Анжелика в Квебеке - Голон Анн (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Зная больше, чем Полька, она не считала, что Гильомета преувеличивает. Ибо знание трав привело тысячи женщин на костер.
«Столько безумия — почему?» — говорила она себе, закрывая сундучок с лекарствами. Но Святой Козьма и Святой Дамиак бодрствовали. Они являлись свидетельством того, что все на земле соединено друг с другом и даже безумие имеет противовес — здравый смысл.
У своих трав и настоек она чувствовала свою близость к Жоффрею, который со своими ретортами и перегонными кубами также вызывал подозрительность и стал жертвой преследования. Вот почему они были схожи друг с другом и между ними могла родиться такая чудесная любовь.
В ледяных сумерках, синих, как глубокая вода, свет отдаленных ферм в стороне берега Бопре казался сверкающими волчьими глазами.
Иногда появлялся дрожащий огонек на берегу реки или на опушке леса. Маленький огонек перемещался, как светлячок, по необозримому синему пространству замерзшей реки, и Анжелика догадалась, что это Гильомета, колдунья, мчится галопом на свой остров, в свое поместье, полное жизни, не следующей общим законам.
Анжелика знала, что придет день, и она захочет посетить большой зал поместья Гильометы, и та расскажет свою тайну. Она навестит ее на Орлеанском острове, когда придет предвесеннее время, которое в Канаде называют «время сахара».
Анжелика выискивала различные предлоги, чтобы вновь увидеть мать Магдалину.
Немного спустя после дня Богоявления Анжелика принесла ей для позолоты два деревянных подсвечника, выполненных на религиозные сюжеты. Она заказала их ле Васеру с намерением подарить их Польке для ее молельни.
Мать Магдалина, которая была начальницей мастерских, сама занялась этим заказом.
Прилежание и видимое удовольствие, с которым монахини делали свою работу, вызывали у Анжелики чувство покоя и безмятежности. Когда она приходила в мастерские навещать мать Магдалину, она с трудом вспоминала, какая темная, демоническая история предшествовала их встрече.
Две другие монахини и их подручные работали в мастерской, каждая занятая своим делом. Можно было обменяться несколькими словами.
Внезапно Анжелика задала матери Магдалине вопрос, который ее давно занимал:
— Скажите мне, матушка, какое лицо было у Архангела?
Монахиня быстро искоса на нее посмотрела, но сделала вид, что не понимает.
Мать Магдалина положила рядом с собой тряпочку с которой она работала. Кистью руки, так как пальцы ее были запачканы, она отвела со лба прядь, выбившуюся из прически.
— Он был похож на вас, — сказала она наконец. — Да, таким я его видела… в особенности после того, как узнала вас. Сначала это был только светлый силуэт с пылающим мечом. Очень юный, очень гордый. Очень чистый, но очень беспощадный. Архангел-мститель. У него были светлые глаза, как у вас, мадам, и в чертах лица что-то от вашей красоты. Но это были не вы. Спутать было невозможно. Это был даже не отблеск ваш. У него был мужественный вид, как у ангелов, которые охраняют Божий трон, несмотря на то, что из-за его молодости в нем была почти женская грация. У него были длинные вьющиеся волосы… золотистые… Он был чудесен… — вздохнула она. — Это был Архангел… — заключила она со своей милой, обезоруживающей улыбкой.
— А чудовище? Этот мохнатый зверь, который набросился на женщину-демона и растерзал ее своими зубами и когтями?
— Я вижу его тоже, — сказала она, задрожав. — Это был ужасный зверь. Его глаза блестели свирепым огнем. Его зубы, острые, как у вампира, были оскалены в жестокой ухмылке. Его когти показались мне острыми, как кинжалы.
Она посмотрела на Анжелику испытующим взглядом, слегка улыбнувшись.
— Почему вы задаете мне эти вопросы, милая дама? Что вы хотите еще вынести из моего бедного ясновидения? Кем будет Архангел, который поднимется и прикажет жуткой твари уничтожить женщину-демона? В самом деле, может быть, вы знаете это лучше, чем я?
— … Да… Может быть… в самом деле… — пробормотала Анжелика.
Она вспомнила Кантора и его росомаху, но милый Вольверин совсем не был «жуткой тварью».
Потом внезапно она почувствовала, что бледнеет. Почему мать Магдалина говорила в будущем времени? «Архангел, который поднимется…»
— Но она мертва! — вскричала она. Работницы, которые трудились в полном молчании, подняли головы и посмотрели на них. Анжелика постаралась успокоиться.
— Почему вы так говорите? — спросила она потихоньку у матери Магдалины. — Вы говорите так, как будто эти события еще произойдут? Но ведь это не так! Архангел уже нанес удар! Зверь уже убил! Почему вы говорите так, будто женщина-демон еще блуждает по земле и еще не закончила среди нас свою адскую миссию?
— … Я… я не знаю, — пробормотала маленькая монахиня.
Явное волнение Анжелики привело ее в замешательство.
— … Я сказала так потому… может быть, потому, что я чувствую, что Акадия еще не спасена.
Анжелика упрекнула себя за свою импульсивность. Она была так чувствительна во всем, что касалось этой ужасающей истории. Да, рассуждения матери Магдалины были правильными. Даже после смерти Амбруазины Акадия не была еще спасена. Даже если отец д'Оржеваль был далеко, последствия их дел, их заговоров, западней, которые они поставили, могли еще сказаться.
Анжелика хотела бы подтолкнуть дальше молодую ясновидящую, заставить ее яснее выразить то, что она интуитивно чувствовала, но монахиня сделала ей знак, чтобы она замолчала, едва дышала и не делала бы никаких жестов, вызывающих движение воздуха. Перед ней послушница положила подушечку, на которой находилась тончайшая золотая фольга. Листок пергамента закрывал ее, чтобы ветер не унес золотые листы. Даже собственное дыхание могло унести их.
Осторожно и ловко, как индеец на тропе войны, Анжелика поднялась, отодвинулась от рабочего стола и ушла.
Мягкий, ватный снег сыпался с ночного неба. Прозвонили к вечерне. Но на улице еще виднелись прохожие, силуэты которых, а также ныряющих в ухабах экипажей, угадывались за белой пеленой снега. На Оружейной площади команда солдат с лопатами на плечах вышла из форта и стала расчищать подходы к замку Святого Людовика, задача, подобная вычерпыванию бездонной бочки Дананд. Снежные насыпи делались все выше, проходы между ними все уже, лабиринты между ледяными стенами все извилистей.
Идя по улице, изолированная от всего в этом снежном молчании, с руками в муфте, Анжелика пыталась развеять в себе эти новые беспредметные опасения. Но, употребив будущее время, говоря: «Каким будет Архангел, который придет»,
— мать Магдалина произвела на нее неприятное впечатление. И Анжелика начала рассуждать. А если Амбруазина не умерла, если она опять возникнет перед ней здесь, в Квебеке? Со своей улыбкой, под которой скрыта злоба и мерзость? Разве суккубы не способны на все? Но нет! Она была мертва! Ее очаровательное тело было найдено растерзанным, «ужасающая смесь костей и плоти, которую волочили в грязи» — как некогда они декламировали в трагедии Расина.
Для того, чтобы вновь их мучить, Амбруазина должна найти другое тело… Невозможно. С исчезновением этого тела прекратится и колдовство, она знала это. «Я просто брежу. Она мертва, совсем мертва».
До нее донесся приглушенный звук органа. Освещенное овальное окно виднелось на фоне стены. Она находилась позади собора. В башне здания, которое соединяло собор с семинарией, под колокольней имелся орган. На нем приходили упражняться ученики. Она догадалась, кто мог играть в этот час: Кантор.
Чтобы найти Жоффрея де Пейрака, надо было посетить монастырь иезуитов, а чтобы найти Кантора — надо было начать с семинарии.
Анжелика подняла засов маленькой деревянной двери и, пройдя через ризницу, поднялась по крутой лестнице до помещения под крышей, приспособленного под музыкальный класс. Орган был более скромный, чем в соборе, но с хорошим звуком.
Кантор был там, освещенный двумя факелами, укрепленными на стене с помощью специальных железных колец. Копоть от факелов уходила в щели в крыше. Ледяной холод этого места, казалось, не мешал молодому музыканту. Он играл порывисто, иногда — величественно. Его лицо разрумянилось от воодушевления и усилий, которые он должен был делать, чтобы преодолеть трудные упражнения. Временами, когда он опускал свои руки на клавиши, решительно ударяя по ним пальцами, казалось, что он вонзал их в податливый, как гончарная глина, материал, чтобы извлечь из него звук, мощный, подземный, скрытый в этом инертном смешении дерева, слоновой кости, кожи, обработанного металла, через которое проходил воздух, и извлекал из них этот необъяснимый крик души, который земля и небо, вода и деревья заключили в хаосе Творения, во всех своих фибрах, во всех своих порах навечно и который высвобождает среди прочих чудес чудо искусства.
