Замок тайн - Вилар Симона (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
Когда она прискакала к жилищу Мэг и не нашла там никого, то поняла, куда толпа фанатиков потащила свою жертву для самосуда. Ни в одно из поселений они бы не решились явиться, опасаясь вмешательства властей. Следовательно, было лишь одно место, где они могли совершить казнь: древний храм друидов сам по себе вызывал у народа трепет и почтение. Там ведь еще в старину приносились жертвы. И Рэйчел, погоняя лошадь, неслась к Каменному кольцу. По сути, ее вел не разум, а интуиция. Ей нужно было скакать в Стоунхендж.
Еще издали она увидела золотистый свет над темными гигантами равнины. Огромные каменные арки кромлеха казались черными на фоне горевших внутри кольца огней. И там, под камнями, происходило какое-то движение, метались тени. Рэйчел подстегнула лошадь. Тут случилось то, чего девушка подсознательно опасалась всю дорогу. Ее лохматая лошадь споткнулась, резко полетела через голову, и Рэйчел была с силой отброшена прочь. Это спасло ее от участи быть придавленной тушей животного, но тем не менее от удара о землю она лишилась дыхания.
С трудом различив, как лошадь поднялась и затрусила прочь, Рэйчел лежала какое-то время оглушенная, потом стала тяжело подниматься. Пошатываясь, она встала на четвереньки. Голова гудела, но она была уже так близко от Стоунхенджа, что могла различить тот хриплый рев, которым толпа обычно начинает свои свирепые расправы и глумления. Эти звуки словно подстегнули Рэйчел, придали ей сил. Сжав кулаки, она быстро пошла вперед:
Ее появление заметили не сразу, вначале она слилась с обезумевшей, вопящей толпой никем не узнанной. Собравшиеся были словно не в себе и потрясали факелами; в центре пылал костер из вереска, слышались вопли, проклятия, но все же большая часть присутствующих, охваченная религиозным фанатичным пылом, пела, вернее, орала, псалом:
…И сердце верное твое
Пусть силы грешной не боится!
Блеснет архангела копье —
И дело правых разгорится.
Рэйчел не узнавали, толкали. У нее сильно кружилась голова, отчасти после падения, отчасти благодаря той нервозной, почти безумной атмосфере, которая царила среди каменных монолитов. Люди, одетые во все черное, с искаженными фанатичной ненавистью, озлобленными лицами, сейчас, в неровном свете огней и отблесках луны, выглядели скорее выходцами из преисподней, нежели обычными добропорядочными пуританами. В самой толпе было нечто жуткое. Обыкновенные люди словно превратились в диких зверей, а цель, которая возбудила их и казалась праведной, заставляла творить жестокости. Рэйчел с трудом узнавала знакомые лица: увидела обычно приветливого трактирщика из Уайтбриджа, сейчас, с дубинкой и факелом в руке, более походившего на опьяненного злом убийцу; здесь была воинственная Сара Холдинг, настоящая фурия, с ее выбившимися из-под чепца космами и налитыми кровью глазами. А ее молоденькая дочь Рут почти визжала, находясь в полушоковом состоянии от охватившего ее приступа кровавой лихорадки. То, что они считали праведным гневом, скорее напоминало безумство пораженного болезнью стада.
Но вот какой-то здоровенный мужчина отошел, и Рэйчел увидела Мэг. Женщина стояла в одной рубахе, в какой ее, видимо, и выволокли из дома. Худая, с всклокоченными седеющими волосами, дико озиравшаяся, она и в самом деле сейчас была похожа на ведьму. Мэг стояла под одной из каменных арок Стоунхенджа со связанными за спиной руками, на ее шею накинули петлю, а длинный конец веревки перебросили через балку у нее над головой, и держали его двое здоровенных мужчин, ожидавшие только приказа потянуть. Собравшиеся глядели во все глаза на Захарию Прейзгода, стоявшего на огромном лежачем камне и сверху руководившего толпой. В своей широкополой шляпе и просторном женевьевском плаще он напоминал какой-то темный призрак и на своем возвышении казался особенно высоким, подавлявшим толпу и главенствующим над ней. Он тоже пел, но лицо его, в отличие от большинства присутствующих, было спокойным, почти достойным, только глубоко запавшие темные глаза горели властным блеском. Он был здесь главой, эти люди подчинялись ему, и он почти не скрывал торжества. Вот он поднял руки ладонями вперед, и толпа стихла. Воистину его власть над собравшимися была неоспорима.
— Дети мои! — воскликнул Захария. — Чего не сделаем мы для Господа, чего не совершим ради Его великой святости?! Не страшась греха, мы совершим богоугодное дело, когда повесим ее, и узрим, как нечистый вылетит из ее рта!
— Нет! — Рэйчел выкрикнула это, прежде чем поняла, что делает — она заметила, что Прейзгод готов подать знак к началу казни.
Растолкав толпу, она кинулась вперед.
— Остановитесь, ради Бога!
Ее появление возымело шокирующее действие. Толпа притихла, глядя, как эта молодая женщина с разметавшимися по плечам черными волосами кинулась вперед, стала отталкивать готовых взяться за дело палачей. Онемев, те отступили, да и толпа будто отхлынула.
Рэйчел повернулась к Прейзгоду. Глаза ее из-под спутанных волос метали молнии, кулаки нервно сжимались. Она была так хороша в этот миг, что присутствующие словно не признали в этой прекрасной фурии тихую, всегда скромную и сдержанную дочь Робсарта, с которой привыкли считаться, хотя и делали за ее спиной предохраняющий жест.
— И вы станете внимать ей? — почти выкрикнул Прейзгод диким голосом. — Вы подчинитесь ей, отступники, когда наша карающая длань уже поднята? Меч Господа и Меч Гедеона! — проорал он библейский клич. — Да пребудут с вами силы небес, дети мои! И помните: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для царства Божия!»
О, говорить преподобный Захария Прейзгод умел! А главное, от него словно исходили какие-то магнетические волны, от которых толпа вновь стала приходить в неистовство. Опять послышались крики и проклятия. Рэйчел сама, как завороженная, не могла отвести взгляд от проповедника. Она дрожала и даже ощущала, как шевелятся волосы у нее на голове. Кольцо вокруг сужалось, казалось, фанатики вот-вот бросятся на нее. Но она словно не замечала этого, глядя на священника, испытывая лишь беспомощность и ненависть!..
Сквозь гул девушка различила отчаянный вопль Мэг:
— Беги, Рэч, беги!..
Но он оборвался столь резко, что Рэйчел поняла, что случилось. По знаку Прейзгода палачи потянули веревку, и тело Мэг поднялось в воздух, забилось в конвульсиях. Толпа вопила, ликовала, орала. Рэйчел же широко открытыми глазами глядела на тело своей молочной матери. Тут она закричала не своим голосом, а затем вдруг резко умолкла, и сделала то, что не должна, не имела права делать.
Она устремила свой взгляд на палачей и толкнула… ударила их взглядом. Изо всех сил. Она и не знала всей силы того, что таилось в ней. Но удар был так силен, что оба дюжих молодца отлетели прочь. Выпустив веревку, они кубарем покатились по земле и остались лежать, оглушенные.
Тело Мэг упало на землю. Она еще билась. И Рэйчел, забыв обо всем на свете, кинулась к ней.
Мэг была еще жива. Но глаза ее вылезли из орбит, язык высунулся изо рта, она задыхалась и билась, суча ногами. Рэйчел, срывая ногти, напрягая всю силу рук, стала развязывать узел, рвать его, стремясь ослабить петлю. Она заплакала, когда ей это удалось, и Мэг со стоном, задыхаясь, втянула воздух. Но глаза ее закрылись.
— Мэг! Мэг! Ты слышишь меня? О, ответь, Мэг!
Рэйчел показалось, что голос ее звучит необыкновенно громко. Так оно и было в наступившей тишине. Толпа безмолвствовала, объятая страхом и трепетом. Сейчас все видели силу ее колдовства. И даже те, кто не понял, что произошло, умолкли, растерянные и сбитые с толку.
Рэйчел склонилась к Мэг, обняла ее, тихонько баюкала.
— О, моя Мэг! Ты жива. Я все же сделала это.
И тихо, как шелест травы, прозвучал шепот Мэг:
— Зачем, девочка?.. Ты погубила себя. А мне это горше смерти.
Рэйчел еще не понимала, что случилось. Но эта тишина, эти взгляды, которые она ощущала На себе, точно порыв ледяного ветра, заставили ее оглянуться. Люди смотрели на нее. С гневом и ужасом, и не понять было, чего больше. В неровном свете огней они показались ей какими-то совершенно нереальными, жуткими призраками. Они напугали ее, и она прижала к себе Мэг, словно ища у той защиты. Но Мэг была слаба и беспомощна, а у Рэйчел сил уже не оставалось.
