Идеальная пара - Томас Шерри (мир книг TXT) 📗
Глава 27
3 сентября 1893 года
Сначала Виктория с герцогом пили чай всего лишь раз в неделю. Потом они стали пить чай два раза в неделю, и так продолжалось некоторое время. А потом у них как-то сам собой завязался оживленный разговор у ограды палисадника – герцог как раз прогуливался мимо ее коттеджа. Он пригласил ее пройтись вместе с ним, она согласилась, и с rex пор они гуляли вместе каждый день.
«Быть дамой в летах не так уж плохо», – с улыбкой говорила себе Виктория. В молодости ей очень хотелось, чтобы все видели в ней само совершенство. Она изрекала только подходящие случаю банальности и никогда не отваживалась высказывать собственное мнение по какому-либо поводу.
Просто удивительно, какие перемены могут произойти в женщине за тридцать с небольшим лет. Вот, к примеру, не далее как вчера, когда они с герцогом прогуливались по ее саду, она заявила, что его светлость слеп, раз не видит, что Патрокла с Ахиллесом связывала не только дружба. Ну какой мужчина станет так убиваться по умершему другу, что запретит предать его тело погребальному костру?
Лангфорд, со своей стороны, стоял на своем, отстаивая тезис о дружбе. Романтическая любовь, как ее понимают в наше время, западная, появилась только в средние века. Разве можно с уверенностью утверждать, что мужская дружба в эпоху, когда человек еще не рассматривал дом и семью как оплот собственного существования, не могла быть глубже и сердечнее?
Сегодня, совершая короткую прогулку по парку герцога, они успели поспорить на великое множество тем – начиная от сильных и слабых сторон метрической системы и кончая сильными и слабыми сторонами творчества Бернарда Шоу. Лангфорд без зазрения совести назвал некоторые ее суждения бредовыми и нелепыми. Виктория, к собственному удивлению, не осталась в долгу и заклеймила его взгляды как совершенно идиотские.
– Я за всю жизнь не слышал столько противоречивых мнений, – сказал герцог по дороге к дому.
– Но в каких тепличных условиях вы жили, сэр! – с усмешкой воскликнула Виктория.
Герцог посмотрел на нее с искренним удивлением:
– В тепличных условиях? Что ж, пожалуй, в ваших словах есть доля правды. Но разве благовоспитанной леди, каковой я вас считаю, не следовало бы по крайней мере попытаться поддакнуть мне?
– Только если бы я задумала пленить вас своими чарами.
– А это не так? – осведомился Лангфорд.
Миссис Роуленд захлопала ресницами.
– Что за охота мириться с вашим несносным характером, когда у меня у самой прекрасный дом, а мой зять – будущий герцог?
– Ваш – до поры до времени.
– Ах, так вы ничего не знаете? Моя дочь расторгла помолвку с лордом Фредериком. Более того, этим утром она отплыла на борту «Лучании» в Нью-Йорк, где проживает ее супруг!
– И это умерило ваше стремление завести себе собственного герцога?
– Только на время, – скромно ответила его спутница.
Лангфорд хмыкнул. Ответ ему понравился. Виктория же улыбнулась. Несмотря на свое неистребимое высокомерие, герцог Перрин оказался очень милым собеседником и истинным джентльменом, человеком весьма рассудительным и благородным.
Дома, в южной гостиной, их встретил уже накрытый к чаю стол. Слуга с важным видом подогревал чайник, а в камине пылал огонь, отбрасывавший на стены золотистые блики.
– Какое упущение с моей стороны, ваша светлость! – воскликнула Виктория, когда слуги вышли из комнаты. – Я так увлеклась, указывая вам на ваши недостатки, что совсем забыла поздравить вас с днем рождения.
– Не вы одна – еще несколько сот моих близких друзей, – с сарказмом заметил герцог. – Раньше я каждый год на свой день рождения устраивал грандиозный прием – прямо здесь, в Ладлоу-Корте.
– Вам теперь не хватает грандиозных приемов?
«Как может быть иначе?» – подумала Виктория. Ведь даже ей их порой не хватало.
– Временами. Чего не скажешь об их последствиях. Обои в этой самой комнате приходилось менять шесть раз за одиннадцать лет.
Она посмотрела на стены. На покрывавшей их камке были теперь вытканы другие цветы – не аканты, а ирисы. Но оттенок ткани, точно повторявший насыщенный серовато-зеленый цвет прежних, памятных ей обоев, явно подбирался с великим тщанием, потому что гостиная почти не отличалась от той, куда Виктория тридцать лет назад приходила выпить чаю и предаться дерзким мечтам.
– Как бы то ни было, обои почти не изменились, – заметила она.
– Поверьте, в дни моей молодости они выглядели по-другому. Рисунки были… совсем иного свойства, – улыбнулся Лангфорд.
Сердце миссис Роуленд гулко заухало в груди. Прошлая жизнь вызывала у нее самый жгучий интерес. При малейшем упоминании о его прежних безумствах ее бросало в дрожь. А когда ко всему прочему добавлялись вот такие неотразимые улыбки… Да уж, сегодня ночью ей определенно не уснуть.
– Я распорядился восстановить обои сразу после того, как удалился от общества. Я все воссоздал заново: что-то по памяти, что-то по фотографиям. Но оказалось, что прежняя обстановка на меня давит. – Герцог сделал глоток кофе – он перестал притворяться, что любит чай, еще несколько недель назад, честно признавшись, что его желудок «не выносит эту гадость». – Поэтому я кое-что переделал, по своему вкусу.
– Отголоски прошлого звучат как погребальный колокол, правда? – тихо проговорила Виктория.
Лангфорд молча потянулся к чайной ложечке. Его молчание было красноречивее всяких слов. В ссылке, к которой он сам себя приговорил, отчетливо проглядывало стремление наказать себя. Но в наказании больше не было надобности. Она давно уже отпала.
– У моей дочери на службе состоит частный сыщик, – сказала Виктория. – Так вот, я позволила воспользоваться его услугами и разузнала кое-что касательно вашей персоны.
Герцог вскинул бровь.
– Если вы хотели узнать, как загорелась кровать миссис Уимпи, надо было всего лишь спросить у меня.
Месяц назад Виктория покраснела бы до корней волос. Но сейчас она и глазом не моргнула.
– Вообще-то меня куда больше интересуют приспособления иностранного производства и непристойного свойства, к которым явно было пристрастие у леди Фанкот.