Звезда и тень - Кинсейл Лаура (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
— Я благодарен ему. А он отобрал у меня возможность…
— Гири — тяжелая ноша, когда у сердца два начала. Что ты сделаешь, чтобы выразить ему свою благодарность?
— Предать Дожен-сана — позор. Когда я передам вам Гокуакуму… Мне ничего не останется, кроме того, что требует честь.
Икено отвесил поклон, который можно было считать поклоном равного.
— Если это будет так. Принеси мне лезвие — и можешь использовать Гокуакуму, чтобы восстановить свою честь.
35
Когда они достигли узкого пирса, который, подобно стреле, уходил в тишину бухты, Леда начала беспокоиться.
— Мы правильно едем? Так долго. И не видно нигде мастерской.
Она, наверное, в двадцатый раз говорила это. Попутчик молчал. Воздух здесь был пропитан пылью. Тенистые лужайки и городские газоны сменились пыльными кустами, лужами. Кое-где пальмы высились подобно уставшим мотылькам.
Наконец, коляска остановилась. Человек соскочил, взял столик с сиденья.
— Вот здесь, миссис! Только ледка теперь!
— Лодка? — Леда с сомнением посмотрела на маленькую посудинку, привязанную к колышку на берегу. — Я не хотела бы плыть на лодке.
— Только чуть-чуть, миссис! Поедем, Икено починит стол.
— Нет, — решение зрело в Леде уже добрых полчаса. Она взяла вожжи. — Я дальше никуда не пойду.
— Не хотите? — он покачал головой, ухмыльнулся. — Тогда я беру стол, Икено чинит, вечером верну. O'кей?
Еще прежде, чем она ответила, он взял сломанный стол и понес в лодку. Леда нахмурилась. Ее начинала одолевать мысль, что все происходящее похоже на похищение женщины. Но этот человек казался более заинтересованным этим столиком. Но вряд ли он имеет ценность для кого-то, кроме Леды, и не стоит больших денег, чтобы применить столько ухищрений для его кражи.
Леда также увидела, что лошадь направляется к ближайшим кустам. Леда не умела править лошадью. Если сказать откровенно, то она вообще впервые в жизни взяла вожжи в руки. Она легонько тряхнула ими, стараясь затормозить коляску. Но та неожиданно покатилась к воде.
— О, — закричала Леда, — стой! Стой! Человек остановил лошадь, когда колеса уже въехали в прибрежную грязь.
— Вы хотеть отправится в город сами, миссис? — спросил он с усмешкой. — Может быть, лучше подождать? Она подобрала юбки.
— Привяжите лошадь, я иду с вами.
— Хорошо, миссис.
Он высвободил лошадь. Животное тут же задрало хвост и начало трусить по дороге в обратном направлении.
— Она не убежит? — с тревогой спросила Леда.
— Нет, нет. Остановится. Лошадь любит траву. Лодка, миссис.
Леда не видела никакой травы. Через пару секунд она уже и лошади не видела. Вокруг были только кусты, песок, дорога, пирс. Повсюду была разлита тишина, за исключением странного шума — будто сотня детей бьет ложками по горшкам, только очень далеко. Ветер донес этот звук, и вновь установилась тишина.
— Вот лодка, миссис. Икено чинить стол. Леда сжала губы. Но этот человек не заставлял ее, был вежлив, приветлив. Совсем не похож на похитителя.
Когда лодка проплыла несколько сотен футов, подозрения Леды возобновились. Она думала, что он гребет в сторону ближайшего острова, а ее спутник направил мыс лодки на один из отдаленных островов залива.
— Я переверну лодку! — заявила Леда. — Если вы не повернете назад!
— Акулы, — коротко сказал продавец фруктов. Леда закрыла глаза.
— Вы не получите денег. Мой муж не заплатит вам ни фартинга.
— Это место для акула-богиня. Ее имя Каахирахау. Она жить здесь, эта бухта.
«Спокойно», — сказала сама себе Леда. Стол был рядом с ее коленями. Если он попробует напасть на нее, то она сможет воспользоваться мечом.
Сердечная манера ее спутника не изменилась. Когда показалась лодка побольше, он окликнул рыбаков.
Это был огромный баркас, стоявший на якоре у острова. Пока стол аккуратно передавали в руки людей на баркасе, Леда сидела, застыв, как изваяние, уставясь в зелено-голубую воду, кишащую невидимыми акулами.
Возглас удивления раздался где-то наверху. Послышалась непонятная речь. И потом:
— Леда!
Голос Сэмьюэля исходил, казалось, из ниоткуда. Она вскинула голову. Сэмьюэл перегнулся через парапет, глядя на нее.
— О, боже! — она хотела было вскочить, но вовремя села обратно — так закачалась крошечная лодка. — Сэмьюэл! — она положила руку на грудь, издав вздох облегчения. — Как это странно! Мой милый…
— Оставайся там, — прошипел он еле слышно.
— Там акулы, — запротестовала Леда, но он уже отошел от решетки. Она услышала, как он говорит по-японски, резко, требовательно, затем чей-то ответ — тоже по-японски.
Два человека восточной внешности подошли к парапету и опустили веревочную лестницу. Она заколебалась. Один из людей сделал жест, чтобы она поднималась.
— Сэмьюэл! — с сомнением в голосе позвала Леда. Подошел третий, глянул вниз.
— Жена Джурада-сан, вы должны подняться. Много благодарностей.
Леда ничего не понимала.
— Благодарность?
— Это Икено, — сказал ей спутник, придерживая лестницу, — вверх, миссис.
— Извините, мистер Джерард сказал мне остаться в лодке.
Человек наверху повернулся. Бросил что-то через плечо. Леда услышала голос Сэмьюэла.
— Делай, что он говорит. Все в порядке.
Его голос был странным. Леда подобрала юбку и осторожно взялась за лестницу. С помощью своего спутника и тех, кто стоял наверху, она добралась до палубы. Только один раз, когда ее каблук зацепился за юбку и лестницу затрясло, она чуть не потеряла самообладание.
Продавец фруктов крикнул:
— Алоха!
Потом вновь заработал веслами.
Сэмьюэл стоял босиком на палубе в своем белом восточном костюме. У воротника — ужасная красная полоса. Леда чуть не споткнулась о стол, бросившись к нему. Один японец достал острие, которое было в ножке стола. Другой держал рукоять. Они, казалось, вообще не замечали Леду.
Она остановилась. Закусила губу. Очень тихо спросила;
— Это… представление?
— Ты поступила правильно, Леда. Верный поступок. Благодарю, — тон Сэмьюэла был странным: полным эмоций и бесстрастным одновременно. — Делай то, что я скажу. Не спорь. Один из них говорит по-английски, но, если я буду говорить быстро, он не поймет. Делай только то, что я скажу, ради бога.
В кои-то веки он сказал ей, что она поступила правильно. Но таким равнодушным тоном! Леда склонила голову:
— О, конечно, я боялась, что это не представление, — она глядела на него. — Ты ранен?
— Нет, — он улыбнулся. — Расскажи мне, как ты попала сюда с этим лезвием.
— А, меч… Сэмьюэл, я так сожалею, что сломала этот стол невесты, я только хотела сделать так, как посоветовал мистер Дожен, и взять его из дома леди Эшланд. Принести в твой дом, как требует японская традиция, чтобы брак был счастливым, чтобы ты знал, что я ценю и уважаю тебя. Но жена Манало уехала, бросила его, и он напился и уронил стол. А затем уснул. И все пошло наперекосяк!
— Стол невесты? — переспросил Сэмьюэл. — Ты как-то говорила мне…
— Да, тот, который ты сделал для леди Эшланд. Стол, который невеста должна принести в дом жениха, когда станет его женой. Но он сломался! Это очень плохо? Я хотела починить его. Вот тот маленький человек с корзинами для фруктов оказался там — он твой знакомый? Он сказал, что Икено может починить стол. Мистер Дожен сказал мне, что ты будешь рад увидеть этот столик в своем доме.
— Боже! Это Дожен подговорил тебя?
Леда облизнула губы. Все теперь смотрели на нее.
— Да, он посоветовал привезти стол. Иначе бы мне и в голову не пришло.
Сэмьюэл закрыл глаза. На какое-то мгновение он стал комком яростно скрученных нервов, но напряжение быстро спало. Открыв глаза, без всякого выражения на лице, он отвернулся. Наклонившись к Икено, он заговорил на английском, очень медленно:
— Такабе Дожен вновь делает из меня дурака, — говорил он, ставя ударение на каждом слове. — Моя жена глупая, простая женщина, она представляет ценность только для меня. Что касается того, что она привезла острие… нет ничего удивительного. Сам поступок ее — отнюдь не подвиг, но польза от него поразительная.
