Дочь обмана - Холт Виктория (книги бесплатно .txt) 📗

— Кажется маловероятным, что она могла покончить с собой в такой момент.

— Да, это маловероятно, — согласилась леди Констанс.

— Но до этого известия, вы полагаете, она могла склоняться к мысли о самоубийстве?

— Возможно, представляя, что ее впереди ждут годы страданий. Любому могли прийти в голову такие мысли.

— Но когда ситуация становится более обнадеживающей, большинство людей думают о том, чтобы набраться сил и потерпеть еще немного.

— Думаю, вы правы.

— Вы жили под одной крышей. Она была вашей невесткой. Вероятно, вы хорошо знали ее.

— Да, я знала ее.

— Считаете ли вы, что она могла покончить с собой?

— Нет, если только…

— Пожалуйста, продолжайте.

— Если только это не произошло по ошибке.

— Что за ошибка?

— Однажды я сидела у ее кровати. Это было около трех месяцев назад. У нее был приступ, и она уже приняла две таблетки. Выпив воду с растворенными в ней двумя таблетками, она поставила стакан на тумбочку. Потом откинулась на подушки. Я решила остаться с ней, пока не утихнет боль и она не заснет, как это обычно бывало после приема лекарства. По-видимому, в этот раз боль была особенно сильной, и таблетки подействовали не сразу. Прежде чем я поняла, что она собирается делать, она быстро потянулась к тумбочке, налила в стакан воды и бросила туда две таблетки. Я закричала: «Ты уже только что выпила две!» Если бы не я, она бы приняла эти две таблетки и, наверное, убила бы себя этим. Я думаю, так могло случиться и в тот день, когда она умерла.

Было ясно, что показания леди Констанс произвели на судей большое впечатление.

— Вы рассказывали об этом случае кому-либо?

— Нет. Я боялась, что это слишком встревожит моего сына и мужа.

— Вы не думали, что это опасно — оставлять таблетки там, где миссис Клеверхем могла легко их достать?

— Да, я думала об этом. Но иногда таблетки могли потребоваться ей немедленно, а ее состояние было таково, что у нее просто могло не хватить сил позвонить в колокольчик, чтобы позвать служанку. К тому же в этот момент никого из них могло не оказаться поблизости. Поэтому я решила, что лучше оставить все как было.

— Таким образом, вы решили ничего не предпринимать, и таблетки были оставлены в тумбочке, на которой всегда стояли наготове графин с водой и стакан?

— Возможно, это было ошибкой. Но я понимала, что ей было крайне необходимо принять таблетки немедленно после начала приступа. Я знала, что если их не будет у нее под рукой, она может впасть в панику, а это неизбежно приведет к усилению боли.

— Благодарю вас, леди Констанс.

Вновь пригласили доктора Даути.

— Сколько времени требуется, чтобы растворились таблетки?

— Несколько секунд.

— Сколько времени проходит, прежде чем они начинают действовать?

— По-разному.

— В зависимости от интенсивности боли?

— И от этого тоже. Большое значение имеет состояние пациента в данный момент. Психическое состояние.

— Могла ли под воздействием таблеток возникнуть сонливость, забывчивость?

— Разумеется.

— Следовательно, миссис Клеверхем могла принять две таблетки, а затем, скажем, через пять минут, еще две?

— Да, это возможно.

— И, может быть в волнении, случайно бросила в стакан не две таблетки, а больше?

— Это также не исключено.

— Благодарю вас, доктор Даути.

Мы с трепетом ждали решения. Мари-Кристин взяла меня за руку и сидела, крепко сжимая ее. Я знаю, о чем думал каждый из нас. Каков будет приговор? Обвинение в убийстве против неизвестного лица или группы лиц? Против Родерика? Против меня?

В какой степени они приняли во внимание показания Мейбл?

Доверие к ней, конечно, было подорвано, но какое впечатление оставило ее заявление? Слова леди Констанс произвели большой эффект: она говорила так ясно, точно и убежденно. И это так контрастировало с ответами Мейбл. Я почувствовала, как менялось настроение суда по мере того, как она говорила. Потом я вспомнила обо всех этих прощупывающих вопросах, об ответах, которые могли невольно навредить. И мне стало дурно от одной мысли о том, что может нас ожидать. Я подумала, какая опасность может грозить Родерику, да и всем нам.

Мне невольно вспомнился тот день, когда Лайза Феннел упала под колеса маминого экипажа и тем самым вторглась в нашу жизнь. Сейчас она была мертва, но все еще угрожала нам из могилы.

Когда был объявлен приговор, наша радость и облегчение не знали границ. Показания леди Констанс были признаны убедительными, а словам Мейбл никто не придал значения.

Приговор Коронерского (Коронер — следователь, производящий дознание в случаях насильственной или скоропостижной смерти.) суда гласил: «Смерть вследствие несчастного случая».

Признание

Прошло шесть лет после того памятного дня в суде, но все еще одно только воспоминание о нем заставляет меня содрогнуться. За эти годы было так много счастья в моей жизни, однако оно не было совершенно безоблачным.

Над всеми нами, обитателями Леверсон Мейнор, висела тень сомнения. Иногда ночью я вдруг просыпалась, и мне казалось, я опять вернулась в прошлое. Бывало, я даже закричу. Родерик примется успокаивать меня. Ему и без слов понятно, что меня преследует. Он просто скажет: «Все позади, моя дорогая. Все прошло. Надо забыть об этом».

Я не перестаю спрашивать себя, как это случилось? Как она умерла? Кто положил в стакан эти таблетки? Может быть, сама Лайза? Нет, как бы я ни старалась, не могу в это поверить.

Я прижимаюсь к Родерику. Он здесь-живой и здоровый, рядом со мной. Я немного успокаиваюсь, но не могу насовсем выбросить эти мысли из головы.

Я говорю себе: должно быть, это Лайза сама, нечаянно. Вероятно, это произошло так, как предположила в своих показаниях в суде леди Констанс. Показаниях, ставших поворотной точкой. Она говорила тогда так убедительно.

Вынесенный приговор стал благодеянием для всех нас, на кого падала тень подозрения. На этом все было закончено. Нет, как оказалось, не совсем закончено. Правда, не было больше расследований и дотошных вопросов, но в наступившем, казалось бы, мире и покое наша совесть продолжала мучить нас. Мы хотели, чтобы Лайза ушла, и она ушла…

Мы вышли из зала суда опьяненные чувством радостного облегчения. Но сомнения остались. И они были с нами все эти шесть лет.

Через год после вынесения приговора мы с Родериком поженились. Случившееся ни для кого из нас не прошло даром. Мари-Кристин ликовала, но время от времени на нее находила странная задумчивость, и в глазах мелькала какая-то тайна. Ее уже нельзя было назвать ребенком. Над ней, как и над всеми нами, тоже висела эта тень.

У нас с Родериком родился сын, потом дочь. Роджеру сейчас четыре года, Кэтрин почти три. Они оба очаровательные создания, и когда я смотрю, как они играют в саду или ездят верхом по кругу на своих пони, я счастлива.

Потом я иду в дом и прохожу мимо той комнаты, которая когда-то принадлежала Лайзе. В ней нет никаких видимых следов ее пребывания, но каким-то образом она все еще остается там. Мой отец время от времени навещает нас. Он очень гордится своими внуками и часто говорит мне, каким счастливым стал для него тот день, когда я разыскала его. Он прекрасно ладит с Чарли и, я думаю, они часто в беседах вспоминают маму.

Я была очень растрогана, когда отец подарил мне статую «Танцующей девы». Он оказал, что хочет, чтобы она была у меня. Это была самая дорогая для него вещь. Я не хотела забирать ее у него, но он настаивал. «Глядя на нее, я всегда ощущал рядом присутствие Дейзи, — сказал он мне. — И это приносило мне облегчение. Но теперь у меня есть дочь и внуки. И пусть лучше она будет у тебя».

Она стоит в моей комнате. При взгляде на нее я ясно вижу маму. Он сумел передать какое-то сходство, что-то неуловимое, свойственное только ей одной. Я смотрю на нее и представляю, что мама здесь, рядом, она улыбается, радуясь за меня, потому что, пройдя через многие испытания, я наконец обрела любимого мужа и детей.