Зеленоглазая леди - Робардс Карен (книга регистрации txt) 📗
6
Потрясенная Анна едва соображала.
– Вы все, марш отсюда! – зарычал Грэм, свирепо оскалившись на глазеющих слуг.
Горничным и Биллу было вполне достаточно посмотреть на своего господина, чтобы немедленно скрыться за дверью. Миссис Маллинз осмелилась предложить чай, но Грэм немедленно отослал ее властным жестом, и она удалилась с обиженным видом.
Дейвис поднял с пола пистолет и подсвечник и огляделся.
Не заметив ничего подозрительного, он с достоинством удалился, будучи уверен, что устранил последствия ночной потасовки. Анна поспешила за ним, не желая оставаться наедине с Грэмом, но опоздала. Грэм догнал ее и схватил за руку.
– Я хочу знать, что случилось. Хочу знать все! – отрывисто, резко и раздраженно прорычал он. Он крепко держал Анну за руку, и у нее не оставалось выбора, кроме как остановиться и посмотреть ему в лицо.
– Я же сказала тебе! Он... я увидела его, и он попытался увести меня. Тогда я в него выстрелила, потом ударила его подсвечником, он упал и потерял сознание. Тут явились Дейвис и остальные, а дальше... дальше ты все знаешь.
– Как он вошел в дом? Чего он хотел?
В этом вопросе был подтекст, которого Анна не поняла. Она смутилась.
– Ты же слышал, что он сказал! Он пришел навестить тебя. Кто он, Грэм? Почему он назвал тебя братом?
Грэм скривил рот.
– Этот низкородный ублюдок многие годы пытается выдавать себя за побочного сына моего отца. Мой отец не признал его, и я собираюсь следовать его примеру. Его мать была цыганской шлюхой, а отец мог быть кем угодно. Он всех нас ненавидит, всех оставшихся в живых Травернов. Думаю, нам очень повезло, что он не убил нас всех спящими.
Лицо Грэма было настолько мрачным, что Анна невольно содрогнулась. Если проникнувший в дом незнакомец так ненавидел Травернов, тогда было понятно, почему Грэм платил ему той же монетой. В его бледно-голубых глазах Анна видела только ненависть.
– Он не замышлял ничего хорошего, можешь не сомневаться. Счастье, что он наткнулся на тебя.
Выражение лица Грэма несколько изменилось, и он пронзительно посмотрел на Анну, еще больнее сжав ее руку.
– А что ты делала здесь ночью? Почему встала с постели? Я как раз собирался к тебе.
Анна вскинула подбородок, смело встретив его взгляд. Грэм без труда мог бы переломить ее пополам, но она все же не собиралась уступать.
– Вот поэтому-то я и встала с постели, – сказала она ровным голосом.
Грэм так больно сжал ее руку, что она вздрогнула. Потом начал осторожно массировать ее плечо. И в этой почти нежной ласке было нечто непристойное. Нечто грязное и непристойное было и в его легкой улыбке. Он смотрел ей прямо в лицо и как будто наслаждался тем, что вызывает в ней отвращение, которого она не могла скрыть.
– Я не шучу, Анна. Я хочу, чтобы мне отплатили за мою доброту, за то, что я принял тебя и твою девчушку.
– Челси – твоя племянница! На тебе моральное обязательство позаботиться о ней!
Грэм щелкнул пальцами.
– Вот что такое мое моральное обязательство! Вот что оно для меня значит! Но не беспокойся! Я не собираюсь бросать твоего ребенка, если только ты не вынудишь меня это сделать. Просто я хочу получить компенсацию за то, что кормлю вас!
Он склонился над ней, сжав ее руку до предела, и Анна с ужасом поняла, что он собирается ее поцеловать. Собрав остатки сил, она ухитрилась вырвать руку и отступить назад.
– Меня тошнит от тебя! Грэм сверкнул глазами.
– А ты... знаешь, какие чувства вызываешь во мне? Ты, сестрица? Ты всегда дразнила меня, стреляла в меня своими глазищами, а потом убегала, как недотрога-девственница. Но ты больше не девственница, и пришло время заплатить по счетам. Ты пустишь меня в свою постель, моя дорогая! Пустишь, или прочь из моего дома! Ты и твое отродье.
– Я пожалуюсь Барбаре...
Она прибегла к этой угрозе от отчаяния, Грэм же только рассмеялся.
– И тем самым подрубишь сук, на котором сидишь. Барбаре нет дела до вдовой сестрицы моего младшего брата. Ей вовсе не хочется постоянно видеть тебя в доме и сносить то, что ты ее затмеваешь. Она будет рада вышвырнуть тебя. Не хочу, чтобы ты тешила себя иллюзиями на этот счет.
Анна не сводила с него глаз. Эта глумливая улыбка на его квадратном лице вызывала у нее желание дать ему пощечину, но она преодолела искушение, сжав руки в кулаки.
Видя, что Анна боится его, Грэм улыбнулся еще шире и потянулся к ней, намереваясь ее схватить, но не успел. Парадная дверь вдруг распахнулась. Пропустив Хенрикса вперед, в дом вошел низкорослый человек в длинном плаще.
– Я привел судью, ваше сиятельство. Было непросто заставить его идти. Он мне не поверил, не поверил! – негодовал Хенрикс.
– Милорд, этот человек утверждает, что у вас произошла кража со взломом? Это так? – спросил судья со скептической улыбкой.
– Сейчас я поговорю с вами, – резко ответил Грэм, недовольный тем, что его прервали. Он повернулся к Анне и понизил голос так, чтобы его слышала только она: – Я хочу тебя и не стану больше откладывать. Когда я покончу с делами, приду в твою комнату. Надеюсь, ты будешь ждать меня, приветливая и любезная. Ты ведь всегда была разумной маленькой кошечкой.
Он хищно улыбнулся. Анна всегда ненавидела его, а сейчас была готова возненавидеть и себя за то, что под этим плотоядным взглядом затрепетала и опустила глаза.
Грэм потрепал ее по шее, помрачнев.
– Так или иначе, Анна, ты будешь моей! У тебя нет выбора, – тихо пригрозил он и добавил: – А теперь иди спать.
Чувствуя себя так, будто ей только что нанесли удар в солнечное сплетение, Анна медленно вышла из зала. Грэм никогда не бросал слов на ветер, и она это знала. Он овладеет ею, если понадобится, овладеет силой или выбросит ее с Челси из дома.
Стоял студеный декабрь. У нее было ровно пять фунтов и больше ничего. И не было в мире места, куда бы она могла пойти со своим ребенком.
Анна поплотнее закуталась в плащ и вздрогнула: что-то твердое ударило ее в бедро. Она вдруг вспомнила об изумрудах, спрятанных в кармане. Она должна была вернуть их, отнести в библиотеку...
И вдруг у нее появилась мысль... мысль столь греховная! Вероятно, она была подсказана самим дьяволом, завладевшим ее сознанием.
В кармане чужого плаща было спрятано целое состояние – изумруды, о которых не знал никто, кроме Господа.
Их украл незнакомец. Если обнаружат их пропажу, будут винить его. И если она будет держать рот на замке, никому и в голову не придет связать ее с ними.
Он бежал и вряд ли еще когда-нибудь появится поблизости от Гордон-Холла. Его не накажут за это преступление.
Воровать грешно, но грешно и согласиться на домогательства Грэма. И возможно, воровство было меньшим из двух зол. И уж разумеется, нести бремя этого греха будет легче.
И чудо, о котором она молила, было у нее в руках.
7
Джулиан Чейз скакал сквозь ледяную ночь как кентавр. Пригнувшись к холке Самсона, сжимая коленями вздымающиеся черные бока жеребца, он вполне мог бы сойти за неотъемлемую часть лошади. Он научился ездить верхом гораздо раньше, чем ходить, как и большинство цыганских детей. И не впервые эта инстинктивная связь с животным сослужила ему хорошую службу. Улюлюкающие преследователи, отправленные вслед за ним его «любимым» единокровным братом, уже остались далеко позади. Через несколько миль он будет свободен.
Но, черт возьми, как у него болела голова! Эта боль была нестерпимой, она ослепляла его, мешала думать. Какого черта эта маленькая мегера так его саданула? Невозможно было представить, что эта фитюлька, миниатюрная и хрупкая, могла нанести столь сокрушительный удар.
И кто же она такая, черт возьми? Он только понял, что не жена Грэма. В Лондоне он видел леди Ридли дважды, и еще тогда, когда совершил разведывательную экспедицию в Гордон-Холл. Она была довольно красивой женщиной, высокой и полногрудой. И громкоголосой. Судя по всему, она весьма высокого мнения о себе, но ничуть не походила на ангела. Ангел... вдруг превратился в дикую кошечку и так огрел его по голове!
