Конец странствий - Бенцони Жюльетта (книги бесплатно .txt) 📗
Всю дорогу Марианна почти не разговаривала. Закутавшись в меха, с обращенной к окну головой, она не отрывала глаз от белой вселенной, по которой их карета скользила почти без толчков благодаря громадным деревянным полозьям. Здоровье ее если и не восстановилось, то все-таки значительно улучшилось, и Барба не понимала, почему настроение молодой женщины по мере приближения к Данцигу становилось все более мрачным.
Она не могла догадаться, что в этом приморском городе Марианне предстояло решить важнейшую проблему и ничье вмешательство не могло ей помочь. То, что приближалось в печальном свете угасающего дня, было для нее перекрестком двух дорог с одним-единственным исходом. Там ей предстоит принять решение, от которого зависит вся ее дальнейшая жизнь.
Или она отправится дорогой, которую предложил Император... или же в последний раз выберет непослушание и сожжет за собою последние мосты. Тогда в порту Данцига она найдет корабль, который повезет ее через этот усыпанный островами залив, через опасные северные проливы в порт на Атлантике, откуда наконец можно будет отплыть в Америку. Но чтобы найти там... что? Этот вопрос она задавала себе в тишине кареты всю дорогу.
Ответ находился только один: неизвестность, ожидание окончания войны, любовь, без сомнения, счастье... может быть! Счастье ущербное, конечно! Иначе и не может быть, ибо Марианна теперь понимала, что даже, выйдя замуж за Язона, даже став матерью его детей, в уголке ее сердца навсегда останется сожаление о маленьком Себастьяно, ребенке, который вырастет без нее и который, став взрослым, пройдет когда-нибудь равнодушно мимо нее, не догадываясь, что это его мать.
Только в Данциге могла она сделать этот трагический выбор. Если она хотела исчезнуть, это надо делать сейчас и решительно, потому что тогда все будет выглядеть естественно. На дороге из Данцига в Париж в это время года возможен любой несчастный случай. Друзья посчитают ее погибшей, а Наполеон оставит в покое ее близких. Немного поплачут и забудут! Да, оно было заманчиво, это бегство, ибо оно навсегда стирало следы Марианны д’Ассельна де Вилленев, княгини Сант’Анна. Это значило рождение заново и в один прекрасный день появление на набережной Чарлстона новой женщины, без привязанностей и прошлого, которая сделает там свои первые шаги...
Покашливание Барбы вернуло ее к действительности.
– Мы будем менять лошадей, чтобы продолжать путь, сударыня, или остановимся?
– Остановимся, Барба. Я слишком разбита и нуждаюсь в отдыхе, да и вы тоже...
В город въехали по деревянному мосту над замерзшим заливом. И когда карета заскользила по узким улицам старого ганзейского города, у Марианны появилось ощущение, что она окунулась в средневековье. Средневековье из красного кирпича в выступах высоких зданий, коньках остроконечных крыш и голубятен, темных, как горные ущелья, улочках.
Тут и там из-за поворота улицы появлялись то величественные церкви превосходной готики, то дворцы, шедевры XV–XVII веков, подтверждавшие богатство города. Но редкие встречавшиеся жители, если это не были разноплеменные солдаты гарнизона, выглядели мрачными, и их скромные одеяния плохо гармонировали с красотой этой королевы Севера. Чувствовались скованность, сдерживаемый гнев, необходимость держаться в стороне.
Когда карета проезжала по набережной порта, застроенной высокими домами, часы с курантами на ратуше, башни которой вызывали в памяти фламандские города, пробили четыре. Напротив Крантора – хлебного рынка – находился трактир, казавшийся приветливым с его покрытой снегом позолоченной вывеской и сверкавшими изразцами. Низкая дверь непрерывно хлопала, впуская и выпуская моряков в тюленьих сапогах и закутанных до глаз солдат.
Прибытие кареты вызвало на порог трактирщика и слугу, которые низко склонились перед так хорошо одетыми путешественницами. Но в момент, когда Марианна, спустившись на землю, собралась войти в трактир, ее едва не сбил с ног вышедший оттуда рыжий верзила, который во всю глотку распевал... ирландскую песню.
– ...Звините! – икнул мужчина, осторожно отстраняя препятствие.
И изумленная Марианна узнала его.
– Крэг! – вскричала она. – Крэг О’Флаерти! Что вы тут делаете?
Он уже немного отошел. Услышав свое имя, он обернулся и посмотрел, прищурив глаза, как близорукий.
– Крэг! – повторила молодая женщина, опьянев от радости. – Это я... Марианна!
Внезапно он нагнулся, набрал горсть снега и яростно потер им лицо.
– Святой Патрик! Однако... это правда!..
И, побагровев от радости, он схватил обеими руками Марианну, поднял в воздух и некоторое время подержал, как маленькую девочку, прежде чем опустить и звонко расцеловать.
– Боже правый! Это слишком чудесно! Вы! Вы здесь, моя красавица! Никак не могу в это поверить. Но пойдемте, пойдемте в этот разбойничий притон. Можно околеть от холода... и надо же обмыть это дело!
Чуть позже, в то время как сопровождаемая хозяином Барба вступала во владение довольно уютной комнатой, выходившей на порт, Марианна, не обращая внимания на занимавшихся питьем и курением солдат и матросов, устроилась с Крэгом возле громадной, облицованной белым фаянсом пышущей жаром печки. Ирландец громогласно заказал водку.
– Я предпочла бы чай, – заметила Марианна. – Но говорите скорей, Крэг! Вы здесь... один или все-таки нашли Язона?
Он бросил на нее живой взгляд, в котором уже не было никаких следов опьянения.
– Я встретил его. Сейчас он на корабле. Лучше расскажите о себе!..
Но она уже не слушала его. Сердце неистово застучало, а щеки запылали. Итак, она была права! Предчувствие не обмануло ее, а навязчивый сон стал явью. Она схватила Крэга за руку.
– Я хочу видеть его. Сейчас же! Скажите, где он? Какой корабль?..
– Ну-ну, спокойствие! Вы увидите его, но, Бога ради, успокойтесь, и я сейчас все вам скажу. Много времени это не займет.
Действительно, ему почти нечего было рассказывать. Крэгу удалось без особого труда добраться до Петербурга благодаря имени Крылова, служившему ему вместо паспорта. А в столице было очень просто найти дом Крыловых, а там и Язона.
Они жили в небольшом дворце на берегу Невы, ожидая возможности уехать. А это было не так просто, ибо ни русские суда, ни английские почти не решались проходить по скандинавским проливам.
Кончили тем, что нашли место на корабле под шведским флагом. Капитан «Смоланда» согласился отвезти их до Анвера, где, несмотря на французскую оккупацию, можно относительно легко попасть на идущий в Соединенные Штаты корабль.
– Мы не собирались здесь быть, – закончил ирландец. – Заход в Данциг вынужденный, из-за аварии, причиненной штормом. Со сломанной мачтой пришлось искать помощь в этом порту. Мы здесь уже три дня, и пока его ремонтируют...
– Вы изучаете местные напитки! – радостно докончила Марианна. – Это превосходно, но теперь проводите меня к Язону!
– Подождите, время терпит. Лучше расскажите, что произошло с вами.
– Это может подождать, тогда как я больше не могу. О, Крэг! Поймите же, что представляет для меня это чудо: встреча, о которой я уже не мечтала. Имейте сострадание! Проводите меня поскорей к нему. Вы же видите, что я умираю от нетерпения.
Это была правда. Она больше не могла усидеть на месте и, оставив нетронутым горячий чай, бросилась к двери, вынуждая О’Флаерти встать. Бросив на стол монету, он вышел за нею с внезапно помрачневшим лицом, которое, быть может, охладило бы порыв молодой женщины, если бы она его заметила. Но ее подхватило нечто более сильное, чем она, чувство неистовой радости, сходной с безумием, и среди окружавшей ее чуждой обстановки, не замечая леденившего щеки ветра, она только выглядывала знакомую фигуру, самую дорогую из всех. Ничего не осталось от колебаний, от вырванных Наполеоном полуобещаний, ничего... кроме вновь обретенной любви!
Скользя и едва не падая на обледенелом снегу, она бросилась вдоль порта, над которым спускались багровые сумерки. Крэг сказал о «Смоланде», и она искала носящий это имя корабль. Ей хотелось кричать во все горло, звать Язона, объявить ему, что момент их окончательного единения наконец наступил. Позади запыхавшийся ирландец горланил:
