Найди меня, любимый - Макбейн Лори (читать книги полностью .TXT) 📗
И вот в Равиндзаре, после головокружительного поцелуя поя розовым кустом, он спросил:
— Ты веришь мне, Лили? Вижу, что веришь. Знай, Лили, покуда в Равиндзаре ты, я вернусь, что бы ни случилось.
Лили присела на шелковую подушечку на подоконнике, поджала под себя ноги и вздохнула. Тихо звякнула подаренная Валентином сережка из испанского золота. Перед отъездом он забрал у нее маленькую жемчужную серьгу и вдел ей в ухо свой подарок.
— Пусть со мной будет что-то от тебя, — сказал Валентин тогда.
Неужели в ней еще осталось что-то, что не принадлежало бы Валентину? Лили нахмурилась и раскрыла тяжелый кожаный переплет.
В руках у нее был судовой журнал отца. С благоговейным трепетом листала девушка эти пожелтевшие страницы, исписанные летящим почерком неугомонного капитана «Ариона». Но при всей своей неусидчивости Джеффри Кристиан был человеком дела, и ко всему, что касалось его профессиональных обязанностей, он относился с полной ответственностью. Вот ежедневные подробные описания курса, ветра, маршрута, пройденного пути… Но были и записи совершенно иного рода.
Лили поразили своей точностью и выразительностью зарисовки животных, птиц, кораблей. Она узнавала отца с совершенно иной стороны. Суровый капитан оказался прекрасным художником.
С одной из страниц на нее смотрело лицо девочки с удивительными глазами, и в ней Лили узнала себя. «Моя дорогая Лили» — гласила надпись под рисунком. А вот и карикатура: Бэзил, выбегающий из моря в чем мать родила и стыдливо прижимающий к паху рыбу. Но вот совсем другая зарисовка: профиль мудреца, в котором Лили узнала того же Бэзила.
Были в этом журнале и совершенно особенные страницы. Лили открыла одну из них, которую Валентин заложил цветком, сорванным на острове.
…Чудесные новости. Магдалена ждет ребенка. Она рассказала мне об этом, когда я вернулся с прогулки по Новому Свету (впрочем, прогулочка выдалась на славу). Надо будет рассказать Дрейку о том, что мы от его имени натворили в Рио-де-ля-Хачче. Мое счастье не знает границ, и хотя я сказал дорогой женушке, что и Лили Франциски вполне хватает, чтобы лишить бедную Мэри Лестер покоя, я знаю, что она очень хочет подарить мне еще дитя, на этот раз сына. И Магдалена донимает меня тем, как назвать будущего ребенка. Она хотела бы назвать его Франциско, в честь отца, но я сказал ей, что это имя будет выглядеть странно для английского паренька, в особенности если он унаследует мои светлые волосы. Мы сошлись на Тристраме. Это имя радует мое английское ухо, ибо это благородное имя рыцаря короля Артура. Если же девочка…
Отныне Тристрам Франциско Кристиан мог считать себя законным наследником Хайкрос. И никто, а в особенности Хартвел Барклай, не смел претендовать на это наследство. Более десяти лет назад отец заявил о своем сыне, которого ему не суждено было увидеть, и тем самым отмел все подозрения относительно происхождения Тристрама.
Лили прекрасно помнила, какое было у брата лицо, когда она показала ему журнал. Как он был горд тем, что отец знал о его готовящемся появлении на свет и даже выбрал для него имя.
Единственное, что смущало Лили, — это вырванная страница. Как раз перед той, где говорилось о беременности Магдалены. Когда Лили спросила, куда она делась, Валентин отвернулся и не стал отвечать на вопрос. Она поняла, кто вырвал лист из журнала.
Интересно, встретился ли Валентин с заговорщиками? Море подернулось дымкой. Солнце садилось.
Лили улыбнулась. Последнюю ночь на острове они провели под звездами. Девушка собрала деревяшки, выброшенные морем, и развела огонь, чем очень удивила Валентина. Он забыл, что его русалка жила на этом острове много лет. Он улыбнулся и отправился на охоту. Но вернулся с пустыми руками. К этому времени Лили уже приготовила мидий и крабов, которых сама и поймала. Растения, найденные здесь же, в лесу, и добавленные в кушанье, придали блюду незабываемый вкус и аромат. Пир довершили фрукты и родниковая вода. Впервые Валентин чувствовал себя беспомощным, особенно когда увидел постель из травы и цветов тут же, на песке, под небом.
Лили покраснела, вспоминая ночь любви, проведенную под звездами. Волны плескались рядом. В эту ночь страсть их достигала непередаваемых высот. И Лили поняла, что всегда будет чувствовать себя частью Валентина Уайтлоу.
В тот вечер они смотрели на закат, на солнце, тонувшее в море жидкой меди, на облака, казавшиеся позолоченными. Утром они созерцал поднимающееся из-за моря солнце, небо, розовое от крыльев фламинго.
— Однажды я захочу вернуться, — сказала Лили.
— Целуй нас, красотка! Подними ножку! Прраккк! — откликнулся с жердочки Циско, расправив крылья. — Клянусь, я сверну ему шею, а перья пушу на шляпу! Прракк!
— Сам ты прак, глупый попугай, — со смехом сказала Лили и, достав из кармана миндальный орешек, протянула его Циско. Попугай с удовольствием принял угощение.
— О дорогая, ты здесь. — В дверях стояла Квинта. — Мне показалось, что кто-то смеется.
Улыбка Лили сделалась натянутой, когда она заметила женщину, выглядывающую из-за плеча Квинты.
— Гонория Пенморли изволила приехать, чтобы сообщить, как поживает Артемис. И еще передать несколько колбасок из коптильни Пенморли. Эти колбаски славятся по всей стране, и мы, уверена, сможем оценить их по достоинству, — проговорила старая леди, предлагая гостье кресло рядом с камином. Сама Квинта села на жесткую скамеечку возле стены.
— Да, и еще клюквенные печенья. Смею заверить, что они у меня прекрасно получаются, — напомнила Гонория.
— Да, конечно, как я могла забыть! — всплеснула руками Квинта. — Эти ваши…
— Подними-ка ножку, моя сладкая. Ооох! Какая ты непослушная девчонка! — продекламировал Циско, невозмутимо посматривая своим круглым глазом на покрасневшую то ли от смущения, то ли от гнева гостью.
— Что за ужасное создание! — Леди Пенморли поморщилась.
— Не дуйся, малышка! Разве мы не молодцы? Пррраакк! Давай снимай ее, дай нам посмотреть, что у тебя там!
Госпожа Добродетель открыла рот и уставилась на попугая.
— Он и летать умеет? — спросила она слабым голосом. А если эта птица перелетит к ней на плечо?
— Еще как, — ответила Лили и, легко спрыгнув с подоконника, подошла к попугаю, чтобы угостить его миндалем. Пусть лучше щелкает орешки, чем болтает при леди Недотроге.
— Жаль, — пробормотала Гонория и посмотрела в окно: — Чудесный день, не правда ли? — заговорила она, понимая, что хозяева предоставляют ей самой вести беседу. — Поездка была приятной. Хотя с дорогой надо что-то делать. Мы часто видимся, а в будущем, надеюсь, станем встречаться еще чаще.
Квинта и Лили переглянулись: что хотела сказать этой фразой гостья?
— Когда сэр Роджер собирается возвратиться к жене? — спросила Квита.
— На днях, — ответила Гонория. — Думаю, он вернется с Валентином на его корабле. Уверена, он хочет приехать как можно скорее.
— Я не знала, что сэр Роджер в отъезде, — сказала Лили, чтобы как-то поддержать разговор.
— Да, он ездил в Лондон, чтобы найти врача. Ближайший доктор живет в Труро, и я не в восторге от его мастерства. Роджер хочет, чтобы с его первенцем все было как надо, а лондонские доктора, естественно, лучше здешних. Мы не хотим, чтобы с наследником были неприятности.
— Да, — откликнулась Квинта, — надо, чтобы и у младенца, и у матери все прошло гладко. Не хотите перекусить, Гонория? У нас тут есть немного красного вина, а на десерт — печеные яблоки и пирожки.
— Спасибо, с удовольствием выпью чего-нибудь, чтобы согреться. Но, пожалуйста, не утруждайте себя из-за меня одной.
— Не беспокойтесь, Гонория. Лили, будешь?
— Спасибо, нет.
— Выпей немного горячего вина с пряностями. Это полезно и вкусно. Впрочем, у тебя и так на щеках играет румянец. Думаешь о чем-то приятном, моя голубушка?
Лили покраснела еще сильнее.
— Словно дикая розочка. — Квинта улыбнулась.
От тетки не укрылось, как недовольно поджала губы Гонория, оскорбленная тем, что в ее присутствии комплимент сделан другой женщине.
