастный Найджел распростерся на полу, а она присела над ним, как статуя отчаяния?
Однако что бы она ни думала и ни чувствовала в эту секунду, все это выразилось в нахмуренных бровях и резком вопросе:
— Кто вы такой?..
Саймон сам бы не мог объяснить, отчего он не ответил на вопрос прямо и просто, а вместо этого сочинил весьма сомнительного художественного достоинства натужную фразу:
— В мои намерения входило стать вашим спасителем в случае необходимости, но теперь я вижу, что вы отнюдь не нуждаетесь в моих услугах.
Тем не менее сказанное подействовало. Заметно смягчив тон, Дафна сказала:
— Что ж, тогда примите мою благодарность. Жаль, вы не появились на несколько секунд раньше — тогда я бы не нанесла ему этот злосчастный удар, от которого он так легко свалился и даже не пытается встать.
Теперь Саймон обратил наконец внимание на человека, сидящего на полу и стонущего сквозь начинающие распухать губы:
— Лаффи, о Лаффи. Я все равно люблю тебя, Лаффи.
— Полагаю, это он к вам обращается? — спросил Саймон, переводя взгляд на девушку.
Положительно, она хороша собой, и, если смотреть немного сверху, как смотрит он, вырез ее платья выглядит особенно соблазнительным.
— Не к вам же! — огрызнулась Дафна.
Ей не понравились потуги на юмор, которые она уловила в вопросе. Но она все же успела обратить внимание, что его взгляд устремлен на ту часть ее тела, которую никак нельзя назвать лицом.
— Лучше скажите, что нам делать с ним?
— Нам? — переспросил Саймон.
— Вы же только что сказали, — с насмешливой улыбкой заметила Дафна, — что намеревались стать моим спасителем. Так спасите хотя бы мою жертву… Что с ним такое, в самом деле?
— Дорогая мисс Лаффи, — чересчур снисходительным, как он сам заметил, тоном произнес Саймон, наклоняясь к Найджелу. — Мне не хочется вас огорчать, но, по-моему, ваша жертва сильно пьяна. Может, вытащить его на улицу?
— Ни в коем случае! Там идет дождь.
— Дорогая мисс Лаффи, — повторил Саймон с той же интонацией. — Вы слишком добры. Ведь этот человек оскорбил вас.
— Ничего подобного, сэр. С чего вы взяли? Он просто… просто слишком назойливый. А вообще и мухи не обидит.
— Вы благородное существо, мисс. Мне стыдно за свои жестокие намерения.
Сейчас он говорил почти серьезно. Ведь большинство женщин из тех, кого он знал, устроили бы по меньшей мере истерику в подобной ситуации и уж ни в коем случае не проявили бы и капли жалости к обидчику.
Дафна поднялась с колен, отряхнула зеленый шелк платья. У нее была такая прическа, что один локон длинных густых волос спадал на плечо, слегка касаясь полуобнаженной груди. Она что-то начала говорить, но Саймон, будучи в достаточной степени воспитанным и зная, что даму полагается слушать хотя бы вполуха, не различал сейчас почти ни слова из того, что она говорила о Найджеле, о том, как жалеет его и чувствует свою вину за то, что тот выпил, по-видимому, больше, чем следует. Саймон прислушивался не к словам, а к своим ощущениям, а они были таковы: ему до смерти хотелось коснуться губами ее локона и потом продолжить движение от плеча к груди… Он понимал, что с ее чувственных губ срываются какие-то слова, но смысла не улавливал. Кроме одного: эти губы требуют поцелуя.
