Сердце рыцаря - Брэдшоу Джиллиан (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Лицо Тиарнана оставалось бесстрастно-яростным.
– Он получит обратно свои вещи, но он растратил все деньги, какие были в поместье, и денег мне взять неоткуда. Что он и сам прекрасно знает. Я надеюсь забрать кое-что у его вороватого управляющего, но у других людей на эти деньги больше права. А поскольку ваш кузен продал мои доспехи, оружие и боевого коня, а также всю мою одежду, птиц и мебель из моего дома, то мне нечего продать, чтобы выручить эту сумму. Больше того, мне придется брать деньги в долг, чтобы выкупить обратно коня и вооружение и иметь возможность служить герцогу.
– И одежду тоже? – вопросил Тьер, глядя на его одежду – простую синюю куртку и коричневые штаны. Он впервые заметил, что рукава куртки слишком короткие.
– И одежду тоже. То, что на мне надето, я одолжил у одного из моих слуг.
Синяя куртка была воскресным нарядом Донала. Тьер ощутил еще один укол стыда, которого сам Ален не чувствовал.
– Ален ничего не упустил, да? – проговорил он, пытаясь прогнать боль легким цинизмом. – Мне очень жаль. Вы, должно быть, сможете получить своего коня, оружие и все прочее от того человека в Нанте после того, как герцог уплатит долг Алена. И если вы обратитесь к герцогу Хоэлу, то, думаю, он будет рад помочь вам выплатить и стоимость приданого.
Тиарнан нетерпеливо покачал головой. Он считал, что и без того обошелся Хоэлу слишком дорого. Он даже не хотел просить о возмещении ущерба, хотя вполне имел на это право, поскольку нового владельца у поместья все же не появилось. А теперь еще требование вернуть приданое Элин! Этих денег вообще не существовало в виде серебра: они с лордом Эрве перевели их в права на лесные угодья. Однако это было справедливым: когда брак признавался недействительным, женщина по закону имела право получить приданое обратно.
– То, на что Элин имеет право, – сказал он Тьеру, – она получит. Передайте вашему кузену, что я обойдусь с ним по справедливости и не присвою ничего, что мне не принадлежит.
Тут Тьеру вспомнилось, как Тиарнан вернул Алену доспехи и меч, оставленные в Компере. Сейчас, как и тогда, его великодушие будет потрачено зря. Он покачал головой.
– А знаете, это не заставит его хоть немного устыдиться того, что он с вами сделал, – с горечью сказал Тьер. – Он считает, что имел право на все им украденное, и глубоко возмущен тем, как с ним сейчас обошлись.
Сдержанная ярость Тиарнана сменилась открытым презрением.
– И тем не менее я обойдусь с ним по справедливости. Тьер вздохнул.
– Ну, хотя бы получите удовлетворение, чувствуя себя несравненно благороднее его!
Тиарнан сверкнул глазами.
– А почему бы и нет? Другого удовлетворения я от него не получу.
Тьер вздрогнул: он уже забыл, как этот человек умел тонко шутить, сохраняя невозмутимый вид. Их взгляды встретились – и внезапно мрачная серьезность обоих улетучилась. То, что было между Аленом и Тиарнаном, осталось в стороне: Тьер не имел к этому отношения. Все-таки это был не его стыд.
Тьер сел прямее, чувствуя себя гораздо более непринужденно, и выпил немного вина.
– Ваши слуги были бы счастливы обойтись с Аленом так, как обошлись с Жильбером! – жизнерадостно заявил он.
Глаза сверкнули снова.
– Когда поедете назад, можете захватить Жильбера к его господину.
– В таком ароматном состоянии? Нет уж, спасибо! Пусть идет сам.
Тиарнан улыбнулся. Он ожидал, что этот разговор окажется куда более трудным. Поскольку Тьеру была известна его тайна, у Тиарнана было чувство, будто он стоит перед ним раздетым. Однако Тьер держался так, словно эта тайна не имела никакого значения, и Тиарнан был ему благодарен. Он подумал, что Тьер всегда был человеком порядочным – в отличие от своего кузена. Наверное, Мари будете ним очень счастлива.
Когда Тиарнан был человеком, волчьи воспоминания всегда бывали у него впечатляющими, но какими-то размытыми, бессловесными, как воспоминания раннего детства. И сейчас его человеческий разум только начал переваривать опыт Изенгрима. Однако он уже сознавал, что чувство, которое он начал испытывать к Мари в волчьем обличье, трансформировалось в страстную человеческую любовь. Накануне ночью, ложась спать, он подумал о ней и был охвачен новой волной тошнотворной неуверенности, от которой у него на глаза навернулись слезы отчаяния. Когда-то она была в него влюблена, но теперь ей известно, что он такое, и его вид причиняет ей боль. Ему мучительно хотелось увидеть ее снова, но он боялся этого. Он знал, чем был для Элин, и ему не хотелось увидеть такое же отвращение на лице Мари. Она сказала, что очень хорошо понимает Элин. Конечно, Мари спасла его от верной смерти и вернула к настоящей жизни, но он мог только догадываться, что побудило ее к этому. Ему казалось, что главным образом это были честность и стремление к справедливости. Он не смел соблазняться надеждой на то, что она хоть немного его любит: это может привести только к еще одной катастрофе. Вся его уверенность была разрушена грузом чудовищных унижений, и он боялся их повторения. Ему была уже знакома та горечь, когда любимая женщина смотрела на него как на чудовище, и он не хотел ощутить ее снова. Пусть Тьер женится на Мари и подарит ей счастье. Когда она будет счастлива замужем, то буря чувств, которые терзают его сейчас, уляжется.
– Когда вы получите владение, – неторопливо сказал он Тьеру, – то будете управлять им лучше, чем ваш кузен.
– Надо надеяться, иначе оно недолго будет моим! – отозвался Тьер, ухмыляясь. – Но надежды его получить у меня нет, как это ни обидно!
Тиарнан серьезно посмотрел на него и негромко проговорил:
– Герцог Хоэл сказал леди Мари, что вы получите владение, как только один из его вассалов умрет, не оставив наследника. Он сказал, что не допустит, чтобы такой человек, как вы, оставался ни с чем. Он уговаривал даму выйти за вас замуж.
Тьер был потрясен. Он поставил чашу и недоверчиво воззрился на Тиарнана. Тиарнан смотрел на него в упор, и его глаза снова стали такими же непроницаемыми, как у Изенгрима.
– Когда герцог это сказал? – спросил Тьер.
– Когда мы были в Париже.
Тьер поперхнулся. Конечно! Волк был в Париже и мог слышать, но...
– Значит, вы слушали? – спросил он. – И могли понимать?
Тиарнан отвел глаза и устремил взгляд на дно своей чаши.
– Если я сосредоточивался, то мог понимать. Это было нелегко, но в тот момент я слушал. Если герцог ничего вам об этом не говорил, то, наверное, потому, что хочет вас удивить. Вы – его любимец.
– Я?
– С того дня, когда не позволили ему рисковать жизнью.
Голос Тиарнана звучал сухо. Тьер вдруг очень ясно вспомнил, как именно он не позволил герцогу рискнуть жизнью: измученный волк, дрожа, распластался у ног коня герцога, а он сам надевает на него ошейник и намордник.
– Мой Бог! – прошептал Тьер. А потом, после короткого размышления, резко спросил: – Почему вы мне это рассказали?
Тиарнан разглядывал дно чаши, словно рассчитывал прочесть по осадку свою судьбу.
– Вы питаете интерес к некоей даме. Я решил, что вам следует знать: если вы на ней женитесь, то сможете ее обеспечить.
– Вы хотите сказать, что вас эта дама не интересует? – недоверчиво спросил Тьер.
Накануне он окончательно убедился в обратном. Тиарнан вскинул голову.
– Ради Христа! – воскликнул он страстным шепотом. – Перестаньте делать вид, будто не знаете, что я такое! Как я могу подойти к даме, когда ей известно, что я... Посмотрите, что это сделало с Элин!
– Но... – начал было Тьер, а потом замолчал, борясь с собой.
По лицу Тиарнана было понятно, что он так же равнодушен к Мари, как трут – к огню, но он явно считал, что не имеет никакой надежды. Секунду Тьер балансировал на плоту расчетов. Он любит Мари, а если Тиарнан станет искать ее руки, у него самого не останется надежды ее завоевать. Когда тем вечером в Треффенделе Тьер сделал Мари полушутливое-полусерьезное предложение, она знала, что у него есть надежда получить землю. Однако она ничего не сказала, превратив все в шутку. Если не хотела принимать его предложение тогда, когда она считала Тиарнана мертвым, то разве у него есть надежда сейчас, когда ей известно, что его соперник жив? И потом, Тиарнан только что великодушно дал Тьеру новые основания для надежды – разве сам Тьер способен в ответ обмануть отчаявшегося соперника? Подобную уловку мог бы применить Ален.
