Роковое наследство (Опасные связи) - Майклз Кейси (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Да, эта смелая импровизация сослужила Гаю Севиллу неоценимую службу, однако он не может полагаться на то, что скудоумный констебль поможет ему завершить дело. Ну не вести же ему этого дурака за руку к дверям Тремэйн-Корта? Тогда, может быть, он заявит, что обвиняет Люсьена Тремэйна, которому удалось скрыться?
Пришло время нанести последний удар. И тут бесконечно полезная ему Мелани должна сыграть ведущую роль.
Он услышал, как щелкнул в двери ее ключ, и с приветливой улыбкой направился приветствовать ее в мансарде — и в последнем акте драмы. Она с дикими рыданиями бросилась в его объятия.
— Гай, Гай! — запричитала она, пока он вел ее к кровати. — Это ужасно! Это ужаснее, чем ты думаешь! Они ненавидят меня! Они все меня ненавидят!
Он чувствовал, как ее миниатюрное тело дрожит в его руках, но не от страха, а от горя. Непредвиденная истерика плохо согласовывалась с его планом. Ее маленькая женская слабость может затруднить его роль палача. Палача. Отлично. Именно это слово. Он превосходно выбрал слово.
— Кто же посмел ненавидеть тебя, ma petite? Ты ведь знаешь, что тебя невозможно не любить. — Он посмотрел на свое отражение в зеркале, восхищаясь собственным остроумием. — И все это время ты только и говорила, что все тебя любят, моя голубка. Назови же мне их имена.
— Мойна, которая не дала мне мое зе… мое лекарство сегодня вечером. Эта ужасная Кэт Харвей, Эдмунд — все, все! Но больше всего — мой дорогой Люсьен. Я не говорила тебе раньше, потому что не смела в это поверить, но Люсьен прогнал меня! Совсем!!! Он даже пригрозил убить меня, Гай, меня, которая любит его до безумия!
Он пихнул ее на кровать, а сам занялся трубкой. Он ничего не сможет сделать, пока она в истерике.
Гай вернулся к кровати и дал ей трубку, отметив, что ее руки и ноги все еще перевязаны. Она ни за что не пожелала объяснить, каким образом поранилась. Возможно, Люсьен оказался более решительным, чем он до сих пор думал.
— Так он грозился убить тебя, дорогая? Это очень интересно. Вот, возьми, это поможет тебе осушить слезы. Скажи-ка мне, никто случайно не слышал, как он тебе угрожал?
Мелани подняла глаза, беря трубку:
— Слышал его? Нет, не думаю. Ох, как же у меня болит голова. — И она набрала в легкие как можно больше сладкого дыма и задержала его, прежде чем выдохнуть. — Постой! Кажется, там был Бизли. Да, я теперь вспоминаю. Я совершенно уверена, что говорила с Бизли. Он нашел меня в спальне у Люсьена с ножом в руках, когда я собиралась располосовать его постель. Почему… почему ты спросил?
Значит, Бизли известно про угрозы Люсьена? Это довольно мило со стороны Люсьена. Это довольно мило и со стороны его дражайшего племянника, и со стороны Мелани. В эту ночь ему явно улыбнулась удача. Он снова всучил ей трубку:
— Не имеет значения, дорогая, просто глупая болтовня, чтобы отвлечь тебя от твоего горя. Но взгляни — я приготовил тебе сегодня сюрприз. Видишь, я принес все игрушки твоей подруги, которая, к великому сожалению, покинула нас. Я помню, как ты сказала, что тебе иногда нравятся эти игры в связанную рабыню. Улыбнись же мне, прекрасная Мелани.
Но Мелани ему не улыбнулась. Она только затягивалась трубкой. Она даже не поинтересовалась, как он отделался от трупа леди Саусклифф. Похоже, ее вообще не интересовали подобные мелочи.
И в самом деле, как только с ней было покончено, Мелани моментально выбросила мертвую женщину из головы и из памяти. Она ни словом не упомянула про нее, без конца повторяя, какой счастливой станет, когда уберет с дороги всех и они с Люсьеном станут свободны, чтобы любить друг друга.
Гай мог простить Мелани многое, но этого он простить не мог. Он же убил для нее, убил дважды, — но и после этого она была способна думать только о Люсьене. Несмотря на то, что Люсьен не может любить ее. Никогда ее не любил. И не полюбит.
Наконец, прокляв всех своим звонким детским голоском самыми страшными проклятьями — Гай не мог не улыбнуться, — она отпихнула трубку и с рыданиями зарылась в подушки:
— Это еще не все! Я знаю, это еще не все! Мойна не дает мне зелья. Я должна получить Люсьена! Только он теперь может мне помочь! Но я не нашла его. Никто не хочет говорить со мной, никто не скажет, куда он ушел, — даже Бизли! Люсьен не мог оставить меня! Меня никто не оставляет! Меня все любят!
Последние слезы раскаяния и сожаления о том, что он намеревался сделать, рассеялись при упоминании его племянника. Любви не было. А теперь не было и раскаяния. Ни одна женщина не смогла бы обвинить Гая Севилла в недостатке мужества. Однако его врожденная осторожность по-прежнему оставалась при нем.
Если придется бороться с Мелани, его задача немного усложнится. Он должен отвлечь ее, поговорить о чем-то постороннем, и тогда ему будет легко воспользоваться ею.
— Конечно же, все тебя любят. И я люблю тебя. Скажи мне, кто еще любит тебя, Мелани.
Она прикрыла глаза, снова затянулась и захихикала.
— Меня любит папа, — сказала она через минуту, перевернувшись на спину, и это неожиданное сообщения тут же привлекло внимание Гая.
— Твой папа? А с чего это ты вспомнила?
Мелани захихикала еще веселее:
— С чего, дорогой Гай? Ну конечно, потому, что ему не нравилось, что я звала его папой. Он никогда не приходил, пока я была маленькая. Ты понимаешь, джентльмены никогда не навещают своих брошенных любовниц или незаконнорожденных детей. Но однажды он пришел, когда умерла моя мама, увидел и сразу влюбился. Все в меня влюбляются, дорогой Гай. Все.
Гай уселся на краю кровати, затаив дыхание.
— Он обидел тебя, ma petite?
Она замотала головой что было сил:
— Обидел меня, Гай! Ох, нет. Он был добрый. Он был такой добрый ко мне. Он звал меня малышкой Мелли. Он баловал меня и дарил мне всякие миленькие вещички, а я позволяла ему за это себя любить. Сначала было больно, но я скоро научилась, и мне понравилось. Так много миленьких вещичек. Я люблю миленькие вещички, Гай. И мне нравится, когда меня любят.
Ее улыбка скривилась, а нижняя губка обиженно выпятилась.
— Но потом он захотел меня бросить, вернуться в Лондон, чтобы ходить в гости и в театры, где было полно женщин. Никто не должен меня бросать, Гай. Это нечестно. Я сказала папе, что он не должен ехать, что он должен продолжать дарить мне миленькие вещички, но он только оттолкнул меня. И он больше не хотел меня любить. Он сказал, что я как зараза и что я сделала его больным. Он сказал, что мы сделали то, что мы сделали, только потому, что я больная.
Гай опять сунул ей трубку, и она с наслаждением затянулась. Все еще будучи в плохом настроении, она все же потихоньку начинала расслабляться, ее голос стал не таким пронзительным, а язык заплетался. Теперь уже оставалось недолго, вот-вот ею овладеет ее обычная лихорадка. И все же Гай колебался. Гай не собирался заниматься любовью с Мелани, но равным образом и не планировал испытываемую им сейчас жалость.
Она вернула ему трубку и улыбнулась. Своей звериной улыбкой, отвратительным белозубым оскалом.
— Папа так никогда и не собрался уехать, дорогой Гай. Зато я собралась. Со всеми миленькими вещичками и со всеми его миленькими денежками.
У Гая кровь застыла в жилах.
— И отчего же твой папа не уехал, Мелани?
Теперь она уже расхохоталась, вполне весело.
— Глупый Гай. Конечно же потому, что я его убила. Я уговорила его полюбить меня еще один, последний раз, а потом убила его же собственным кинжалом, пока он спал. Довольно трудно куда-нибудь уехать, если ты лежишь в могиле, дорогой Гай.
Гай посмотрел на нее, на эти невинные голубенькие глаза, на трогательное прелестное личико, и содрогнулся. А он-то думал изменить первоначальный план, уничтожить Люсьена иным путем, а этого белокурого ангела смерти забрать с собой во Францию. Да хранят его святые от такого сумасшествия!
Но Мелани все еще не выговорилась.
— Потом уехала в Брайтон, а потом в Бат, чтобы найти еще кого-нибудь, у кого много денежек, — повествовала она, в то время как ее ручка пробежалась по его бедру и остановилась на выпуклости между ног. — В Брайтоне было полно щедрых мужчин, но в Бате я встретила Фелицию, а потом Люсьена. Ах, Гай, ты даже не представляешь, как Люсьен любит меня. — Ее пальчики вдруг сжались. — Фелиция знала про папу и могла все испортить. И потому Фелиция умерла. Она умерла ради Люсьена. И вот теперь он меня не хочет! После всего, что я сделала для него, что я перенесла для него! Он не может оставить меня, Гай, — снова забубнила она, и ее слова прервались рыданиями. — Ну как он может оставить меня?
