Царица Пальмиры - Смолл Бертрис (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Вы отдали женщине всю власть, и ее эмоциональность и необузданность, ее неистовая гордость, честолюбие привели вас к смерти. В соответствии с этим я должен наложить наказание на всех вас. Вы приговариваетесь к смерти от имени сената Рима и народов, которые он представляет. Я не допущу, чтобы совет десяти был сформирован снова. Отныне Рим будет править Пальмирой с помощью военного губернатора. У вас есть шесть часов, чтобы привести свои дела в порядок. Вас казнят как раз перед закатом. Будьте уверены, что вашим семьям не причинят вреда, а ваше имущество не будет конфисковано.
В Зале не раздавалось ни звука. Члены совета десяти не могли поверить своим ушам. Зенобия сидела, широко раскрыв глаза. Вцепившись в край стола, она поднялась, опираясь руками.
— Смилуйся, цезарь! — проскрипела она, потому что горло ее сжалось. — Убей меня! Накажи меня в назидание другим, но, заклинаю тебя именем всех богов, пощади этих добрых людей!
Ее голос стал громче.
— Мои дни сочтены. Я охотно умру ради Пальмиры. Но несправедливо казнить членов совета. Они не должны нести ответственность за мои действия! Только я одна виновата во всем! Я буду рада, вернее, счастлива принять всю ответственность.
— Женщина не могла совершить все то, что совершили вы, Зенобия, без сотрудничества с советом. Я допускаю, что мальчик был слишком юн, чтобы править. Но если бы совет не участвовал в ваших отчаянных поступках, вы не могли бы подойти так близко к, успеху этого глупого восстания. Мой приговор справедлив.
— Я убью тебя! — отчетливо произнесла она, и солдаты из императорского легиона положили руки на мечи. — Когда-нибудь я найду способ отплатить тебе за эту ужасающую римскую несправедливость. Ты возложил вину на убийство десятерых хороших людей на мою совесть, и я никогда не прощу тебе этого!
— Совет распущен! — холодно произнес Аврелиан, и солдаты его легиона быстро окружили несчастных членов совета десяти.
— Каждый из вас, — продолжал император, — может в сопровождении конвоя вернуться к себе домой. Перед закатом вас приведут обратно во дворец.
И он повернулся на каблуках, чтобы выйти из комнаты.
— Подождите!
Голос Зенобии вновь прозвучал и разнесся по всему залу совета. Аврелиан обернулся.
— Дайте мне Позволение, цезарь, попрощаться с верными друзьями!
Она говорила осторожно, бесстрастным голосом. Он коротко кивнул.
— Без конвоя! — умоляла она. Он снова кивнул.
— Благодарю вас! — просто сказала она. Когда зал опустел и в нем остались только Зенобия, Вабаллат и совет десяти, она заговорила:
— Когда я останусь с ним наедине, я попытаюсь добиться, чтобы он пересмотрел свое решение. Но он суровый человек. Я не знаю, какую сделку могла бы предложить ему теперь. У меня ничего не осталось.
Заговорил Марий Гракх.
— Он хочет стереть с лица земли и из памяти людской славные дни Пальмиры. Он полагает, что когда это будет сделано, людьми станет легче управлять, и, по правде говоря, это действительно так. Как бы ни были они преданы династии Одената, Рим не покарал их за эту войну. Я подозреваю, что Рим и не станет проводить карательные операции. Царская семья уедет, совета не станет, останется лишь одна власть — Рим. Верноподданные Чувства народа не будут разрываться между двумя властями, и город останется таким, каким его хочет видеть Рим: трудолюбивым и спокойным. Я восхищаюсь императором, даже несмотря на то, что он приговорил меня к смерти, — он умен и безжалостен. Не горюйте, ваше величество. Мы, члены совета десяти, в большинстве своем старые люди, и боги знают, что мы прожили хорошую жизнь. Мы гордимся тем, что умрем за Пальмиру!
Со стороны остальных членов совета послышался шум голосов, выражающих согласие. Зенобии нечего было сказать им. Они отважно смотрели в лицо неизбежности. Она сказала:
— Я попытаюсь! Я должна попытаться! Все мы знаем, что вы не могли остановить меня, даже если бы пожелали сделать это. И Аврелиан тоже знает! Это несправедливо!
Кассий Лонгин усмехнулся.
— Вы правы, ваше величество, — сказал он с блеском в глазах. — Хотя даже сейчас, признаваясь в этом, мы смущаемся, но мы не могли бы остановить вас. Но, как бы там ни было, императору нужна кровавая жертва. И этой жертвой станем мы. Пусть так и будет. Не унижайтесь перед Аврелианом еще раз. Сейчас, может быть, вы не осознаете этого, но ваша участь гораздо тяжелее нашей. Нас он может убить только один раз, но вы, ваше величество, должны будете жить, чтобы принять участие в триумфе императора, а потом, впоследствии — кто знает? Вы — это Пальмира! Вы продемонстрируете чуждому миру римлян пальмирское мужество и верность. Если вы выполните эту миссию, наша смерть не будет напрасной.
У Зенобии слезы хлынули из глаз, и не стыдясь она плакала навзрыд. У нее больше не осталось доводов.
— А теперь я попрощаюсь с вами, — тихо сказала она, пытаясь собрать всю свою выдержку.
Члены совета по очереди подходили к ней и подавали ей руки, а потом переходили к своему юному царю, чтобы попрощаться с ним. Зенобия произносила только их имена, как она могла выразить словами те чувства, которые переполняли ее — горечь, боль, отчаяние…
— Антоний Порций! Я боюсь за Флавию. Что будет с ней, когда она узнает о вашей участи?
— Моя дочь сильнее, чем кажется на вид, моя царица. Главная моя забота — это Юлия и наш сын Гай.
— Я сделаю все, что смогу, старый друг. Может быть, они пожелают отправиться в Кирену вместе с Вабой и Флавией. Мое будущее так неопределенно!
Антоний Порций презрительно усмехнулся.
— Кирена! Подмышка империи! — презрительно сказал он. — Богом забытый город на море, с трех сторон окруженный пустыней. Пустыня и ничего больше на сотни миль! Аврелиан удачно выбрал место ссылки для Вабы. Да помогут им боги! Через год они затоскуют там до смерти.
Зенобия рассмеялась, даже перед лицом такой трагедии, и звуки ее смеха приободрили всех, кто находился в зале. Она и Антоний Порций, бывший римский губернатор, который многие годы был верным слугой Пальмиры, обнялись, а потом он отошел от нее и заговорил тихим, настойчивым голосом с Вабой.
Теперь перед Зенобией стоял Кассий Лонгин, и долгое время они смотрели Друг на друга.
— А тебя, — сказала Зенобия, — тебя мне будет не хватать больше, чем остальных, даже больше, чем моих детей. Ты мой друг.
Быстрые слезы хлынули из ее серебристых глаз, и она поправилась:
— Мой лучший друг!
Лонгин улыбнулся ей удивительно нежной улыбкой и взял ее за руку.
— Вы думаете, что ваша жизнь кончена, — тихо сказал он, — но, дорогое величество, она еще только началась. Пальмира — лишь начало. Мне шестьдесят лет, ваше величество, и если я и сожалею о чем-нибудь, так это о том, что не был с вами с самого начала. Вашу жизнь пощадили — на то была воля богов, так же как и на то, чтобы мы умерли. Помните о нас, ваше величество, но не горюйте!
Он привлек ее к себе и с нежностью поцеловал в лоб.
— Вы тоже мой самый лучший Друг, — сказал он и отошел от нее, чтобы поговорить с Вабой.
Зенобия стояла спокойно, и по ее прекрасному лицу потоком струились слезы. Наконец, зал опустел, к ней подошел Ваба и обнял ее, утешая.
— Не думаю, что смогу перенести это, — сказала Зенобия. — Не могу поверить, что Аврелиан намерен довести это кровопролитие до конца. Ведь это так несправедливо!
— А когда римляне были справедливыми? — с горечью произнес он в ответ. — Все так, как сказал Лонгин. Их честь может удовлетвориться только кровавой жертвой.
— Ох, Ваба, — шепотом сказала Зенобия. — Я в ответе за то. В том, что члены совета десяти должны умереть, моя вина. Если бы я не провозгласила тебя августом, а себя — царицей Востока, Аврелиан не обрушился бы на нас.
— За то короткое время, что я знал императора, мама, я пришел к выводу, что он никогда ничего не делает под влиянием порыва. Каждый его поступок тщательно обдуман заранее. Я считаю, что в своем стремлении вновь объединить Римскую империю он хотел снова получить полную власть над Пальмирой. Он не допустил бы, чтобы Пальмирой правил ее собственный царь. Он все равно нашел бы какой-нибудь предлог, хотя бы и не слишком убедительный, чтобы завоевать нас. Ты не можешь, не должна возлагать на себя ответственность за участь членов совета!
