Исповедь соперницы - Вилар Симона (читать книги полные TXT) 📗
— Идем, Ральф.
Я не сомневалась, что мой Утрэд все это время поддерживал связь с мятежными саксами и знает, где они скрываются. Он и не отрицал этого, когда я стала его расспрашивать. Однако решительно замотал головой, едва я попросила его проводить меня к ним.
— Святые кости! Слыханное ли дело, чтоб женщина на сносях отправлялась в поездку, да еще по такой стуже!
Но я не отступала. Чувствую я себя прекрасно, погода установилась спокойная, а по снегу через фэны даже легче перемещаться. Что касается холода, то я могу ехать в конных носилках — небольшом подвесном паланкине, который спереди и сзади несут двое спокойных пони. В носилках не так трясет, я зашторюсь в них, буду лежать под шкурами. В конце концов, госпожа я ему или нет? Как он смеет не повиноваться? К тому же кого кроме меня могут выслушать саксы? Пусть меня и называют падшей женщиной, но я все же потомок Хэрварда и они не откажутся принять меня.
Утрэд наконец уступил. Я сказала, что выезжаю немедленно, пошла собираться.
Ночь была спокойной и светлой. Ехали мы так скоро, как было возможно по снегу, чтобы лошади не выбились из сил раньше времени. Впереди скакали несколько охранников, прокладывая колею, за ними мои носилки. Кавалькаду завершали ехавшие рядом Утрэд и Ральф. Хотя Ральф был еще слаб, но он мне был нужен в качестве свидетеля. Утрэд все время ворчал о том, что и путь предстоит не близкий, и еще не известно, как воспримет мое появление Хорса. Признаюсь встреча с Хорсой волновала и меня. Однако с ним и мудрый Бранд, и рассудительный, несмотря на молодость, Альрик, и иные таны, которым отнюдь не светит сложить головы, и которые, если у них появится свидетель их невиновности, предпочтут отстаивать свои права миром. Тем более, что главный их враг, предводитель нормандских баронов Нортберт де Ласи, уже поплатился за свои злодейства.
Утрэд пояснил, что мятежники укрылись за рекой Нар, там где начинаются заросли старого соснового бора, идущего до самого побережья на севере графства. Места там глухие, и саксы укрылись в чаще, в заброшенных руинах старой виллы еще римских времен. Ехать туда около двадцати миль, сокрушался Утрэд. Догонял время от времени мои носилки, спрашивал, как себя чувствую. Ну чисто заботливая нянька. Я же лежала, укутавшись в теплые овчины, сжавшись как улитка в своей ракушке, покачивание носилок действовало на меня даже успокаивающе. А вот состояние Ральфа мне не нравилось. Слышала то и дело его кашель. В дорогу я предусмотрительно взяла мех с вином, и сейчас отдала его Ральфу, чтобы пил для поддержания сил. Один раз, отогнув занавеску, я видела, как он делится вином с Утрэдом. Он все-таки был славный человек, этот молодой француз. Утрэд тоже так считал. Я слышала, как они порой переговариваются, Утрэд помогал еще слабому Ральфу на трудных переездах, вел его лошадь под уздцы.
Под утро так похолодало, что я уже не осмеливалась поднимать занавески. Не смотря на теплые овчины, у меня озябли ноги и отчего-то сильно ныла спина. Но услышав голос Утрэда, довольно грубо разговаривавшего с кем-то, я все же выглянула наружу. Уже светало. Вокруг пахло хвоей, мы находились в густом сосновом лесу. Я увидела Утрэда, разговаривавшего с какими-то преградившими нам путь воинами, и поняла, что мы уже близко.
Стражи заставили отстать моих сопровождающих, взяли первого пони под уздцы, повели. Следом ехали только Ральф и Утрэд. Утрэд сказал, что здесь дозоры на каждом шагу, однако на протяжении дальнейшего пути мы никого не встретили. Я слышала, как один из проводников что-то недовольное говорил по этому поводу, но его приятель только проворчал, что дескать они оказались самыми преданными псами, а остальные попросту попрятались от холода.
Холодно было неимоверно. Воздух обжигал, колол щеки, снег громко скрипел. Из сумрака леса долетел какой-то звук — не то вскрик человека, не то рык зверя. Он взволновал наших провожатых, но я не обратила внимания. Огромный полу засыпанный снегом куб старой виллы с осыпавшимися зубьями, был прямо перед нами. Я видела пролом в стене, служивший входом, и сейчас для тепла занавешенный шкурой. Пройдя под нее, я различила в полумраке ведущие вниз ступени.
Стражи и Утрэд остались снаружи, но Ральф взял меня за руку и начал спускаться. Впереди стал различим проем низкой арки. Вход под ней был полузавален грудой камней. Перебираясь через нее, я едва не застонала, так у меня заныла поясница. Поначалу ничего не могла разглядеть в полумраке, только слабо рдеющую кучу угольев посредине. Потом кто-то зажег факел и я увидела лежавших кто где спящих. Шагу нельзя было ступить, чтобы не потревожить кого-либо.
Но мое неожиданное появление быстро пробудило всех ото сна. Кто-то подбросил поленья на очаг. Я закашлялась от дыма. Господи, как они только жили здесь все это время?
Среди обступивших меня людей я различила несколько знакомых лиц. Узнала толстую физиономию Бранда. На любу его сажа, волосы всклокочены, глядит удивленно.
— Силы небесные! Гита Вейк, неужели вы проделали такой путь… Да еще в вашем положении. Зачем, ради всего святого?
Они столпились вокруг, а я в первый миг так плохо почувствовала себя среди спертого воздуха и дыма, что слова не могла молвить.
Расталкивая остальных, вперед вышел Хорса.
— Никак шлюха Эдгара явилась. Что умолять за своего соблазнителя пришла, или надумала тут рожать?
Он захохотал, кто-то присоединился к нему.
И тут откуда-то из-за спин выскочила Элдра. Такая же грязная, как и остальные, растрепанная, но к своему удивлению, я увидела топор у нее за поясом. Она прикрикнула на остальных, усадила меня на выступ стены.
— Вы что не понимаете, только крайняя нужда могла вынудить леди Гиту пуститься в путь в ее состоянии? — гневно говорила она, даже отталкивала столпившихся саксов.
Я постаралась говорить, как можно увереннее. Сказала, что люди короля Генриха рано или поздно выкурят их отсюда, как охотники выкуривают барсуков из нор. Однако у мятежников еще есть надежда закончить все миром. В поджигании мятежа нет вины саксов, его начали нормандские рыцари графини Бэртрады, и у меня есть свидетель, который может подтвердить мои слова. Причем он готов это сделать не только перед саксами, но и в присутствии посланцев короля. Поэтому им лучше все же поехать в Гронвуд, как им предлагал эрл Эдгар, и только так этот мятеж останется без роковых последствий.
Мне трудно было подбирать нужные слова, я была сильно утомлена. Но они все же прислушались, стали расспрашивать. И тут Хорса велел всем заткнуться, сказал, что видимо сам Эдгар послал меня сюда с этой ложью, что я хочу заманить их в ловушку, так как я предана Армстронгу как собака. Они же свободные саксы, они познали свою силу и не сдадутся без боя.
Я словно слышала его давнишние речи в башне Тауэр-Вейк. Хорса оставался верен себе, своим воинственным понятиям о чести и свободе добытой в бою. Ему нужна была слава, даже ценой жизни. Своей или этих людей — не важно. Мне это казалось абсурдным. Но я не могла не заметить, что его речи зажигательно действуют на людей. И многие из присутствующих саксов, особенно самые молодые, поддались его влиянию, воинственно зашумели, стали стучать оружием.
Отчего вдруг они разом умолкли — я поняла не сразу. Просто удивилась вмиг наступившей тишине, заметила, как все застыли, устремив взгляды на что-то за моей спиной. Отведя в сторону меховой капюшон, я оглянулась. Сначала различила лишь силуэт вновь прибывшего за низкой аркой, видела богатый плащ светлого меха, блеск застежек у горла. Потом он, склонясь под низким сводом, вошел, поднялся на груду камней у входа. Перед нами был Эдгар.
В первый миг никто не мог вымолвит ни слова. Потом с резким лязгом люди повыхватывали оружие. Но Эдгар быстро протянул руки ладонями вперед — старинный жесть упреждения, что он без оружия и у него мирные намерения. И никто не тронулся с места.
Я смотрела на Эдгара во все глаза. Как давно мы не виделись! Я узнавала эту гордую посадку головы, падающую на глаза волнистую прядь отросших каштановых волос, твердый рисунок подбородка. И вдруг, испугавшись, шарахнулась в сторону, стремясь спрятаться за спинами.
