Скарлетт - Риплей Александра (чтение книг .txt) 📗
Нет, нет, я не хочу, чтобы она была здесь, ее бы так огорчило, если бы она увидела, что стало с Тарой, что стало со мной. Она бы разочаровалась во мне, и я бы не вынесла этого. Что угодно, только не это. Я не буду думать об этом, я не должна. Я подумаю о чем-нибудь другом — интересно, сообразила ли Далила приготовить что-нибудь поесть для людей после похорон. Сьюлин не подумала бы об этом, да и не решилась бы потратить деньги на закуску.
Это вряд ли сказалось бы на ее бюджете — здесь почти никого нет. Только этот черный проповедник выглядит способным есть за двадцать человек. Если он не перестанет говорить об успокоении на груди Абрама и пересечении реки Иордан, то я закричу. Эти три тощие женщины, которых он называет хором, здесь единственные люди, которые не дергаются от смущения. Ничего себе хор! Тамбурины и духовые! Мамушке нужно что-нибудь торжественное на латыни, а не «Поднимаясь на лестницу Якова». Хорошо хотя бы, что здесь почти никого нету, только Сьюлин, Уилл и я, да еще дети и слуги. По крайней мере, мы все любили Мамушку и переживаем ее смерть. Глаза Большого Сэма покраснели от слез. Посмотрите на бедного старого Порка, также выплакавшего свои глаза. Его волосы почти что белые, я никогда не думала, что он так стар. Дилси не выглядит на свои годы, она не изменилась ни капельки с того момента, как приехала в Тару…»
Истощенное, блуждающее сознание Скарлетт неожиданно обострилось. Что делают здесь Порк и Дилси? Они не работали в Таре уже много лет. С тех пор, как Порк стал слугою Ретта, а Дилси, жена Порка, переехала в дом Мелани в качестве Мамушки Бо. Как они очутились здесь, в Таре? Они никак не могли узнать о смерти Мамушки. Если только Ретт не сказал им.
Скарлетт посмотрела через плечо. Вернулся ли Ретт? Ничто не говорило о его присутствии.
Как только кончилась служба, Скарлетт сделала знак Порку. Пусть Уилл и Сьюлин общаются с проповедником.
— Это печальный день, мисс Скарлетт, — из глаз Порка все еще струились слезы.
— Да, Порк, — сказала она. Не надо торопить его, иначе она никогда не узнает то, что ее интересовало.
Скарлетт пошла рядом со старым черным слугой, слушая его воспоминания о мистере Джералде, Мамушке и о первых днях Тары. Она ведь забыла, что Порк так долго был рядом с ее отцом. Он приехал в Тару вместе с Джералдом, когда здесь еще ничего не было, кроме сожженного строения и полей, поросших кустарником. Да, Порку, должно быть, ухе семьдесят или больше.
Понемногу она выжала информацию, которая была нужна ей. Ретт уехал жить в Чарльстон. Порк упаковал все вещи Ретта и отвез их на станцию для отправки. Это было его последней обязанностью в качестве слуги Ретта, он ушел на пенсию с премией, достаточной для приобретения собственного очага.
— Я тоже помогу своей семье, — гордо заявил Порк. — Дилси не надо будет больше работать, а у Присей будет приданое. Присей не красавица, мисс Скарлетт, и ей скоро двадцать пять, но с ожидающим ее наследством она так же легко поймает себе жениха, — как и симпатичная девчонка, у которой нет денег.
Скарлетт все улыбалась и согласилась с Порком, что мистер Ретт был отличным джентльменом. Внутри же ее раздирала ярость. Щедрость этого замечательного джентльмена смешивала все ее планы. Кто будет заботиться об Уайде и Элле, когда уйдет Присей? И как она найдет хорошую няньку для Бо? Он только что потерял свою мать, а его отец полусумасшедший от горя, и теперь единственный человек в доме, который был в здравом уме, уезжает. Ей бы хотелось тоже вот так собраться и уехать, оставив все и всех позади себя. «Матерь божья! Я приехала в Тару, чтобы отдохнуть, выправить свою жизнь, а все, что я здесь нашла, — это проблемы, которые мне придется решать — Найду ли я когда-нибудь спокойствие?»
Уилл тихо и спокойно Предоставил Скарлетт передышку. Он отправил ее спать и наказал всем, чтобы ее не беспокоили. Она проспала почти восемнадцать часов и проснулась, уже зная, с чего ей начинать.
— Я надеюсь, ты хорошо поспала? — спросила Сьюлин, когда Скарлетт спустилась вниз к завтраку. Ее голос был отвратительно слащавым. — Ты, должно быть, ужасно устала после всего, что перенесла.
Скарлетт поняла, что со смертью Мамушки перемирие закончилось. Глаза ее опасно засверкали. Она знала, что Сьюлин помнила об отвратительной сцене, которую она устроила, упрашивая Ретта не покидать ее. Но отвечала она такими же приторными словами.
— Я едва успела почувствовать прикосновение головы к подушке, как сразу же провалилась в сон. Деревенский воздух освежает и успокаивает.
«Ты, тварь противная», — добавила она про себя. Спальня теперь принадлежала Сюсси, старшему ребенку Сьюлин, и Скарлетт чувствовала себя посторонней. Сьюлин также знала это, Скарлетт была уверена. Но это неважно. Ей надо сохранить хорошие отношения со Сьюлин, если она собирается выполнить свой план. Она улыбнулась сестре.
— Что смешного, Скарлетт? У меня пятно на носу или еще что-то? Голос Сьюлин заставил Скарлетт заскрипеть зубами, но она продолжала улыбаться.
— Прости, Сьюлин. Я просто вспомнила вчерашний глупый сон. Мне снилось, что мы были опять детьми, и Мамушка стегала меня прутиком персикового дерева. Помнишь эти прутики?
Сьюлин засмеялась.
— Конечно, помню. Люти тоже стегает ими девочек. Я постоянно чувствую, как будто меня жалят, когда она их наказывает.
Скарлетт наблюдала за лицом сестры.
— Я удивлена, что у меня не осталось миллиона рубцов, — сказала она. — Я была такой ужасной девчонкой, не знаю, как вы с Кэррин меня терпели.
Она намазывала маслом печенье так, как будто только это ее занимало.
Сьюлин выглядела подозрительной.
— Ты действительно мучила нас, Скарлетт. Каким-то образом ты умудрялась сваливать всю вину за драки на нас.
— Я знаю. Я была ужасной. Даже, когда мы повзрослели. Я гоняла вас, как мулов, когда надо было собирать хлопок после того, как янки обокрали нас.
— Ты едва не убила нас. Еле живых после брюшного тифа, ты вытащила нас из постелей под жаркое солнце…
Сьюлин стала живей и эмоциональней, когда повторяла свои обиды, вынашиваемые многие годы.
Скарлетт кивнула вдохновляюще, издавая сокрушающиеся вздохи. Она подумала о том, как Сьюлин любит жаловаться. Это ее хлеб и мясо. Она подождала, пока Сьюлин не выговорится.
— Я так ужасно себя чувствую, и нет ничего, чем бы я могла возместить те неприятности, который я вам доставляла. Я думаю, Уилл не прав, не принимая от меня денег для вас всех. В конце концов, это ведь для Тары. Мужчины такие упрямые.
О, Сьюлин, я что-то придумала. Скажи «да», это будет такой радостью для меня. И Уилл не сможет придраться к этому. Что если я оставлю Эллу и Уэйда здесь и буду посылать деньги на их содержание? Они так зачахли в городе, что деревенский воздух будет им очень полезен.
— Я не знаю, Скарлетт. У нас и так будет много народу, когда родится еще один.
Сьюлин обуревала жадность, но она все еще проявляла осторожность.
— Я знаю, — с сочувствием произнесла Скарлетт. — Уэйд Хэмптон к тому же ест, как лошадь. Но это им так необходимо, бедным городским созданиям. Я думаю, будет уходить около сотни в месяц, чтобы их обуть и накормить.
Она сомневалась, что Уилл за год напряженной работы в Таре зарабатывал сто долларов наличными. «Сьюлин потеряла дар речи», — отметила с удовлетворением Скарлетт. Она была уверена, что к моменту ответа голос сестры вернется. «Я выпишу чек после завтрака», — подумала она.
— Это лучшее печенье из того, что я когда-либо пробовала, — сказала Скарлетт. — Можно, я возьму еще одно?
Она начинала себя чувствовать намного лучше, хорошо выспавшись, хорошо поев и пристроив своих детей. Она знала, что ей придется возвращаться в Атланту, — надо будет что-нибудь придумать насчет Бо Эшли, она пообещала Мелани. Но она подумает об этом позже. Она приехала в Тару ради деревенского спокойствия и тишины и собиралась насладиться этим, прежде чем снова уедет.
После завтрака Сьюлин вышла в кухню. «Наверняка, чтобы пожаловаться на что-то», — немилосердно подумала Скарлетт. Неважно. У нее есть шанс побыть одной…
