Прощение - Спенсер Лавирль (серия книг .TXT) 📗
Сестра… Сколько еще таких же было там у Ноа Кемпбелла?.. Не только там…
Она вздохнула, посмотрела в окно, где густо валил снег и небо было того же цвета, что и лента, украшавшая пакет с подарком.
Последнее время она все чаще думала о них одновременно — о Ноа и об Адди, — и эти мысли бередили ее, как старая рана… Когда он виделся с Адди в последний раз? Продолжает ли ходить в этот дом? Целовал ли он ее сестру тогда же, когда целовал ее, Сару?..
В унынии она застегнула пальто, вышла из дома.
Все ущелье надело опушенную мехом горностая мантию. Рудокопы уже начинали спускаться с холмов, заполнять улицы, собираться в салунах, оставляя возле них своих мулов, привязанных к перилам веранд. Многие из мужчин здоровались с Сарой, окликая ее по имени.
В холле у Розы никого не было. Сара сразу поднялась наверх, постучала к сестре и вошла. Адди встала ей навстречу с кошкой в руках. Сердце у Сары защемило, когда она подумала, что, скорее всего, только в обществе этого животного предстоит Адди встретить сочельник.
— Счастливого Рождества, Адди, — проговорила она. — Могу я зайти на минуту?
Та отступила от двери, ничего не говоря.
— Я принесла тебе… вот.
Адди взглянула на перевязанный лентой пакет.
— У меня нет ничего для тебя, — сказала она.
— Мне ничего не надо… Возьми, пожалуйста.
Адди отпустила кошку, развернула подарок. Лицо у нее было печальное, измученное.
— Ты не хочешь оставить меня в покое? — спросила она.
— Наступает Рождество. Я хотела тебе подарить что-нибудь.
Адди молча смотрела на засушенные цветы.
— Ты, наверное, знаешь, — снова заговорила Сара, — о рождественском представлении, которое устраивается сегодня в театре Ленгриша. Между прочим, я управляю детским хором, если помнишь. Приходи туда, я тебя очень прошу.
— О чем ты говоришь?! Я не могу.
— Нет, можешь. Просто надень пальто, шляпу, и мы вместе пойдем вечером в театр.
— И там в меня начнут бросать камни!
— Никто в тебя ничем не кинет!
— Ты живешь в каком-то другом мире, Сара. Я не могу вернуться к нормальной жизни, даже если очень бы хотела.
— Поэтому ты и не хочешь?
— Да…
В который уже раз при подобном разговоре Сара была вынуждена переменить тему.
— Ты видишь Роберта? — спросила она.
— Почти каждый день. Он тоже не оставляет меня в покое.
— Тогда пойди ему хоть в чем-то навстречу. Станьте снова друзьями.
— Он тоже живет в выдуманном мире.
— Ты не права… Адди!.. Я хотела…
Впервые с момента их встречи в этом городе Саре показалось, что с сестрой стало все же немного легче говорить и ее можно даже спросить кое о чем… Задать вопрос, который давно вертелся у Сары на языке… Она была почему-то уверена, что если спросит сейчас, то получит правдивый ответ…
«Адди, шериф по-прежнему приходит сюда к тебе?»
Она уже раскрыла рот, но слова застряли в горле. В страхе перед возможным утвердительным ответом, она не произнесла ни звука.
— Нет, ничего… — выдавила она в ответ на вопросительный взгляд сестры. — Извини, мне надо торопиться в театр. Скоро начнут собираться дети.
Лицо Адди еще больше помрачнело.
— Веселого Рождества, — пожелала она.
— Тебе тоже.
Они стояли всего в нескольких шагах друг от друга, и каждая страстно желала того, чего другая не могла ей дать.
Внезапно Сара бросилась к сестре, сжала ее в объятиях, их щеки соприкоснулись.
— Ох, Адди, — проговорила она, — неужели мы снова не станем сестрами?
Какое-то мгновение руки Адди гладит спину сестры.
— Лучше не думать об этом.
— Приходи сегодня. Ну, пожалуйста!
— Не могу, но желаю тебе успеха.
Сара выскочила из комнаты, боясь, что расплачется прямо там… Кроме того, ей необходимо торопиться. Ее будут ждать шестнадцать мальчиков и девочек, взволнованных предстоящим праздником, шумливых, улыбающихся. Ее настроение никак не должно отразиться на них.
Театр Ленгриша был заполнен людьми, ожидающими начала первого в истории Дедвуда религиозного представления. Сцена украшена сосновыми ветками. Ясли для младенца устланы чистой соломой. Дети возбуждены, их матери нервничают. Участники спектакля уже в костюмах.
Шерифа в зале нет.
Сара настолько обеспокоена и разочарована этим, что позволяет себе время от времени выглядывать в щелку занавеса в надежде увидеть в толпе зрителей знакомые рыжеватые усы и серые глаза. Она видит и узнает многих: Роберта и Тедди Рукнера, миссис Раундтри, мистера Муллинса, мистера Тафта и десятки других. Но Кемпбелла среди них нет.
А ведь несмотря на внутреннее отторжение от него, именно о нем думает она больше всего в этот рождественский вечер; именно ему хочет показать, как складно поют дети в ее хоре; в его глаза хочет взглянуть, когда в конце представления повернется к залу, чтобы вместе со всеми спеть заключительную песню… Но, скорее всего, он уехал в Спирфиш, чтобы встретить Рождество со своей семьей.
Представление началось с исполнения всеми присутствующими рождественского гимна под аккомпанемент органа, на котором играл Элиас Пинкни, и с участием ксилофониста Джадда, извлекавшего мелодические звуки из восьми металлических треугольников. Потом выступил Джек Ленгриш. Его чтение иллюстрировалось сценками, изображавшими празднование Рождества в разных странах. Сара сидела с одного края сцены вместе со своим хором «ангелов» и не сводила глаз с двери, ведущей в зал. Чтение рождественских историй подходило к середине, когда дверь открылась и вошел Ноа.
Сердце Сары дрогнуло и гулко забилось.
Ищущий взгляд Ноа устремился на сцену, нашел там Сару и замер.
Я здесь…
Я здесь…
Их молчаливый союз был несомненен. Впервые с начала вечера она полностью ощутила дух сегодняшнего празднества.
Дети пели великолепно. Ребенок Робинсонов вел себя в колыбели Иисуса почти спокойно. Все были в восторге от имитации звона колоколов. Голос Джека Ленгриша звучал величественно, а его одежды были безукоризненны. Рудокопы быстро заполнили королевский ларец золотым песком. Его оказалось так много, что пришлось искать вторую шкатулку.
Когда Сара повернулась к залу, чтобы все вместе исполнили последнюю строфу «Тихой ночи», она и Ноа Кемпбелл пели ее исключительно друг для друга.
