Любовь и война - Хэган Патриция (книги полностью txt) 📗
– …мою будущую жену! Разве она не красавица? И я несказанно горд познакомить вас с самой красивой женщиной в Ричмонде, с чудесным цветком из Северной Каролины – мисс Кэтрин Райт!
Ответом ему был громкий гул аплодисментов и голосов тех мужчин, которые не побоялись согласиться с высказываниями майора, несмотря на присутствие своих жен и барышень.
Натан встал у подножия лестницы, протянув в ожидании руку. Внезапно ожившая скрипка рассыпалась звонким арпеджио и принялась выводить ритмичный менуэт. И Натан повел Китти в танце, хрипло шепча ей на ухо:
– Кэтрин, Кэтрин, моя, только моя, моя милая, моя невеста, прекрасная, бесподобная…
А Китти отлично осознавала волшебное очарование ее глубокого декольте, обнаженных округлых плеч и высокой, пышной груди. О, как она гордилась собой в эту минуту!
Менуэт кончился. Заиграли другие мелодии, и мужчины ринулись наперебой приглашать Китти, однако Натан никому не уступил своих привилегий.
– Она моя… – Он все больше пьянел. – Моя, только моя, и я не желаю делиться ни с кем из вас!
Кое-кто явно недоумевал, иные не на шутку сердились. Натан вел себя не по-джентльменски. Гости, толпившиеся вдоль стен, принялись шушукаться, многозначительно косясь в сторону майора и его красавицы невесты.
– Натан, что с тобой? – возмущенно шепнула Китти. – Ты… ты совершенно пьян!
– Я опьянен твоей красотой! – расхохотался Коллинз и тут же наступил ей на ногу.
– Натан, ты выставляешь и себя, и меня на посмешище!
– Что-то здесь слишком душно. – Он внезапно схватил ее за руку и грубо потащил к дверям на террасу. Недоброжелательный шепот стал громче – толпа следила, как эти двое торопливо пересекают зал и скрываются за сценой, на которой расположился оркестр.
На террасе Натан покачнулся, но вовремя ухватился за мраморные перила, неловко повернул голову и уставился на Китти осоловелым взглядом:
– Кэтрин, ты понятия не имеешь, как сильно я тебя люблю, – невнятно простонал он. – Кажется, я помню все до мелочей: и как переливаются сиянием твои волосы, и как блестят твои глаза – такие синие, что переспорят любую фиалку, – и как в них мелькают алые искорки, когда ты злишься. А твои ресницы…
Он потянулся было, чтобы погладить ее, но Китти отшатнулась.
– …Твои ресницы сверкают так, как будто их попудрили золотой пыльцой. И когда ты нынче вечером спускалась в зал, мне показалось, что в жизни я не видел никого прекраснее. Боже, ты просто ослепительна! Как я хочу, чтобы поскорее настал тот миг, когда я смогу заняться с тобой любовью!
Возможно, его слова и не показались бы Китти оскорбительными, если бы были произнесены на трезвую голову. А он еще грубо схватил Китти, запрокинув ее на низкие перила и жадно целуя грудь…
– Нет сил дождаться, когда наконец я буду ласкать тебя, обнаженную, вот так…
– Натан! – Она хотела было отпихнуть его, но Коллинз только сильнее сжал руки. – Натан! Что с тобой? Я впервые вижу тебя таким…
– Извини, – сдался он, и Китти немедленно выскользнула из его рук. – Я просто слишком люблю тебя и не могу дождаться, когда же мы наконец поженимся… и сможем…
– И сможем заняться любовью? – выпалила она. Натан недоуменно посмотрел ей в лицо, полуосвещенное отблесками канделябров в бальном зале. – Насколько я понимаю, именно об этом ты мечтаешь – заняться со мной любовью? Значит, ты хочешь жениться на мне только ради этого?
– А что здесь такого? – Он покачнулся и икнул.
– Но ведь женщину берут в жены не только для постели.
– Ну, может, и так. – Он тяжело облокотился на перила. – Но сначала я овладею тобой, и ты станешь полностью моей. Тогда, я может быть, забуду о том, как тебя лапали другие. Теперь на их месте буду я, только я, и я сделаю это так хорошо, что ты и думать забудешь о них!
Она повернулась было, чтобы уйти, но Натан с неожиданным проворством рванул ее за руку так, что едва не опрокинул через перила, резко развернул к себе лицом.
– Слушай, что я скажу, – прорычал он, внезапно превратившись в опасного, жестокого врага, – я не в силах смириться с тем, что с тобой случилось! Помнишь, я с самого начала не хотел, чтобы ты совалась в эту войну? Если бы ты осталась дома и не связалась бы с доком, то ничего бы такого не было! Но нет, ты корчила из себя упрямую, независимую – и вот к чему это привело! А ну-ка признайся мне, милая Кэтрин, который оказался лучшим – Тейт или Колтрейн? Или их было такое множество, что ты и не упомнишь, с кем было лучше всего?
Ее рука поднялась, чтобы ударить его, но Натан перехватил ее.
– Послушайте, майор Коллинз, – Китти метнула на него яростный взгляд, – я думаю, что вам следует поспешить в графство Уэйн и разыскать там Нэнси Уоррен! Может быть, она окажется той непорочной девочкой-паинькой, которая соответствует твоим представлениям об идеальной супруге! А меня будь добр оставить в покое!
Ноздри Китти гневно трепетали, в глазах бушевало пламя. Перед ней стоял не тот человек, которого она когда-то любила, а тупой, эгоистичный ревнивец, с которым ей вовсе не хотелось иметь никаких дел.
На миг в глазах Натана вспыхнул ответный гнев, но тут же он рассмеялся:
– Нэнси Уоррен? Да она бегала ко мне на сеновал с десяти лет! Милашка Нэнси никогда ни в чем не могла мне отказать, потому что любит меня, чего явно не скажешь про тебя!
Он выпустил Китти, и она опрометью кинулась с террасы, в зал, через толпу любопытных зевак, провожавших удивленными взглядами ее поспешное бегство вверх по лестнице, к себе в номер.
Это война, война исковеркала их жизни. Натан стал совсем другим, она почувствовала это с первого дня их встречи. Упав на кровать, бедняжка дала волю слезам. Она оплакивала свою любовь к Натану, которой никогда не суждено стать такой, какой ей мечталось. Она оплакивала Тревиса – и их любовь, которая могла быть настоящей, но умерла, едва родившись. И конечно, она оплакивала себя, и свое прошлое, и свое будущее, пугавшее жуткой пустотой.
Война не пожалела ни ее отца, ни мать, ни Энди Шоу, ни Дэвида Стоунера, ни Тревиса Колтрейна. А ее, Китти, жизнь вообще кончена. О, конечно, она может вернуться в госпиталь, заботиться о раненых и делать все, что в ее силах. А что потом? Что ждет ее в будущем? А если Север все же выиграет войну, что ждет их всех?
Китти не смогла побороть приступ тоски и безнадежности. Началась жуткая головная боль, и слезы снова хлынули из глаз. Нарыдавшись до изнеможения, Китти незаметно заснула…
И он явился к ней из дымки грез, и раскрыл объятия. Его черты были почти неразличимы в оранжевом сиянии, омывавшем их тела. Его губы были горячими, жадными, так же как и руки, торопливыми движениями скидывавшие с нее платье.
– Моя… – доносился сквозь оранжевый туман страстный шепот. – Вся моя… навсегда, навсегда…
Кто же этот незнакомец, сотканный ночным мраком, этот лишенный лица любовник, который вот-вот овладеет ею? Его ласки казались такими знакомыми. И вдруг туман слегка рассеялся, и она различила темно-синий мундир, и черную бороду, и глаза цвета булатной стали, пылавшие желанием. Тревис… Тревис не погиб. Он здесь, живой, он ласкает ее, он прижимает к себе ее тело и сливается с ней, и она хочет его, хочет вобрать его в себя целиком. И она приняла его, обхватив ногами напряженные ягодицы, прижала к себе, побуждая войти глубже в трепетное, влажное лоно.
– Тревис… Тревис… Я хочу тебя… – не ведая стыда, зашептала она. – Тревис, ты жив…
И вдруг все замерло. И раздался звук, больше всего напоминавший вой раненого зверя. Китти почувствовала жестокий удар по лицу и распахнула глаза навстречу ошеломляющей реальности.
– Ах ты, сука! – раздался во тьме голос Натана. – Стало быть, это тот ублюдок, Тревис Колтрейн! Это он увел тебя!
Он поспешно соскочил с кровати. Китти испуганно отшатнулась, чувствуя волны ярости, исходившие от его потного, разгоряченного тела. Но Натан ринулся вперед и, ухватив ее за волосы, стал со страшной силой трясти.
– Натан, перестань! – вскрикнула она от боли, но Коллинз, казалось, не слышал ее.
