Принц полуночи - Кинсейл Лаура (книги полностью .TXT) 📗
Он ощупью доковылял до нее и схватился за латунную ручку. Резкая боль заставила его отдернуть руку, он отшатнулся и дверь распахнулась.
Клубы дыма и пламени отбросили его назад. В комнате ревела стихия. Он упал навзничь и ударился спиной, но кое-как оттолкнувшись, поторопился встать в страхе, что вал огня высосет из часовни воздух и жизнь. Тело саднило, там где одежда касалась кожи, было ощущение ожога. Он поднялся на колени, почти не обращая внимания на пламя, которое подсвечивало деревянные панели странным переливчатым светом, скручивало и очищало чешуйками лак, тут же обугливавшийся и рассыпавшийся в пыль. Пинком ноги он захлопнул дверь в этот хаос. Его качнуло, он наткнулся на колонну и обнял ее, прижался к ее мрамору, охлаждая обожженное лицо.
— Сеньор! — она тревожно воскликнула, — Ты здесь?
— Я не могу… пройти тем путем, — задыхался он, — Солнышко…
— Кафедра, — слова плавно опускались к нему с мрачной вышины. — Можешь взобраться на кафедру?
Воспаленными глазами он поискал и обнаружил темную массивную груду дерева под галереей. Резные ступени вели к кафедре, поднятой почти на человеческий рост. Тяжелый резной навес удваивал ее высоту. Верхушка его почти касалась пола галереи.
Он положил руку на перила резной лестницы и втащил себя по ступенькам, пользуясь необожженной рукой, чтобы снять тяжесть с раненой ноги.
Из черной глубины кафедры он ухватился за край навеса и подтянулся вверх. Коленом он упирался в деревянную резьбу сбоку кафедры. Вложив все силы в толчок он попытался взобраться наверх, гримасничая от боли.
Внезапный приступ кашля потряс его, легкие протестовали против такого усилия в сгущающемся дыму. Захват его ослаб, он попытался ухватиться еще обожженной рукой, но упал обратно, хватая пустоту судорожно сведенными пальцами.
— Сюда, — сказала она. — Можешь дотянуться до моих рук? Только освободи мне руки.
Он, прищурясь, посмотрел вверх, увидел в темноте какое-то движение и услышал отчаянные глухие удары: она пыталась подкатиться к краю. Бледное пятно ее рук просунулось сквозь перила.
Он выпустил все из рук, упал на пол кафедры и прислонил голову затылком к подиуму. От него потребовалось гигантское усилие, чтобы выпрямиться и вытащить из ножен стилет.
В темноте он едва-едва видел, поэтому ему пришлось нащупывать веревку, и Ли вскрикнула, когда он просунул лезвие под узел.
— Прости, — пробормотал он, осторожно разрезая шнур.
Он распался. Ли отодвинулась раньше, чем он смог его распутать.
— Дай мне нож, — свистящим шепотом произнесла она, протягивая руку сквозь перила. — Мои ноги!
Он перехватил стилет и вложил его рукоятку в ее руку.
— Будь осторожна.
— Да уж… Я не хочу, чтобы у меня лодыжки были порезаны, — пробормотала она со смешком. — Сейчас, вот так… Готово. Давай сюда! — она снова протянула руку сквозь перила.
— Туда вверх? — прохрипел он.
— Ты собираешься выйти тем же путем, каким вошел? Другого пути внизу нет.
Он посмотрел на закрытую дверь часовни. Пламя пробивалось вдоль косяка, приглушенное только дымом.
— Я помогу тебе, Сеньор, — она встала и перегнулась через перила. — Хватай мои руки.
— Ты собираешься втащить меня наверх? — сухо сказал он.
— Мы сделаем это вместе. Неужели ты думаешь, что я тебя оставлю?
— Вместе.
— Давай! — понукала она. — Встань на стул проповедника и дай мне твою руку!
— Нет. Тебе меня не удержать.
Он пригляделся к черноте кафедры под навесом и встал на стул. Коленом он нащупал резьбу.
— Я сам смогу это сделать.
Рывком он оттолкнулся вверх, пытаясь в темноте ухватиться за резьбу над кафедрой, но его обожженные пальцы не смогли удержать вес его тела навесу. Он напрягся, стиснув зубы и упал назад.
— Дай мне твою руку! — закричала она, — что с тобой случилось?
Он снова взгромоздился на сиденье и, ухватившись за резьбу, сильно оттолкнулся здоровой ногой. Мгновенье он висел на руках и пытался перекинуть свое тело на крышу кафедры. На языке был вкус сажи и свежей крови. Он услышал свои собственные всхлипы, такие щенячьи, раненая нога горела от боли, а в пальцах было такое ощущение, будто он сунул их в раскаленный горн.
И тут он почувствовал ее руки на своих руках, крепко ухватившие его. Она тащила его с такой силой, какую он никогда не предполагал в женщине.
Этот ее рывок вверх дал ему необходимый дюйм. Он поставил колено на верх кафедры, не в силах удержать рыдание, когда подтянул за ним второе. А затем он уже оказался наверху и тяжело дышал ободранным горлом.
— Торопись! — руки Ли ощупью искали его. — Сюда. Здесь окно.
Он перебрался через перила и, спотыкаясь, пошел за ней. Она уже высовывалась из открытого окна. Перекинув ноги через подоконник, она спрыгнула вниз. С.Т. выглянул наружу и с облегчением увидел, что до земли только два ярда.
Перекинув раненую ногу через подоконник, он повернулся, оперся ногой о стену и аккуратно спустился в сорняки. Он стоял, держась за ноющее бедро, и жадными глотками глубоко втягивал в себя сладкий чистый воздух и не мог надышаться. Ли вцепилась ему в руку и тащила за собой. — Скорее пойдем отсюда… надо уйти от дома! — Он позволил ей тащить себя, кашляющего и спотыкающегося в холодном мраке. Когда его движение выровнялось, он выпрямился, ощупью нашел ее плечи, схватил обеими руками ее лицо и грубо поцеловал.
К его удивлению, она зарылась пальцами в его волосах и вернула ему поцелуй, возвращая ему такой же вкус сажи и крови, прижимаясь телом к его обожженному телу, пока он чуть не свалился, потеряв равновесие от силы этого поцелуя. Он отчаянно сжимал ее плечи, как вдруг она вырвалась.
— Черт побери, Солнышко! — он с трудом перевел дыхание.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она и отвернулась, глядя во мрак.
С.Т. сквозь дым смотрел на нее и чувствовал, что обожженное лицо расплылось в болезненной улыбке. Он откинулся назад, запрокинул лицо в небо и испустил в пространство вопль радости.
Кончился он приступом кашля.
— Ты что, сошел с ума? — рявкнула она из темноты. — Ты пойдешь в безопасное место? Идем же!
24
С.Т. дотянул только до линии деревьев на краю разросшегося сада. Схватившись за ствол одного из деревьев, мимо которых прошла Ли, он прислонился к нему, прижался к коре.
— Сядем, — прохрипел он, — Должен… отдохнуть.
Раненая нога подломилась. Он обхватил дерево рукой и сполз на колени.
Каждый вдох был наказанием за тот радостный крик, воздух огнем проходил по горлу в грудь. Ли сжалась в комок около него. Он видел только часть ее лица, освещенного желтым светом пожара.
Она отвела его руку с ноги и склонилась над раной. Затем без единого слова, она развязала галстук, свободно болтавшийся у него на шее и завязала им рану. С.Т. стиснул зубы, чтобы не застонать. Очень болел укол шпаги, но больше всего его мучила обожженная кожа. Всюду, где одежда касалась его, казалось были ожоги. Прикосновения холодного воздуха к лицу и рукам было ледяным.
— Ты не сказал мне, что ранен, — прошептала она.
— Ранен? — повторил он скрежещущим голосом. — Кровь Господня, вареным ракам было лучше.
Она отодвинулась в тень.
— В каком месте у тебя ожоги?
Он поднял руку и повернул ее. Запах сгоревшей шерсти смешался со сладким запахом древесного дыма.
— Хуже, по-моему, всех ладонь.
— Где твой нож? — Она взяла его запястье в руки более нежно, чем касалась его раньше. — Мне надо будет срезать твою перчатку.
Прежде, чем он успел что-то сказать, она нащупала у него на поясе стилет. С.Т. тяжело дышал, стиснув зубы, когда oна разрезала шерсть на тыльной стороне руки и начала, как кожуру, снимать остатки перчатки с ладони. Его пронзила невольная дрожь.
— Ляг на землю, — произнесла она, прерывая свое занятие. — У тебя голова не кружится?
Он глотнул и прислонился к ней, не переставая дрожать, ему было жарко и холодно одновременно.
