Неукротимая Анжелика - Голон Анн (книги онлайн полностью бесплатно TXT) 📗
Те, кто устраивали эти побеги, рисковали жизнью. Если их ловили, то сжигали заживо. Но предприятие было таким выгодным, да и в крови у многих островитян скопилось столько ненависти к мусульманам, жившим так близко от их берегов, что экипажи набирались без затруднений.
Подосланные люди договаривались с кучкой пленных, дерзнувших бежать. Выбирали безлунную ночь, уславливались о сигналах и пароле. В назначенное время корабль-спаситель, до того державшийся вдали от порта, со спущенными парусами, дабы не привлекать к себе внимания, с предосторожностями приближался к условленному месту. Тем временем пленники, которым удалось добиться, чтобы их направили ухаживать за садами, расположенными за городской чертой, прятались в береговых утесах и с нетерпением дожидались сигнала. Наконец бесшумно подплывала барка с густо смазанными салом и обернутыми ветошью веслами. Шепотом произносился пароль, в полной тишине люди с берега быстро поднимались на борт, и суденышко тотчас отплывало. Далее все полагались на волю случая. Запоздавший рыбачий баркас, бессонница какого-нибудь берегового жителя, лай потревоженной собаки — и тотчас раздавался крик: «Христиане, христиане!». Сторожевые посты у городских ворот били тревогу, всегда снаряженные к бою фелуки срывались из гавани. А теперь, когда вновь построенные прибрежные форты делали подходы к городу почти неприступными, каждый пытался выбраться поодиночке.
Люка поведал об одиссее Иосифа из Кандии, отправившегося в плавание на лодочке из тростника и просмоленной парусины. И о пятерых англичанах, достигших Майорки на парусном полотняном ялике. И о двух искателях приключений из Бреста, которым удалось изменить курс фелуки, где они служили, и привести ее в Чивитта-Веккию. Но увы, если иметь в виду женщину, ни о чем подобном нельзя и помыслить. К тому же еще никто не видал, чтобы женщине удалось спастись…
Наконец граф де Ломени встал и объявил, что идет повидать Альференца с Майорки, содержателя «Каторжной таверны», которому так приглянулся Алжир, что он не помышлял его покинуть, хотя и сохранил связи со своими соотечественниками.
Вернулся граф уже под вечер, на этот раз с утешительными вестями. Он повидал Альференца, и тот поведал под величайшим секретом, что готовится побег и есть свободное место, так как один из участников внезапно умер.
— Я скрыл, что речь идет о женщине, тем более о вас, — объяснил он. — Ваше бегство наделало слишком много шуму, и каждому, кто поможет вас выследить, обещана немалая сумма. Но мне нужен залог, чтобы узнать место и день отплытия.
Анжелика дала ему браслеты и несколько экю, хранившихся во внутреннем кармане ее обширной юбки.
— Но как же вы, господин де Ломени? Почему бы и вам не воспользоваться этими сведениями?
Ее вопрос поверг бравого дворянина в изумление. Ему никогда не приходило в голову подвергнуть себя подобному риску.
В ту ночь Анжелика, наконец, смогла заснуть, несмотря на духоту в отведенном ей закутке. Как и большинство пленных, измученных безмятежным африканским зноем, она увидела во сне морозную и вьюжную рождественскую ночь. Под колокольный звон она вошла в церковь, чувствуя, что никогда не слышала ничего сладостнее этих звуков. Она увидела ковчег и на мягкой поросли зеленеющей травки — глиняные фигурки Пресвятой Девы, святого Иосифа, младенца Христа, пастухов и волхвов. Царь Валтасар был облачен в замысловатый плащ и высокий вызолоченный тюрбан.
Анжелика пошевелилась, и ей почудилось, что она просыпается, хотя, как оказалось, она уже бодрствовала, а ее широко распахнутые глаза смотрели на Верховного евнуха Османа Ферраджи.
Глава 6
Стояла ночная тишина. На освещенном луной полу тень оконных решеток сплела замысловатые кружева. Стоял запах зеленого чая и мяты. Анжелика вышла из состояния прострации и резко поднялась. Тишину лишь изредка нарушал далекий протяжный крик. Она догадалась, что это за звук, так похожий на вой попавшего в западню зверя. То билась в рыданиях одна из двух исландок, коих Верховный евнух вез в подарок своему повелителю.
Она, Анжелика, даже не вскрикнула и позволила себя увести двум рабам-евнухам, которые посадили ее в паланкин, эскортируемый еще десятком евнухов. По дороге она еще успела услышать стоны бедняги графа де Ломени, которого его хозяин Мохаммед Селиби Садат повелел нещадно бить палками. Она не могла знать, что сталось с его слугой-коммерсантом и кто их выдал. Быть может, ревнивая хозяйка графа?..
Теперь это уже не имело значения. Она чувствовала себя отделенной от остального мира «гаремной затворницей», и облекшая ее саваном тишина ничего доброго не предвещала. Ее подавлял не столько страх, сколько чувство окончательного поражения. Меицо-Морте, раскрыв перед ней хитросплетения своей дьявольской западни, почти лишил ее силы сопротивляться. Все, что ее поддерживало, на что она полагалась, оказалось ложью. Даже ощущаемая кожей близость супруга, придававшая ей силы, снова стала призрачной. Предчувствие обмануло: его не было нигде. Жив он или мертв, но вот Мохаммед Раки уж точно убит. Туманное воспоминание о вырвавшемся из плена французе все больше мутнело, терялось. А она сама позволила себя изловить, польстилась на пустую приманку… Сломя голову она устремилась навстречу абсурдной и трагичной доле многих неосторожных странниц своего времени.
Теперь мышеловка захлопнулась. Как во множестве случаев, когда бешенство не находило выхода, она обратила гнев на себя. Ей представилось, что скажет мадам де Монтеспан, когда узнает о том, что с ней приключилось. «Мадам дю Плесси-Белльер… Вы слышали? Ха-ха-ха! В плену у берберийцев!… Ха-ха-ха! Говорят, верховный адмирал Алжира подарил ее султану Марокко. Ха-ха! Как это забавно. Бедняжка… — и отчетливо, как наяву, услышанные эти слова обожгли ее, будто каленым железом.
Язвительный смех прекрасной Атенаис отдался в ушах Анжелики, и она приподнялась, ища, что бы разбить. Пусто. Она лежала в голой камере, которую известковая побелка делала похожей на монастырскую келью. Сходство нарушали лишь богатые подушки, на которые ее бросили, словно тюк с тряпьем. Никаких окон, и единственный выход забран этой проклятой кованой решеткой. Анжелика ринулась на нее и стала трясти. К ее удивлению, та поддалась первому же натиску. Она выбежала на лестницу. Из темноты бледной тенью появился евнух и последовал за ней. Другой, с алебардой, стоял на верху лестницы и выставил руку с оружием, преграждая путь. Анжелика ощутила в себе силу горного потока. Она оттолкнула его плечом. Он схватил ее за запястье. Не потеряв самообладания, она отхлестала его по дряблым щекам, схватила за ворот и швырнула наземь. Оба евнуха стали визжать, как обезьяны, а Анжелика меж тем взлетела выше и столкнулась с еще тремя визжащими евнухами, которым удалось ее остановить. Она сражалась как тигрица, но они повалили ее. Сейчас же к ним приблизился толстенный увалень, подняв над головой многохвостую плетку с узлами. Появившийся Осман Ферраджи жестом велел ему отступить. На нем не было парадного тюрбана и плаща — лишь подобие пунцового атласного жилета без рукавов и длинные раздувавшиеся шаровары с поясом из драгоценного металла. Простой белый тюрбан тесно облегал тонко вылепленную голову. Теперь яснее проступала некоторая двусмысленность его облика: эти гладкие, пухлые, перехваченные браслетами руки, хрупкие кисти с унизанными перстнями пальцами могли бы принадлежать очень красивой негритянке. Он окинул Анжелику бесстрастным взглядом и мелодичным голосом произнес по-французски:
— Не желаете ли чаю? Или лимонного ликера? Не угодно ли отведать жареной баранины на шампуре? Или жаркого из голубя с корицей? А может быть, рогаликов из миндального теста? Вам необходимо подкрепиться и утолить жажду!
— Я хочу на свежий воздух! — воскликнула Анжелика. — Хочу видеть небо, выйти из этой темницы!
— И только-то? — мягко спросил Верховный евнух. — Прошу вас, следуйте за мной.
Хотя предложение было произнесено милостивым тоном, стражи не выпустили молодую женщину, внушавшую им ужас, поскольку пятерым из них она уже стоила жизни. Ей пришлось подняться по одной узенькой лестнице, затем по другой, и она очутилась на плоской крыше. Над ее соловой сверкал огромный звездный купол. Лунный свет пронизывал легкую дымку, тянувшуюся от моря и голубоватой вуалью окутывавшую все вокруг, придавая дымчатую призрачность даже тяжеловесному куполу ближайшей мечети. Ее высокий минарет выглядел прозрачным, проницаемым для лунных лучей и казался таким вытянутым, колеблющимся и легким, что от одного взгляда на него кружилась голова.
