Ночь для двоих - Томас Шерри (читать книги полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Маркиз не мог — и не хотел понимать, что это значит.
Он проглотил еще две ложки супа — судя по вкусу, это была вода, доставленная прямо из Темзы и даже не кипяченая, — и украдкой покосился на молодую хозяйку дома. Ее спокойствие и непринужденность убивали. Что с ней происходит? Как она может не моргнув глазом вести беседу с круглым дураком?
Вир уставился на картину за ее спиной.
— Хорошая вещь. Настоящее произведение искусства. Это «Освобождение святого Петра» Рафаэля?
Маркиз был исполнен решимости вызвать ее реакцию, даже если это его убьет.
— Вы так считаете, сэр? — спросила она ровным голосом. Ее глаза смотрели на него с восхищением, которого он не заслужил.
Он подумал — да что там, понадеялся, — что она сама не блещет умом. Но она слегка перегнула палку. Ее глаза светились лестью.
Неужели она нацелилась на него?
Нельзя сказать, что этого раньше не случалось. В конце концов, он был богатым титулованным аристократом, и время от времени та или иная девица, у которой за спиной пять бесплодных сезонов и никаких оснований рассчитывать на лучший вариант, пыталась поймать его. Но маркиз не мог поверить, что мисс Эджертон из таких.
— Ну, на «Освобождении святого Петра» есть ангел и человек, — сообщил он.
Девушка его мечты оглянулась на картину, после чего удовлетворенно сказала:
— Здесь тоже.
Она была хороша! Очень хороша! Будь он действительно идиотом, был бы в восторге.
Да, сегодня он уж точно ведет себя как кретин, разве нет? Одна улыбка, и он уже готов поклясться в вечной любви.
Как он мог быть настолько глуп? Как мог увидеть в нечестной, неискренней женщине, которую знает всего лишь пять минут, простодушную девушку своих грез? А ведь они были совершенно разными. Полярными противоположностями.
Мисс Эджертон снова взглянула на него. Ее улыбка была яркой и лучистой — вполне могла бы служить настольной лампой у Господа. Вир немедленно почувствовал радость, возбуждение, удовлетворение, а в следующую секунду — смятение.
Романтичный мальчишка, не желавший следовать логике, который все еще жил в нем, не понимал, что девица была всего лишь умной талантливой актрисой. Он видел только обворожительную улыбку, лишавшую его способности соображать.
— Вы расскажете мне о ваших друзьях Эджертонах? — спросила она.
Маркиза злило все — ее вопрос, ее улыбка, его глупейшее неумение отделить правду от иллюзий. Вир никогда раньше не мучил женщин, пытавшихся поймать его в свои сети, обычно он испытывал жалость к ним — униженным, лишившимся надежд, считающим его своим последним шансом. Но мисс Эджертон... лукавая, коварная и абсолютно уверенная в себе мисс Эджертон не могла рассчитывать на его симпатию.
Маркиз слегка подался вперед.
— Конечно, — заявил он, — я могу рассказывать часами.
Он и рассказывал много часов — нет, дней, хотя не исключено, что и лет. С течением времени лицо Элиссанды покрылось морщинами.
Эджертоны из Абингдона, Браунлоу-Эджертоны из соседнего графства, Эджертоны-Фезерстоунхафы из другого соседнего графства — их достаточно много по соседству, а были еще и Браунлоу-Фезерстоунхафы. Генеалогическое древо семейства было разветвленным, и лорд Вир, казалось, был знаком даже с самым маленьким листочком на этом древе.
Или он так думал.
Пока он вел свой пространный рассказ, ни один человек, о котором он однажды упомянул, не оставался собой в ходе дальнейшего повествования. Дочери превращались в сыновей, сыновья — во внуков, пара, которой он приписал двенадцать отпрысков, впоследствии оказалась бездетной. Женщины, никогда не бывшие замужем, в конце рассказа стали вдовами, а один мальчик родился дважды — один раз в Лондоне, другой — в Глазго, и, как будто этого было недостаточно, пять лет спустя родился в третий раз — в Испании.
Элиссанда слушала его с неослабевающим вниманием.
Когда маркиз вышел из гостиной, она была покорена. Этот человек был не просто хорош собой. Он был потрясающим. До сей поры она и не знала, что ей необходим именно такой мужчина — ее рыцарь, ее опора, ее крепость.
Вир, похоже, чувствовал то же самое, когда увидел ее впервые. А потом, когда они сидели в гостиной, он смотрел на нее, словно она была воздухом, водой, поэзией.
Вечернее сидение в уборной тети Рейчел оказалось не бесплодным! Для Элиссанды это был прекрасный знак. Она спустилась к ужину, дрожа от возбуждения, слыша в ушах звон колоколов судьбы.
Маркиз оказался так же красив вблизи, как показалось ей на расстоянии. Безупречные черты лица не слишком грубые, но и не слишком утонченные. Восхитительные голубые глаза, при свечах казавшиеся темнее и более глубокими. А губы... глядя на них, Элиссанда чувствовала робость и сама не знала почему.
До тех самых пор, пока они не уселись за стол и эти губы не начали двигаться. В его словах оказалось удручающе мало смысла. Дальше было только хуже. Чем сильнее она была встревожена, тем более увлеченной казалась и тем обольстительнее улыбалась. Сказался рефлекс, выработанный на протяжении всей ее жизни.
Этот человек был ее надеждой. Ее единственным шансом. Элиссанде отчаянно хотелось, чтобы беседа выправилась. В конце концов, допущенные им глупые ошибки вполне могли быть результатом усталости или нервного срыва. Она решила, что, если попросить его рассказать о людях, которых он знает, это поможет делу. Ужасная ошибка. Вместо забавных случаев и семейных анекдотов он выдал длинный и нудный перечень рождений, браков и смертей.
Элиссанда надеялась, что все еще можно поправить, до тех пор, пока Лайонел Вудсли Эджертон не отдал Богу душу в третий раз. После этого надежды ее оставили.
Она улыбнулась. А почему бы и нет? Что ей еще оставалось?
— Я вам говорил, какой у Эджертонов девиз? — спросил Вир после длительной паузы.
— Кажется, нет.
— Pedicabo ego vos et irrumabo.
На другом конце стола лорд Фредерик закашлялся, подавившись едой, и залился краской.
Не долго думая лорд Вир встал, подошел к брату и несколько раз сильно ударил его по спине между лопатками. Еще гуще покраснев, лорд Фредерик пробормотал слова благодарности. Лорд Вир молча вернулся на свое место.
— «Мы тоже разбрасываем стрелы» [4]— кажется, так звучит перевод девиза Эджертонов, не правда ли, Фредди?
— Я... кажется.
Лорд Вир с удовольствием почесал под мышкой и кивнул:
— Пожалуй, мисс Эджертон, я рассказал вам все, что знал об этих людях.
Элиссанда была даже рада, что пространный генеалогический трактат вогнал ее в ступор. Она не могла думать. И значит, не могла почувствовать весь ужас от того, что сделала самую ужасную ошибку в своей жизни.
Но, как выяснилось, маркиз ей еще не все сказал.
— Мне только что пришло в голову, мисс Эджертон, что вам не подобает принимать так много мужчин. Это неприлично.
— Неприлично? Когда леди Кингсли контролирует каждый шаг? — Элиссанда лучезарно улыбнулась, продолжая энергично распиливать кусок оленины на тарелке. — Уверена, что вы ошибаетесь, милорд. Кстати, моя тетя тоже в доме.
— Да? Странно, я, должно быть, забыл, что имел удовольствие познакомиться с ней.
— Все в порядке, милорд. Вы с ней не встречались. У нее слабое здоровье, и поэтому она никого не принимает.
— Понятно. Значит, в этом огромном доме живете вы и ваша вдовствующая тетушка?
— Тетя не вдова, милорд. Мой дядя жив и пребывает в добром здравии.
— Да? Приношу извинения за ошибку. Его здоровье тоже оставляет желать лучшего?
— Нет, он в отъезде...
— Понятно, — протянул Вир, — Вы по нему скучаете?
— Конечно, — солгала Элиссанда. — Он душа и сердце семьи.
Лорд Вир вздохнул:
— Я тоже стремлюсь к этому. Мне бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь моя племянница сказала, что я душа и сердце семьи.
В этот момент Элиссанда была вынуждена признать, что лорд Вир не просто идиот. Он клинический дебил.
— Уверена, что так и будет, — пробормотала она и улыбнулась: — Вы будете превосходным дядей... или, может быть, вы уже им являетесь?
