Жена султана - Джонсон Джейн (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Хамза перекидывает нож из одной руки в другую.
— Горло или брюхо, а, евнух? — шипит он на меня. — Быстро или медленно? Я не могу ре…
Не договорив, он бросается на меня, я уклоняюсь от ножа, поскальзываюсь на каком-то мокром овоще или еще чем похуже, и нож задевает мое плечо. Я с воем отшатываюсь, но Хамза мощным прыжком прижимает меня к стене и приставляет нож к ребрам.
Его глаза таращатся на меня и моргают сквозь кровавую маску.
— Глупый черномазый! Теперь мне придется тебя убить, а тебе всего-то надо было уйти…
Нож проходит сквозь ткань моей одежды, я сжимаюсь и чувствую, как он скользит, сперва холодно, потом обжигая, по моей коже. Это смерть. Плохо так умирать, бесславно, в грязном лондонском переулке, вдали от дома и помощи. Хамза снова приставляет острие ножа к моим ребрам, и вдруг вскрикивает и опускает глаза, дергая ногой. Нечто отлетает прочь, маленький демон с окровавленным ртом. Он улыбается — у него алые зубы, — и мне на мгновение кажется, что это Амаду восстал из мертвых, чтобы отомстить убийце, но когда он убегает вприпрыжку в костюмчике из золотых кружев, я понимаю, что это Момо. Потом из мрака выступает огромная тень и швыряет отступника и его нож в разные стороны. Хамза с силой бьется о стену и сползает по ней, вытягивая ноги. Он кашляет, ругается, пробует встать; но тень бьет его кулаком в грудь, потом склоняется и очень ловко, четким движением перерезает ему глотку — и быстро делает шаг в сторону, чтобы не попасть под фонтан крови. Следом вытирает лезвие об одежду отступника, вешает нож на пояс и оборачивается.
Я с самого начала знал, что убью Хамзу, но при виде того, как от него столь умело избавились, теряю дар речи. Наконец мне удается выговорить:
— Как?
Мустафа смотрит на меня с непроницаемым лицом, потом пожимает плечами.
— Я уже вышел из театра, чтобы пойти за тобой, а тут бежит мальчик. Он сказал, что тебя пытается убить плохой человек.
Момо крепко обнимает меня за ноги.
— Я его укусил, Нус-Нус, ты видел!
— Видел.
Я обнимаю Момо, потом снова поднимаю глаза.
— Не знаю, что сказать. Кажется, «спасибо» — это совсем не то. Но я благодарю тебя, Мустафа, от всего сердца.
— Прошу, зови меня Аддо. Так меня звали в моем племени.
— «Властелин Дороги».
Я киваю. Именно так он и выглядит, стоя среди сгущающегося мрака в плаще и тюрбане, с горящими глазами.
— Мое настоящее имя — Акуджи.
— Мертвый, но Бдящий. Тебе подходит. Уж точно лучше, чем Нус-Нус.
Он хитро мне улыбается, на затененном лице зубы кажутся особенно яркими. Потом снова становится серьезным.
— Тебя станут искать. Вернее, станут искать двух арапов. Но, думаю, из-за троих и вовсе поднимут бунт, мне нужно вернуться к Ортанз, пока меня не хватились.
— Не беспокойся о нас, я знаю, куда нам пойти. Спасибо, Аддо.
Мы ненадолго беремся за руки, и он уходит во тьму.
Я веду Момо в дом Натаниэля Дрейкотта, который, как я с опозданием понимаю, живет всего в двух кварталах отсюда. Дождь все еще льет; вокруг никого, и это хорошо. Когда мы подходим к двери, Момо уже наполовину побелел.
Натаниэль, надо отдать ему справедливость, лишь поднимает бровь, увидев нас, и приглашает нас войти. Смотрит на Момо.
— О небо, нигредо становится альбедо! Что за непостижимая алхимия?
Момо радостно хихикает.
— Мистер Дрейкотт, боюсь, я вынужден просить вас о помощи.
Я быстро рассказываю ему, что случилось.
— Мне очень неловко вовлекать вас в столь неприятное дело, и я не стану вас винить, если вы пожелаете позвать констеблей. Однако выслушайте меня, у меня для вас предложение.
Час спустя, чистый, с перевязанными ранами, получив согласие на свое предложение, я забираюсь в портшез, который вызвал мистер Дрейкотт. Я укутан в одолженный им плащ, на лицо мое надвинута треуголка. Носильщики пыхтят и отдуваются всю дорогу до Уайт-Холла.
— Боже правый, — говорит один, когда я выхожу, неся Момо под плащом на бедре. — Уж простите, сэр, но тяжелы вы, как конь.
Я извиняюсь и отдаю ему последний золотой, отчего он замолкает.
В тот вечер, когда король удаляется в опочивальню, я бегу с Момо по темным коридорам, по галереям и черным лестницам, которыми редко пользуются: все эти безлюдные части огромного дворца постепенно приведут нас, незамеченными, к Личной лестнице. Камердинер, мистер Чиффинч, проводит нас к Его Величеству.
Короля мы застаем за одиноким ужином, и, увидев еду, Момо набрасывается на остатки, как дикий зверь. Король, разоблаченный из дневного платья, одет в индийский халат, как восточный властитель; возможно (я делаю щедрое допущение), поэтому Момо чувствует себя как дома и начинает есть без приглашения или позволения. Но куда вероятнее, что он просто оголодал; и это моя вина.
Я сурово его стыжу и прошу прощения за его невоспитанность, но Его Величество не обращает на меня внимания. Вместо этого на лице его проступает странное мягкое выражение, пока он смотрит, как мальчик запихивает в рот пирог. Потом он поднимает на меня глаза.
— Вы знали, что меня звали Черным Малышом, когда мне было столько, сколько ему? Я был куда темнее этого юноши, и глаза у меня никогда не были голубыми. Его мать, должно быть, очень светлая.
— У нее очень белая кожа, и волосы, как золотые нити.
Последний раз я видел ее почти четыре месяца назад. Я начинаю забывать черты лица Элис, помню лишь завораживающие мелочи: тень от ее светлых ресниц на щеке, когда она озарена солнцем; лучи морщинок вокруг ее рта, когда она тянется губами к моим…
Король задумчиво кивает, потом подзывает Момо.
— Иди-ка сюда, молодой человек.
Момо, доевший пирог целиком — остались лишь крошки и следы на лице, — повинуется.
— Надо поклониться, — подсказываю я. — Это король Англии.
Но Момо слишком зачарован, чтобы кланяться. Вместо этого он спрашивает:
— А где твои драгоценности?
Король разражается смехом. Потом, успокоившись, отвечает:
— Королям не нужны драгоценности, чтобы быть царственными, молодой человек.
Момо обдумывает это, потом снимает брильянтовый ошейник миссис Герберт, о котором я, торопясь доставить мальчика сюда невредимым, совсем забыл, и торжественно протягивает его монарху.
— Тогда мне это не нужно, — царственно произносит он.
И начинает опустошать карманы кружевного костюмчика, извлекая жемчужную брошь, пару брильянтовых серег и тонкую золотую цепочку с распятием.
Я цепенею.
— Ох, Момо…
Карл поднимает густую черную бровь.
— Надо же, вот это улов. Ты знаешь, что в моем королевстве делают с грабителями?
Момо озадаченно качает головой.
— Я не грабил, — беззаботно говорит он. — Я их просто хранил. Но теперь они мне не нужны, потому что ты — король, и они должны быть у тебя. В Марокко султану принадлежит все в королевстве.
— Да ну?
— Да, папа мне всегда говорит: «Все, что ты замечаешь вокруг, Момо, принадлежит только мне: все люди и все, что у них есть, все мое». У королей так.
Король сухо улыбается:
— Святые рыбы, твой прадедушка был бы тобой очень доволен.
Я хмурюсь.
— Его прадедушка?
— Мой отец, король Карл Первый.
Но я продолжаю глупо бормотать.
— Боюсь, прадедушка мальчика давно умер в Гааге, в Голландии.
— Согласен, с тех пор, как я был в изгнании в этом городе, прошло много времени. Больше тридцати лет: «крылатая мгновений колесница», все в таком духе.
Карл смотрит на меня с любопытством, потом понимает.
— Вы не знали?
— Боюсь, сир, я в совершенном недоумении.
Он встает, идет к эмалевому ларчику и достает из него вышитый свиток Элис. Разворачивает его передо мной, и я читаю:
«Сир, простите дерзость вашей несчастной подданной.
Я ничего не прошу для себя, умоляю лишь, позаботьтесь о моем сыне, вашем маленьком внуке Чарльзе, известном также как Мохаммед, сын Исмаила, султана Марокко, который держит меня женой в городе Мекнес.
