Аромат рая - Блейк Дженнифер (прочитать книгу txt) 📗
Элен, обернувшись к нему, решительно проговорила:
– Другого, более подходящего момента или места, чем теперь, больше не будет. Поэтому я спрашиваю и тебя тоже. Ты любишь меня, Райан?
Дюран, учуяв возможность получить некоторое преимущество, если сумеет быстро ответить, выступил первым.
– Да, Элен, я тебя люблю, – сказал он напряженным от волнения голосом.
Вслед за Дюраном, выдержав взгляд Элен, ответил Райан:
– Ты заворожила мое сердце с того первого раза, когда я увидел тебя позолоченной лунным светом в темном лесу, с тех пор, как держал в своих объятиях в течение трех дней в подвале у Фавье. Ты для меня превыше всего на свете... Но если твой вопрос не более чем уловка, чтобы выжать подобное признание из Дюрана, то я клянусь...
– А ты отпустил бы меня с Дюраном, если бы я попросила тебя об этом?
В саду было тихо, ярко сияло солнце, высушивая росу на траве. Райан смотрел на Элен, и кровь у него стыла в жилах. Боль, пронзившая грудь, распространилась по всему телу. Он, затаив дыхание, закрыл глаза, решив про себя: будь что будет. С трудом подняв отяжелевшие веки, он сказал:
– Я отпустил бы тебя, если бы ты поклялась, что любишь только его и никогда не сможешь полюбить другого.
Элен повернулась к Дюрану.
– А ты, отпустил бы ты меня к Райану, если бы мне это понадобилось? – спросила она.
– Конечно же, нет! – ответил он насмешливо. – Если бы ты стала моей, я никогда не отпустил бы тебя, ни к одному из мужчин!
На ее губах промелькнула кривая улыбка. Элен повернула лицо к Райану.
– Пожалуйста, – сказала она, – отведи меня домой!
Дивота и Бенедикт были напуганы тем, что Элен отправилась к месту дуэли. Они поругали ее и теперь заставили сидеть на галерее, пока не приготовят особый завтрак, чтобы отметить замечательное завершение этой встречи на рассвете. Дивота сердилась, что ее отвлекали комплиментами за участие в этом событии, и не отвечала на вопросы Райана, зачем она вмешалась. Правда, потом призналась, что волновалась она не столько за него, сколько за Элен, если бы с ним что-нибудь случилось.
Когда Дивота, а за нею и Бенедикт удалились на кухню, Райан подошел к перилам галереи и встал напротив кресла Элен. Он нахмурился и намеренно скрестил руки на груди, но заговорил весело:
– Мне кажется, что все, даже Бенедикт, очень много говорят о твоем здоровье. Конечно, я знаю, что тебя чуть не отравили, как, впрочем, и меня, но обо мне почему-то так не беспокоятся. Нет ли здесь чего-нибудь такого, что мне следовало бы знать?
Элен оторвалась от задумчивого созерцания поблескивающей воды в фонтане во дворе и подняла на него глаза. Она хотела ответить Райану в его же насмешливой манере, хотела все обернуть в шутку, но почему-то не смогла.
– У меня будет ребенок, наш ребенок, – тихо сказала она.
– Наш, – повторил Райан, словно проверяя, может ли произнести это слово. – И ты решила сообщить мне, что он мой?
– Мне не хотелось заставлять тебя спрашивать.
Он наклонился над ней, положив руки на спинку кресла.
– Боже мой, Элен, я же говорил, что люблю тебя. Неужели ты думаешь, я не знаю, что этот ребенок может быть только моим и что меня нужно в этом убеждать?
– После того, как я вырвала у тебя признание в любви...
– Которого ты не получила бы, если б я не был уверен в каждом своем слове! Я ведь догадался, что ты носишь моего ребенка, с первой минуты, когда поднял тебя на руки на площади. Как же я мог не догадаться, если знаю каждый дюйм твоего тела, как собственную ладонь? Могу согласиться с тем, что у тебя не было достаточно времени, чтобы сказать мне, что скоро я стану отцом, но никак не ожидал, что придется заставить тебя сообщить мне эту новость, или рассматривать это как смертный приговор.
– Смертный приговор? – эхом отозвалась она.
Райан встал перед Элен на колени и взял ее руку в свои ладони.
– Я понимаю, что ребенок приходит в наш мир с болью и унижением матери, и никаким словами не могу выразить свое огорчение этим. Но хочу спросить у тебя: чувствуешь ли ты сама радость от того, что у нас будет ребенок? Неужели у тебя нет и к нему любви, как нет ее и ко мне?
– Ну конечно же, я уже люблю его, – ответила Элен с изумлением, – но почему ты решил, что...
Райан не дал ей договорить.
– Тогда почему не выходишь за меня замуж? Если ты принимаешь мою любовь, то почему не хочешь взять и мое имя ради ребенка?. Сколько мне еще придется упрашивать тебя сказать «да»?
– Чтобы облегчить твою задачу, я могу принять твои слова, которые ты только что произнес, за предложение выйти за тебя замуж.
Он встал с колен и протянул Элен свои руки, чтобы помочь встать ей с кресла. Настойчивым в своей решимости получить от нее ответ тоном он спросил:
– Почему именно сейчас?
– Что? – переспросила Элен, недоуменно глядя на него.
– Ты не выходила за меня раньше, как мне кажется, из-за недостатка любви ко мне. Так почему же все-таки сейчас принимаешь мое предложение?
– Недостатка в любви никогда не было... – тихо проговорила она, с трудом проглотив подступивший к горлу комок.
– Ты имеешь в виду – недостатка в моей любви?
– Нет, – возразила Элен и затрясла головой. – В моей... Я же люблю тебя, Райан.
– Ты хочешь сказать, что все это время...
– Все это время я любила тебя. – Слезы навернулись ей на глаза. – Но я боялась...
– Тебе незачем бояться. Я всегда буду с тобой. Всегда!
Элен слабо улыбнулась с глазами полными слез.
– А потом были эти духи... Я не стала бы выходить замуж за тебя только из-за того действия, которое они на тебя оказывали.
Райан притянул ее к себе, нежно обнимая:
– Твои духи не играли никакой роли. Клянусь! Я был покорен тобой и всегда наслаждался только тобой!
– Теперь я это знаю, – прошептала Элен и, обняв его за талию, крепко прижалась к нему.
Дрожащими пальцами Райан поглаживал ее золотистые волосы, потом наклонился к ней, чтобы попробовать вкус ее губ. Тишина опустилась вокруг них, и было слышно только журчание фонтана во дворе да перестук глиняной посуды на кухне под галереей. Наконец Райан поднял голову.
– С другой стороны, если бы сегодня вечером от тебя пахло твоими духами, то я, возможно, стал бы твоим добровольным рабом.
– Духов уже не осталось, – прошептала она.
– Очень жаль, – вздохнув, проговорил Райан.
– Но у меня есть эссенции и масла, чтобы их приготовить, а до темноты еще уйма времени.
– Слишком долго ждать, – с улыбкой ответил Райан и направился с нею в дом.
Эпилог
Через двадцать дней, приятным утром, когда уже пахло весной, хотя стоял еще декабрь, Райан и Элен снова пришли на площадь Плас-д-Арм. На церемонии, похожей на ту, которая произошла за месяц до этого, префект колонии Пьер Клемент де Луссат появился на балконе кабильдо в связи с передачей Луизианы Францией Соединенным Штатам. На этот раз рядом с ним стояли представители Америки молодой импозантный господин Уильям С. С. Клейборн, который должен был стать новым губернатором, и генерал Джеймс Уилкинсон.
На флагштоке в центре площади медленно опускался французский трехцветный флаг, а рядом поднимался флаг с красными и белыми полосами и с кольцом звезд на синем поле. Когда полотнища встретились на полпути, произошла заминка. Всем собравшимся на площади показалось, что французский флаг не хотел уступать место американскому. Драматичность момента усугубилась не вовремя прогремевшим с фортов крепости и с судов, стоявших на речном рейде, артиллерийским салютом в честь страны уступающей и той, которая приобретала власть...
Вскоре американский флаг все же взмыл ввысь и заплескался под порывами ветра на макушке флагштока. Это вызвало всплекс радостных возгласов. В большинстве своем радостно кричали лишь американцы, одетые кто в приличествующие для джентльменов костюмы, а кто – в кожаные пары и в шапки из меха енота в стиле кайнтукс, прибывших в Новый Орлеан из дальних лесных районов. Их поддержал веселый гвалт мальчишек. Французы стояли молча, мрачно переживая потерю, как им казалось, цивилизованной формы правления и уверенные в том, что их отдали варварам.
