Зловещая тайна (Дуэль сердец) - Картленд Барбара (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Кэролайн уснула легко и безмятежно, как усталый ребенок. Она была так рада, что едет домой, настолько уверена в теплом приеме и способности своих родителей уберечь ее от неприятностей, что даже укоры совести из-за того, что она согласилась на предложение сэра Монтегю, не нарушали ее сна. Жизненные тревоги были ей еще неведомы.
До сих пор жизнь доставляла ей только радость. Она родилась и выросла в Мэндрейке, одном из самых красивых и пышных поместий в Англии. Замок в Мэндрейке был заложен сэром Юстином де Фэй, прибывшим в Англию с Вильгельмом Завоевателем, и каждое последующее поколение что-нибудь к нему пристраивало, пополняло его коллекции, так что теперь под высокой крышей размещалось огромное количество бесценных и любопытных сокровищ. По мере того как на протяжении столетий разрастался замок, возвеличивалась семья, приобретая богатства, почести, титулы и отличия.
Неудивительно, что лорд Валкэн, маркиз в пятнадцатом поколении, гордился своим наследием и любил все в Мэндрейке, от старинной нормандской башни, часовым возвышавшейся на самом удаленном меловом утесе, до изысканных бальных залов и салонов, построенных не более сорока лет назад его матерью по проекту Роберта Адама.
Четырнадцатой маркизе, бабушке Кэролайн, запретили доступ к королевскому двору из-за ее неуемной страсти к карточной игре. Тогда она создала в Мэндрейке собственный двор, где и царила, пока ее не забили камнями контрабандисты, которых она прятала в подземелье замка, нанимая их для доставки запрещенных товаров из Франции.
С ее смертью кончилась бурная, экстравагантная, экзотическая эра, и для Кэролайн Мэндрейк воплощал только покой, красоту и атмосферу ничем не омрачаемой радости. Ее родители настолько любили друг друга, что все поместье казалось зачарованным уголком, где на каждом его обитателе словно лежал отблеск их светлого счастья.
Но в жилах Кэролайн текла гордая, бурная, отважная кровь семьи Фэй. Каждая черта ее характера, каждое движение, каждый поступок были преисполнены, как и Мэндрейк, веками накопленного величия и достоинства. Она унаследовала гордость, прямоту и верность своих предков, но также и их страстность, решительность и упрямство. Во многом походила она и на свою бабушку, чья красота стала легендой восемнадцатого столетия. Но возродившиеся в Кэролайн безупречная чистота черт и изящество бабушки сочетались с нежной прелестью ее матери. Чистота и сердечная кротость Серены, маркизы Валкэн, светились как огонь; глядя в ее чистые голубые глаза, нельзя было не ощутить всей чистоты ее души.
В Кэролайн были те же чистота и честность, но по темпераменту и характеру она была сродни волнам, на которые любила смотреть из окна детской так часто, что их музыка стала частью ее мыслей и мечтаний. Они то разбивались белой пеной о крутые утесы, нарушая изумрудно-сапфировый покой моря — бурные, неукротимые, необузданные, то, нежные, как мерное женское дыхание, покорно ложились на золотистый, залитый солнцем песок.
Так же переменчивы и неожиданны были и настроения Кэролайн. Мать часто вздыхала над ней, тревожась о будущем прелестной девушки с такой порывистой и страстной натурой.
Целеустремленность и верность Кэролайн были беспредельны. Однажды, когда ей было только десять лет, молодого грума, ухаживавшего за ее пони, арестовали за браконьерство. Узнав об этом, Кэролайн, не спросившись и никому не сказав о своих намерениях, галопом поскакала в Дувр. Она ворвалась в зал судебных заседаний, настояла на том, чтобы дать показания в защиту грума, и при этом говорила настолько убедительно, что парня отпустили и он вернулся с ней в Мэндрейк.
Ее отсутствие было замечено, и в момент ее возвращения отец собирал людей на поиски. Лорд Валкэн довольно резко отчитал дочь: и его, и леди Валкэн ужасно испугало ее исчезновение. Но Кэролайн объяснила все очень просто:
— Он же мой друг, папа.
— А если бы его нашли виновным и посадили в тюрьму? — спросил лорд Валкэн.
— И я бы с ним пошла, — сказала Кэролайн и добавила с неопровержимой логикой:
— Тогда ты бы устроил так, чтобы нас обоих освободили.
Леди Валкэн беспокоилась о подрастающей дочери, хотя и не могла не гордиться ею. Кэролайн была столь совершенна как внешне, так и нравственно, что в ней, казалось, не находилось ни единого недостатка.
Она могла быть импульсивна, порывиста, иногда проказлива, но была неизменно добра и великодушна.
Прислуга обожала ее, и друзей у нее было без числа.
Впервые появившись в лондонском обществе, она была обязана своим успехом не только имени, происхождению и состоянию: ее очарование, дружелюбие, бьющая ключом жизнерадостность привлекали к ней как мужчин, так и женщин.
Ее крестную удивляло только одно: после четырех месяцев в свете Кэролайн была так же равнодушна к своим поклонникам, как и в первые дни. Провозглашенная «первой красавицей» и «несравненной», она получала множество предложений, но отклоняла их все с твердостью, не оставлявшей искателям возможности объяснять ее отказ кокетством или нерешительностью.
— Не могу вообразить, кого ты найдешь лучше, — саркастически заметила леди Буллингем, когда Кэролайн отказала лорду Глосфорду.
— А я могу, — отвечала Кэролайн с насмешливой улыбкой, осветившей ее прелестное личико при виде гнева крестной.
— Кто же это? В Дебретте я что-то никого не нахожу, хотя изучила его полностью.
— А может быть, его там нет, — улыбнулась Кэролайн.
— Нет в Дебретте? Господи помилуй, дитя! Уж не имеешь ли ты в виду мезальянс? Я этого не вынесу! Кто он? Я требую ответа. Кто он?
— Увы, я не знаю, — отвечала Кэролайн. — Я еще не встретила человека, которого могла бы полюбить.
Иногда она сомневалась, что такой человек вообще существует. Но когда ее разбудили лучи утреннего солнца, проникшие сквозь окна кареты, впервые в жизни на ее устах затрепетало мужское имя. Опустив стекло и вдыхая свежий соленый воздух, она вся светилась счастьем. Впереди она различала уже первые проблески морской голубизны.
Она отдала распоряжение кучеру ехать в Мэндрейк, но не к главному подъезду, а на конный двор. Если он и удивился, то виду все же не подал, так что Кэролайн показалось, что его волнует лишь собственное возвращение в Севеноукс. И все же она старалась таиться от всякого, кто мог бы сообщить, лорду Брекону что-либо о ней и о цели ее поездки.
Поэтому когда они въехали во двор и старый конюх ее отца вышел взглянуть на прибывших, она выскочила из кареты и отвела его в сторону.
— Заплатите ему как следует, Гарри, — сказала она, — накормите завтраком и отправьте. Ни под каким видом не говорите ему, кто я. Если он спросит, скажите, что я какая-нибудь незначительная гостья или кто-нибудь из старшей прислуги, это не имеет значения.
— Слушаю, миледи, — сказал Гарри и с фамильярностью старого слуги добавил:
— Видать, миледи опять задумала какую-то проделку.
Кэролайн решила не отвечать и с достоинством направилась к дверям. Войдя, она, однако, ускорила шаги, явно не желая показаться в длинных коридорах кому-нибудь на глаза. Взбежав по узкой лестнице, ведшей к апартаментам верхнего этажа, она добралась до своей комнаты, никого не встретив по дороге, кроме младшей горничной, которую она отправила на поиски Марии. Мария, молодая деревенская девушка, последние два года приставленная к Кэролайн для услуг, появилась через несколько секунд.
— Миледи! — воскликнула она. — Мы вас не ждали.
Я думала, вы в Лондоне. Я прямо поразилась, когда мне сказали, что вы здесь, думала, мне это снится. Неужели это вы, миледи, а не привидение?
— Нет, нет, это я, Мария. Теперь помоги мне раздеться.
— Ой, миледи, ваше платье! Что это вы с собой наделали?
— Тише, Мария. Не задавай вопросов и выбрось его поскорее, пока мама не видела. Починить его невозможно. А теперь дай мне другое платье и прибери волосы.
Через полчаса, встав от завтрака, маркиз Валкэн с изумлением увидел спускавшуюся по лестнице дочь в белом муслиновом платье с голубыми лентами. Вид у нее был свежий, глаза блестели, и она казалась замечательно хорошенькой.
