Изгнанник - Бенцони Жюльетта (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗

Следуя совету одного из своих попутчиков, они сняли меблированную квартирку в доме, расположенном на площади Единства 8. Хозяйкой дома была вдова торговца фаянса, уроженца Бэйо. Комнаты там были небольшие, но чистенькие, а хозяйка была так рада принять у себя настоящего доктора, что не обратила никакого внимания на Тремэна, который, прежде чем ей представиться, сменил свою черную повязку на большие очки с темными стеклами. Спустя час после приезда Аннеброн уже во всех подробностях знал о многочисленных болезнях мадам Лефевр и о том, что ему предстоит выписать для нее огромное количество разнообразных рецептов, но за благополучие их пребывания в этом доме надо было платить, и он сделал это с наивысшей любезностью, на которую был только способен.

Единственным способом для двух друзей разузнать об Агнес было встретиться с адвокатом Ивом Кормье. Гийом знал только, что живет он на улице Ремпар, недалеко от Тампля. К нему они и отправились на следующий день после обеда. Утро Аннеброн использовал для поездки в Кенз-Вент, чтобы одному из тамошних докторов поведать о драматической, хоть и вымышленной, истории болезни своего так называемого пациента. Он хотел получить советы и рекомендации по лечению, надлежащим образом записанные и оформленные на бумаге, чтобы в случае необходимости предоставить их в качестве доказательств, если вдруг на обратном пути им придется иметь дело со слишком любопытными людьми. Воистину он умел предусмотреть каждую мелочь и учитывал любую случайность…

Бретонский адвокат жил в старинной гостинице, каких на этой спокойной улице было еще две или три, неподалеку от них располагались бульвары, и все производило такое впечатление, будто за последнее время ничего не изменилось. Единственно, пожалуй, не хватало колоколов на колокольне соседнего монастыря, шуршания шелковистых юбок женщин, предлагающих свои услуги, и грохота колес от повозок, проезжающих по горбатой мостовой. Тем не менее атмосфера уныния ощущалось слишком явственно. Происходило это не столько от наличия черной заледеневшей грязи, которая, припорошенная снегом в некоторых местах, производила обманчивое впечатление незапятнанной чистоты, и не столько от вида ободранных верхушек деревьев, а сколько от зловещих квадратных силуэтов больших серых караульных башен, кирпичная кладка которых просматривалась повсюду среди крыш домов. При мысли, что после стольких драм за этими могучими стенами томятся в тюрьме неизвестный ребенок и семнадцатилетняя принцесса, у Гийома сжималось сердце. Вспомнив попутно о бледном белокуром мальчике, постучавшем в его дверь, Тремэн неожиданно испытал чувство гордости от того, что смог дать ему приют. Такая нищета и скудость после столь высокого положения внушали уважение и вызывали жалость и сострадание к нему…

«Служитель», который открыл им дверь (теперь не принято было говорить: дворецкий, слуга или, тем более, лакей), совершенно не был похож на того, кого можно было бы ожидать увидеть за столь элегантной дверью: его грубое и недоверчивое лицо и спутанные волосы, собранные пучком на затылке, было лицом шуана, недовольного тем, что ему напрасно пришлось проделать несколько шагов по дороге к двери. Его внешний облик полностью соответствовал оказанному приему:

– Кто вы такие? Я вас не знаю…

– Это естественно, – ответил Гийом. – Вы нас раньше не видели. И тем не менее мы желаем видеть месье Кормье. И чем скорее, тем лучше. Скажите ему, что меня зовут Гийом Тремэн и что я приехал из Нормандии!

Он не успел дать больше никаких объяснений: из комнаты на первом этаже вышел сорокалетний мужчина, одетый в скромное темное платье, но достаточно элегантно. Появившись в вестибюле, он бросил быстрый взгляд на посетителей:

– Оставь, Тюдаль! Я знаю этого человека.

Мужчина проводил их в рабочий кабинет, где было довольно сумрачно, несмотря на два высоких окна, задернутых желтыми шторами; и массивный канделябр с букетом свечей, освещавший большой письменный стол-секретер, на котором в беспорядке лежали бумаги, досье, документы. Он пододвинул два стула:

– Прошу вас, присаживайтесь!

– Не думал, что мое имя даст мне возможность быть принятым так скоро! – сказал Тремэн.

– Оно связано с очень важной и хорошей вестью для меня: если вы знаете мое имя, значит, вы уже встретились с месье де Сэн-Совером…

– Да, это так Он благополучно достиг моего дома вместе с тем, кого должен был вверить моим заботам, – добавил он, быстрым взглядом указав на своего попутчика, предупреждая, что тот ничего не знает о похищении. – Я надеюсь, что с вашей стороны есть тоже хорошие новости?

– Вы имеете в виду дело мадам Тремэн?

– Да. Доктор Аннеброн, благодаря которому мне удалось беспрепятственно приехать сюда, один из наших лучших друзей, и, так же как я, он очень встревожен. Можете ли вы освободить ее?

– Увы, нет! Этот случай оказался более серьезным, чем мы предполагали. Первоначально мы думали, что предъявленные ей обвинения могут касаться только тех незначительных услуг, которые она оказывала нам, когда переселилась к бальи. Но она была изобличена в заговоре против Робеспьера! Как только ее арестовали, стало ясно, что именно ее они и искали! И никого другого!

– Это бессмысленно! Кем изобличена?

– Мне не удалось это выяснить, несмотря на то, что я знаком с некоторыми людьми, которые подвизаются вокруг Комитета национального спасения. Я согласен с вами, что обвинения против нее лишены смысла, но после того как одна молодая женщина из Нормандии заколола кинжалом Марата, очень легка заподозрить и другую нормандку в участии в заговорах. Сейчас вообще готовы подозревать всех, кто приезжает из провинции…

Гийом обратил внимание, что Аннеброн побледнел, да и сам он чувствовал, как возрастает нервное напряжение, которое он начал испытывать с тех пор, как они только въехали в этот чертов Париж.

– Какая глупость! Стоит только взглянуть на Агнес, чтобы понять, что она совершенно невиновна!

– Вы не видели мадемуазель де Корде: она была прекрасна, молода, благородна и чиста, так же, может быть, как и мадам Тремэн. Но она была удивительна, и неизвестный доносчик знал, что делал.

– Но не могут же ее обвинить на основании каких-то пустых сплетен?

Ив Кормье пожал плечами и горько усмехнулся:

– Я не удивлюсь, если даже узнаю, что приговор вынесен собаке, осмелившейся облаять члена Конвента! Если на вас донесли, значит, вы виновны! Это так просто! Единственное я могу вам сказать сейчас точно она еще жива.

– Где она?

– В Консьержери. Это означает, что в ближайшее время ее будут судить. Вот уже несколько недель я пытаюсь вырвать ее оттуда, но пока безуспешно. Вот так, каждый день приблизительно в этот час я отправляюсь в тюрьму, чтобы прочитать лист приговоренных…

Пьер Аннеброн вдруг взорвался от негодования:

– Прочитать лист приговоренных? А ничего другого вы не можете предпринять?

Адвокат повернул к нему свое усталое лицо, на котором глубокие синие круги под глазами свидетельствовали о бессонных ночах.

– Ничего! – заявил он, ударив кулаком по столу. – И это терзает меня. Но если бы была хоть малейшая возможность вызволить ее из тюрьмы, подкупив кого угодно и за любые деньги, то имело бы смысл рисковать головой…

– У меня есть здесь знакомые, которые поддерживают прекрасные отношения с влиятельными людьми из нынешних властей, – возобновил разговор Гийом. – Так, например, мой друг Лекульте дю Молей…

– Арестован на той неделе, и, судя по тому, что мне удалось узнать, сам Эбер не замедлит присоединиться к нему в тюрьме. Ходят слухи, что он пытался осуществить побег дофина из Тампля, – добавил он с коротким сухим смешком. 9

Он поднялся и посмотрел на часы.

– Революционный трибунал вот-вот закончит свое сегодняшнее заседание, – сказал он.– Я отправляюсь сейчас туда. Если хотите, можете подождать здесь моего возвращения…