Вне закона - Поттер Патриция (читать хорошую книгу txt) 📗
— И вы…
— Стал одним из них, — закончил он за нее. — О да, я стал одним из них. Либо это, либо мучительная смерть, а я не хотел доставлять им больше удовлетворения, чем уже доставил. — Он выговаривал слова отчетливо, резким, почтя прерывающимся от напряжения голосом.
Ее пальцы сжались вокруг его руки, и она поднесла ее ко рту, прижав тыльную сторону ладони к щеке и касаясь ее губами. Она должна была знать остальное, а остальное было таким неприглядным.
— Я убил сына вождя, когда был еще мальчишкой, — снова заговорил он. — И продолжал убивать, потому что только так апачи могут выжить. Они устраивают набеги. Они воруют. У мексиканцев, у белых. Так они жили с незапамятных времен.
Она хотела что-то сказать, но он высвободил свою руку и прижал к ее рту.
— Нет, — сказал он, — вы должны узнать все.
Уиллоу почувствовала, что ее сердце дико колотится. Раньше он пытался что-то рассказать ей урывками, но теперь вынуждал увидеть все сразу. Он собирался раскрыть ей душу, и она была одновременно зачарована и испугана.
— Апачи не доверяли мне, но обнаружили, что у меня было полезное умение — умение убивать. Я убил солдат больше, чем любой другой. Я убивал мексиканцев при набегах. Однажды я даже убил белых поселенцев, когда апачи испытывали меня. — С этими словами он посмотрел ей прямо в глаза, ожидая увидеть там проклятие и отвращение.
Но ее глаза были такими же ярко-синими, чуть прикрытыми дымкой, как глубокое горное озеро с утренним туманом. Отчасти он говорил не правду. Он убивал солдат, но, насколько он мог вспомнить, ни разу он не убил поселенца. Это не имело значения, он участвовал в таких рейдах и был виноват так же, как и те, кто убивал — апачи. Он знал, что хочет напугать ее, чтобы она отшатнулась, чтобы уберечь ее от страданий потом, и для него это было очень важно.
— Так, — медленно сказал он, — я получил имя Лобо. Хищник.
— Но это же далеко не все, что в вас есть, — сказала Уиллоу, не в силах больше переносить это горькое самообличение. Он покачал головой.
— Даже в армии это поняли. Они хотели, чтобы я стал их следопытом, чтобы обернулся против своих — если у меня вообще есть свои. Думаю, я мог считать своими апачей не хуже других. — В его смешке не было веселья.
— А потом… — тихо произнесла она.
Он пожал плечами.
— Я не стал следопытом, но быстро понял, что в мире белых человеку нужны деньги. Я не мог бы выпрашивать работу, которую никто не даст тому, кто жил с апачами, а почти везде, куда я попадал, кто-нибудь знал об этом — или узнавал вскоре. Такие сведения путешествуют далеко. Так я занялся тем, что для меня естественнее всего.
— Но вы так много умеете делать, — заметила Уиллоу. Она провела ладонью по его руке, чувствуя крепкие мышцы, ощущая их силу, их уют и безопасность.
— Вы так упорно стараетесь видеть лучшее, верно, леди? — сказал он. — Вы ничего не слышали, что я говорил?
— Я все слышала, — мягко ответила она, — и не думаю, чтобы кого-нибудь могла уважать больше. Не понимаю, как вы вообще смогли выжить, и все же в вас сохранилась забота о людях, о Салли Сью, Чэде.
— Это детишки, — проворчал он, отбрасывая ее слова. — Кроме того, я и не собирался…
— Помогать им? Это вышло непроизвольно, — сказала она с победной улыбкой. — А как насчет Брэди?
— Что насчет него? — опять проворчал Лобо.
— Вы могли оставить его в сарае.
— Надо было бы.
— Но не оставили.
— Подумал, какая-нибудь глупая баба или ребенок попробуют добраться до него, тогда мне все равно придется вернуться за ними.
Уиллоу вдруг усмехнулась неожиданному объяснению, и его резкое выражение на мгновение изменилось, сперва стало застенчивым и потом забавным, когда он понял, как нелепо звучало его объяснение.
— Я люблю вас, — снова прошептала она. — И у вас самая чудесная улыбка в мире.
Улыбка сразу же перешла в нахмуренность. Она подняла голову, поцеловала эту нахмуренность, чтобы она исчезла. Его лицо опять смягчилось, и она решила, что он необычайно симпатичный.
— Вот уж чего вам совсем не надо делать, — наконец ответил он.
— Возможно, — признала она.
— Мне не сидится на месте, — сказал он. — Перекати-поле. Всегда в движении.
— Знаю.
— И всегда находятся такие, кто думает, что окажется чуть быстрее меня.
— Знаю.
— Все, кто рядом со мной, могут влипнуть в перестрелку.
— Наверное, так, — сказала она.
— А как насчет детишек? Я подаю чертовски ужасный пример.
— Вы чудесный пример.
— Будь я проклят, — сказал он негромко, почти озадаченно.
— Даже когда ругаетесь.
— Черт.
— И они все вас обожают.
— Будь я проклят, они не могут! Им нужен кто-нибудь вроде… доктора. — Он с трудом выдавил слово из себя, но это была правда.
Он выглядел таким расстроенным, что она не могла не улыбнуться, потом засмеяться, и он понял, что попался на крючок. Играючи, любя, его поймали на крючок, тем не менее. Он знал, что должен был рассердиться, но она выглядела такой очаровательной, что он не мог ничего поделать, только вернуть ее поцелуй, чувствуя, как в нем снова все сжимается.
Ее руки обвили его шею, и он оказался окутан ее волшебством, сладким вызовом любви, которая делала с ним черт знает что. Он снова почувствовал, что его мужество наполняется, почувствовал жар, волнами охватывающий все его тело, его губы крепче прижались к ее губам, и поцелуй стал состязанием, состязанием в том, кто кого быстрее соблазнит. Нежным и сладким, а потом жарким и бурным, пока вся его сдержанность не растворилась в пылу этого мгновения. На этот раз он не ругался. Он забыл себя, не успев осознать этого. Теперь их рукам была привычна одежда другого, и вскоре они опять были обнажены и их тела сливались в одно, на этот раз приобретя знание, убыстрявшее их движения.
Он ощущал себя самым богатым человеком на земле, и самым удачливым. Его тело, обожавшее ее так, как не выразить словами, медленно, бережно продвигалось в ней, пока их обоих не закружило в неуправляемом вихре. Погружаясь в нее все глубже и глубже, приспосабливая ритм к ее отклику, он слышал, как она чуть ахнула, и поразился, как это у него вышло прожить полжизни, не зная о существовании такого изысканного наслаждения. Он чувствовал, как ее тело все больше и больше охватывает жар, пока она не вскрикнула, требуя большего, и он погрузился так глубоко, как мог, все убыстряя ритм, теперь опережаемый движениями ее тела.
