"На синеве не вспененной волны..." (СИ) - "dragon4488" (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
Юноша нерешительно поднес напиток к губам. Запах джина ударил в нос, и он невольно поморщился, вызвав тем самым ехидную улыбку на лице профессора. Тимоти намеревался лишь пригубить золотистой жидкости, но Воган протянул руку и, настойчиво прижав хрустальный край к его губам, запрокинул бокал. Чтобы не облиться и не разозлить преподавателя еще больше, юноше ничего не оставалось, как сделать несколько судорожных глотков.
Джин обжег горло и внутренности. Вытаращив глаза, Тимоти глубоко вдохнул и закашлялся, отводя руку преподавателя.
— Господи, неужели вы и впрямь — невинный агнец, мистер Тейлор? — усмехнулся Чарльз, приподнимая подбородок юноши и заглядывая в заблестевшие от слез глаза. — Вы когда-нибудь пили что-либо крепче чая с молоком? — Юноша покраснел и покачал головой. — Поразительно… оказывается в современном мире все еще можно встретить семнадцатилетнего молодого человека, представляющего образец чистоты… — задумчиво произнес Воган, придвигаясь к нему вплотную. — Вы редчайший экземпляр, мистер Тейлор… невероятно искушающий экземпляр…
Надежда, загоревшаяся в голубых глазах юноши, сменилась тревогой.
— Вы заслуживаете не наказания, — объявил профессор, сверкнув потемневшим взглядом.
Едва касаясь кончиками пальцев нежной кожи, он огладил высокие скулы Тимоти и, склонив голову, провел большим пальцем по влажным от джина губам. Юноша опустил глаза — прикосновение было откровенно интимным и до дрожи неприятным.
— Но вот назидания вы заслуживаете — безусловно, — прошептал Чарльз, сжав его точеный подбородок. — Наша сегодняшняя встреча станет для вас уроком и научит бережней относиться к собственному труду. — Он забрал из подрагивающих пальцев юноши бокал и, поставив его вместе со своим обратно на столик, загадочно ухмыльнулся. — Ну что ж, на этом, мистер Тейлор, вступительную часть нашей с вами беседы я считаю оконченной. Полагаю, пора переходить к основной части…
Тимоти судорожно выдохнул, когда рука преподавателя потянулась к медной пуговице камзола и ловко поддела ее, высвобождая из петлицы.
— Сэр… — юноше с трудом удалось шевельнуть языком — от страха, от застучавшего в висках джина, от жары. — Что вы делаете?..
— Тебе жарко. Позволь, я помогу тебе раздеться.
Тимоти не пошевелился, безропотно позволив снять с себя камзол — джин, плещущийся в голодном желудке, сковал его тело и разум, но когда холеные пальцы потянули аккуратно завязанный бант на рубахе, все же отпрянул в сторону, наткнувшись на кресло и чуть не упав. В голове все плыло.
— Нет, сэр, — сумел выдавить он, — мне не настолько жарко…
Воган тихо рассмеялся.
— Мне лучше знать — насколько, — безапелляционно заявил он, наступая на дрожащего воспитанника.
Тимоти тихо застонал, запуская пальцы в светлые вихры.
Отвратительно. Как же это было отвратительно — то, что Воган не пытался скрыть своих желаний, то, как открыто, на правах хозяина заявил ему об этом, заставив впасть в полный ступор. Несомненно, попытайся он вырваться из холеных рук — эти руки скрутили бы его в два счета. Треклятая бессонная ночь, джин и дурманящая атмосфера лишили его последних сил.
Он не мог закричать — голос не слушался его. Да и смысла в этом не было — толстые стены древней каменной кладки надежно скрыли бы от посторонних ушей любой звук, и профессор явно это понимал, не пытаясь заткнуть ему рот.
Он мог только беззвучно глотать слезы, оплакивая свою чистоту, прощаясь с ней. Не так он представлял себе расставание с невинностью. Не с той, что рано или поздно теряют все юноши — с этой он расстался еще полгода назад, приведенный отцом в день своего семнадцатилетия в дорогой бордель для совершения ритуала, и с ужасом вспоминал дебелую даму, заключившую его — субтильного юношу — в колышущиеся мягкие объятия. Но с той, которую, вопреки всем ужасам Седьмого круга ада хотел подарить тому единственному, который смутным образом представал в его запретных мечтах. Грешный пока только в мыслях, о которых не подозревал даже его лучший друг — он тайно лелеял надежду встретить своего возлюбленного и подарить ему свою любовь и свое тело.
Но не так! Только не так…
— Вас выгнали из школы в Хэрроу за растление, хотите потерять и это место?.. — это была последняя и отчаянная попытка сдержать надвигающееся безумие.
Воган сжал его запястья и рассмеялся в лицо.
— Мистер Тейлор, вы мне угрожаете? Как смело! Но позвольте полюбопытствовать: кому вы побежите жаловаться и на что? На то, что под моим чутким руководством вы делали задание, которое было вам поручено накануне и которым вы пренебрегли? — профессор кивнул на столик. — Ваш реферат, юноша…
Тимоти шумно выдохнул — тетрадь, над которой он трудился всю ночь, не смыкая глаз, покоилась на гладкой столешнице рядом с графином.
— Вы…
— Конечно, нет, — оборвал его профессор, — но всегда хорошо иметь верных и надежных людей.
Несомненно, тетрадь украл кто-то из старост — вечных подхалимов и предателей.
Тимоти тяжело сглотнул и поднял умоляющий взгляд на преподавателя.
— Прошу вас…
В ответ Воган лишь ухмыльнулся, притягивая его к себе и запуская пальцы в светлые волосы. Сжав пряди в кулаке, он запрокинул голову юноши и всмотрелся в испуганные голубые глаза.
— Это урок, мистер Тейлор. Всего лишь урок…
Тимоти зажмурился, дрожа от ужаса и отвращения.
Он не смог больше сопротивляться, обреченно позволив Чарльзу Вогану снять с себя рубашку.
Задыхаясь от похотливого желания, профессор медленно развел в стороны его руки, жадно пожирая глазами юное дрожащее тело, великолепное и пленительное в мерцании свечей.
— Совершенство…
***
По невероятной иронии судьбы Россетти почти в точности повторил слова и действия мерзавца.
Тимоти зло вытер одинокую выкатившуюся слезу и закусил губы. Он ненавидел профессора, он злился на Данте, но больше он злился на себя самого.
Он шмыгнул носом и растерянно посмотрел на скатанный пальцами хлебный мякиш.
От пережитого потрясения ему целый день кусок в горло не лез. Он отказался от обеда и почти все свое рабочее время промаячил серой тенью за спиной мистера Тейлора, рассеянно протирая кружки и бокалы. К вечеру дядя, озабоченный его мрачным настроением и загадочной для юного растущего организма голодовкой, всунул ему в руки кувшин с молоком, краюху свежего, еще теплого хлеба и выпроводил на задний двор, велев близко не подходить к посетителям, иначе они разбегутся, ввергнутые в уныние и ужас его бледным видом.
Вздохнув, Тимоти сунул в рот хлебный шарик и поднес к губам кувшин.
— Тимоти…
Рука юноши предательски дрогнула, и молоко благополучно полилось по подбородку мимо открывшегося в удивлении рта, заливая рубаху и штаны. Тимоти закашлялся, подавившись скатанным мякишем, пошатнулся и, потеряв равновесие, неловко опрокинулся с бочки. Кувшин упал рядом, расколовшись и расплескав на него остатки молока.
Одним прыжком Габриэль подскочил к нему, помог сесть и, похлопывая по спине, взволнованно заглянул в заслезившиеся голубые глаза.
— Мадонна! Ты в порядке? — он отряхнул от пыли и молочных капель рубаху юноши, не решившись прикоснуться к испачканным штанам. — Прости, я не хотел тебя напугать.
— В порядке, — просипел Тимоти, отодвигаясь от художника и твердо отводя его руки. — Не стόит. Вы испортите свой костюм, мистер Россетти…
— Меня облили элем, так что теперь не имеет смысла беспокоиться о сохранности моего гардероба, — улыбнулся итальянец, демонстрируя испорченную жилетку.
— Сочувствую, — пробурчал Тимоти, однако в его голосе не было ни малейшей тени на сочувствие.
— Пустяки, — махнул рукой Данте и, вздохнув, сокрушенно покачал головой. — Признаться, меня совсем не удивляет твоя реакция на мое появление…
Юноша окинул его мрачным взглядом, вытирая ладонью залитый подбородок.
— Зачем вы пришли?
— Как зачем?! Извиниться перед тобой! — с жаром воскликнул Данте. — Ты так стремительно покинул студию!
