Мое сердце - Смолл Бертрис (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗

Патрик Бурк вдруг почувствовал себя дурно. Он вспомнил требовательный голос старшего брата, спрашивающего у него: «Ты уверен?» Обретя вновь голос, он, задыхаясь, спросил:

— Алекс жив? Он не умер?

— Умер? — Дагалд казался удивленным. — С чего это вы взяли, милорд?

— Кровь, — беспомощно проговорил Патрик. — Это море крови, и Эссекс сказал, что де Боулт убил Алекса. Он так сказал.

— Эссекс! — пренебрежительно отозвался Дагалд. — Что, к чертям собачьим, понимает этот лощеный щеголь в смерти? Понадобится нечто большее, чем простой удар мечом, чтобы убить Гордона Брок-Кэрнского.

— Где Алекс?

— Они перенесли графа в ближайший дом, принадлежащий мистеру Уайту, серебряных дел мастеру. Дальше везти они не решились. Он останется там, пока рана не затянется достаточно хорошо. Мы подумали, что вы поскакали вперед, чтобы предупредить ее милость. Но она не приехала, и вот я здесь, чтобы успокоить ее и отвезти к мужу. Милорд выживет, хотя сейчас он и спит, наглотавшись лекарств, которые дал ему королевский врач.

— Боже! — простонал Патрик Бурк. — Что я наделал?! — Потом потребовал лошадь и вылетел в дверь, оставив слугу графа Брок-Кэрнского глядеть ему вслед с разинутым от удивления ртом.

Часть 3. АНГЛИЙСКАЯ РОЗА ВЕЛИКИХ МОГОЛОВ

Глава 8

На улице стоял жаркий полдень, и Ялал-уд-Дин Мухаммад Акбар, властитель империи Великих Моголов, восседал на своем троне, верша дела своей страны. Он чувствовал себя усталым и раздраженным. Воздух в приемном зале дивана был тяжелым от влажности, а из туч над дворцом уже готов был обрушиться очередной ливень. Он вздохнул, когда из-под его маленького, плотно повязанного тюрбана, скроенного так, что он удовлетворял запросам и мусульманской, и индуистской моды, на лицо скатилась еще одна капля пота. Был сезон муссонов. Он чувствовал их влажное дыхание на своей коже цвета спелой пшеницы, несмотря на то что его переливчато-синие шелковые шаровары и золотистая блуза — кабайя — были легкими и свободными. Его личный раб-телохранитель нагнулся и вытер ему пот с лица. Властитель благодарно улыбнулся слуге, хотя больше всего мечтал о ванне и прохладном ветре.

— И теперь. Величайший, последний вопрос, — сказал Рамеш, хан-и-шаман его двора. — Сегодня прибыл новый караван с подарками от португальского губернатора в Бомбее. Они направлялись в твою столицу, в Лахор, но, узнав, что ты здесь, в Фатхнур-Сикри, прибыли прямо сюда.

Акбар поднял к небу выразительные темные глаза.

— Дай мне подумать, — сказал он, иронически улыбнувшись. — Десяток более или менее сносных лошадей, несколько второсортных боевых слонов, по меньшей мере пара заеденных москитами охотничьих кошек, еще один портрет какого-нибудь христианского святого или великомученика и кисет плохоньких драгоценных камней. — Он глубоко вздохнул. — Почему португальцы так упорно шлют мне никудышных боевых слонов и еще более никудышные драгоценности, Рамеш? Они абсолютно ничего не понимают ни в том, ни в другом. Разве я не прав, старый друг?

Рамеш, главный управляющий делами своего повелителя, любяще улыбнулся своему властелину.

— Ты прав, Величайший, но на этот раз португальцы добавили еще два подарка. Один тебе понравится, что же до другого… — Он пожал плечами.

— Что-то еще? — Акбар был удивлен, ибо щедрость португальцев всегда была весьма ограниченной. Они гораздо сильнее были заинтересованы в том, чтобы как можно больше взять из Индии, чем что-то дать ей. — Ну, Рамеш, — сказал он, — что же португальцы добавили к своему великолепному каравану на этот раз, чтобы порадовать и удивить короля варваров?

— Что тебе понравится. Величайший, так это осыпанные драгоценностями часы, отбивающие каждый час, — ответил главный управляющий.

Глаза Акбара загорелись от удовольствия, так как он очень любил всякие механические игрушки.

— И? — спросил он. Лицо Рамеша посерьезнело.

— Португальцы послали тебе женщину, Величайший.

— Женщину? — Властитель был удивлен. — Португальцы думают, что мой гарем еще недостаточно полон? — Потом ему стало любопытно. — Что за женщина, Рамеш? Какая-нибудь карлица, чтобы повеселить меня, или еще какой-нибудь уродец женского пола?

— Насколько я понимаю, она европейка. Величайший. И уж точно, что она не из наших краев или Китая, — ответил главный управляющий.

— Чем же она тебе не понравилась, Рамеш?

Главный управляющий секунду поколебался, потом ответил:

— Я полагаю, португальцы хотели доставить тебе удовольствие, но эта женщина, я убежден, просто буйнопомешанная. У меня есть опасения, что она прислана убить тебя, и я боюсь за твою безопасность.

Интерес Акбара все больше разгорался, и он вдруг обнаружил, что снедавшее его раздражение улетучилось. Весь день он просидел в удушающей духоте, терпеливо выслушивая разнообразные, иногда очень запутанные жалобы своих подданных и разрешая деликатные споры, постоянно возникавшие между религиозными и политическими группировками. Ему необходимо отвлечься, и, кажется, такая возможность представилась.

— Пусть женщину приведут ко мне, — приказал он. — Я хочу взглянуть на нее.

— Господин, — запротестовал Рамеш, — я боюсь за тебя и, кроме того, могу поклясться, что она, как эти драгоценные камни и слоны, не представляет собой ничего особенного. Кожа у нее очень белая, за исключением рук, лица и ног, загоревших по пути от побережья. Португальский губернатор не позаботился даже дать ей слона, или верблюда, или, на худой конец, простые носилки. Ничего не могу сказать о цвете ее волос, настолько они грязные и, подозреваю, кишат вшами и блохами. Глаза у нее, кажется, светлые. Никогда не видел ничего подобного. Очень уродливое существо. Позволь мне послать ее на кухню, может быть, там ей найдут применение. Акбар рассмеялся.

— Я не могу отправить подарок португальцев на кухню, — сказал он. — Я должен хотя бы взглянуть на нее, а потом ее можно будет отправить в гарем. А теперь перестань причитать, как старуха, Рамеш, и давай сюда женщину.

Хан-и-шаман сделал знак одному из своих подчиненных, который тут же поспешил выйти из приемной залы. Несколькими минутами позже нечеловеческий визг пронзил воздух, заставив вздрогнуть всех находившихся в раскаленной комнате. Они услышали женский голос, сердито что-то выкрикивающий, который становился все ближе и ближе, пока двойные двери, ведущие в приемную залу, не распахнулись и двое слуг не втащили в нее голое, отчаянно сопротивляющееся существо, которое визжало и вырывалось из их рук. Тяжелые гладкие волосы метались вокруг ее тела.

— Уберите свои грязные руки от меня, вы, бабуины! — сердито кричала она, но они точно так же не понимали ее протестов, как и она их приказов.

— На колени, женщина! Ты находишься в присутствии самого Властителя! — Они пытались силой поставить ее на колени, — но женщина каким-то непонятным образом вдруг вырвалась и, сорвав с одного из слуг, державших ее, накидку, попыталась прикрыть свою наготу. Потом голой ногой ударила другого, попав ему в самое уязвимое и нежное место.

— А-р-р-р! — прохрипел пострадавший, падая на пол и подтягивая колени к животу.

В общей неразберихе, последовавшей вслед за этим, женщина нагнулась и, быстро выхватив у своей жертвы кинжал, отбежала и забилась в угол, выставив перед собой оружие, угрожая своим мучителям.

— Только подойдите ко мне — и, клянусь, я убью любого, — пригрозила она.

— Ай-яй, — запричитал хан-и-шаман, качая головой из стороны в сторону, — я знал, что это существо принесет всем нам несчастье. У нее дьявольский глаз. Я уверен! Зовите стражу, пока она не причинила вреда Властелину!