Великолепный - Барнет Джилл (серия книг .txt) 📗
Его слишком долго откапывали. Любой на его месте давно бы уже умер. Некоторые даже утверждали, что уж лучше бы Меррик отправился на тот свет, поскольку после обвала он разом лишился способности двигаться и мыслить и больше походил на бревно, нежели на живого человека.
Клио, однако, сдаваться не собиралась и готова была выцарапать глаза каждому, кто не верил в выздоровление ее мужа.
Она взяла со стола кусок белой материи, намочила его в небольшой миске, наполненной кипяченой водой, и аккуратными, легкими, как прикосновение пера, движениями смочила ему губы и протерла лицо. Ту же самую операцию она проделала с его руками и ногами. Неожиданно ее мысли вернулись к той самой ночи, когда они с Мерриком впервые спали вместе. Помнится, Меррик тогда говорил, что он ее «ангел-хранитель»... А еще тогда они мерялись – у кого пальцы на ногах длиннее. Глупо, конечно...
Клио взглянула на его безжизненные ступни и едва не разрыдалась. Посидев с минуту, чтобы немного успокоиться и унять дрожь в руках, она наклонилась к мужу и коснулась губами его безжизненных губ. Ее поцелуй был легким и нежным. Собственно, она просто хотела еще раз убедиться, что Меррик дышит. Его грудь ровно поднималась и опускалась, хотя дыхание, конечно, было поверхностным.
Сo стороны можно было подумать, что ее муж погрузился в глубочайший сон, от которого никак не мог пробудиться. «И еще неизвестно, пробудится ли когда-нибудь», – мрачно подумала Клио. Она смотрела на него, не отрываясь, будто опасалась, что в тот момент, когда она отведет глаза, Меррик перестанет дышать.
Между тем, хотя Меррик и продолжал дышать, жизнь медленно из него уходила. Понемножку, по капельке, но Клио тем не менее чувствовала, что это происходит каждый день и процесс этот скорее всего необратим.
Клио протянула руку и накрыла ладонь мужа своей маленькой ладошкой. Она сплела его пальцы со своими в тайной надежде, что таким образом ей удастся удержать его на этом свете – рядом с ней. Клио верила – неизвестно почему, – что пока она будет держать его за руку, смерть не посмеет к нему приблизиться.
– Меррик, – едва слышно прошептала она, поскольку ей хотелось как можно чаще называть его по имени. – Я люблю тебя. Не покидай меня. Продолжай сражаться, ведь ты же великий воин! И не вздумай проиграть эту битву, поскольку она самая важная в твоей жизни. Ради меня, Меррик, ради нас обоих и нашей любви молю тебя, не опускай меч!
Повинуясь внезапному порыву, она прижала его ладонь к своей теплой груди, словно вдруг уверовав, что он сможет набраться от нее жизненных сил. От отчаяния у нее рождались иногда подобные идеи, которые объяснению не поддавались.
Однако чем больше времени она проводила рядом с его постелью, тем глубже в ее сознание проникала ужасная мысль: прежним Мерриком это неподвижное существо не станет никогда...
Клио изо всех сил сжала ладонь Меррика, пристально вглядываясь в его лицо в надежде получить от него какой-нибудь знак, хотя бы намек на то, что он снова к ней вернется. Ничего! Сколько бы она ни сжимала его руку, что бы ему ни говорила, Меррик никак не реагировал и столь желанного знака ей не подавал.
Клио тихонько заплакала. Слезы текли по ее щекам двумя прозрачными ручейками и капали на вышитый ворот платья, а грудь разрывали глухие, сдерживаемые рыдания.
Странно, но в тот момент, когда Меррика завалило, слез у нее не было. Тогда все до единого, кто был рядом, и она сама в том числе, как сумасшедшие врывались в землю, чтобы откопать его – похороненного под слоем жидкой грязи. Да и потом она слишком за него боялась – настолько, что даже не осмеливалась плакать вплоть до недавнего времени.
Наверное, Клио стало бы легче, если бы она знала, что Меррик все эти дни говорил с ней – мысленно, потому что по-другому не мог: «Я слышу тебя, любовь моя. Слышу, как ты плачешь. Кажется, что ты от меня очень далеко – на другом конце света... Несчастная юная женщина, которую заперла в башне жестокая судьба-тюремщица! У меня нет ни сил, ни возможности до тебя добраться... И почему так вдруг вышло, что я не могу двигаться?!
Смешное, должно быть, зрелище – рыцарь, который не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Я воин, я должен сражаться... Но как мне вести бой, если я не в состоянии двигаться? Мое тело не желает подчиняться командам, я его не чувствую. Не знаю даже, есть у меня руки-ноги или их нет вовсе. Я и говорить-то не могу. Такое ощущение, что голова моя живет своей собственной жизнью – отдельно от тела. Можно подумать, что от меня вообще ничего не осталось...
Но это не так. Я все еще живой. Я здесь, на земле, рядом с моей Клио. Не плачь, девочка. Я все еще рядом с тобой».
Клио знала, что слуги давно уже считают ее сумасшедшей, но ей было на это наплевать. Сейчас она хотела одного – вымыть Меррику голову, смыть с его волос грязь и запекшуюся кровь, которые денно и нощно напоминали ей о том, что он перенес, и о всех его страданиях – прошлых и нынешних. Она решила, что в таком состоянии – весь в крови и грязи – Меррик оставаться больше не может и не должен. Клио как раз поставила на столик большой кувшин с горячей водой, когда в дверь постучали.
– Войдите, – сказала Клио, снова усаживаясь на стул рядом с кроватью.
В комнату вошел Роджер.
– Что-нибудь случилось? – встревожено спросила Клио.
Роджер, как всегда, одарил ее ослепительной улыбкой и подошел к кровати. Довольно долго он стоял у изголовья, неотрывно глядя на друга. При этом по выражению его лица трудно было понять, о чем он думает.
– Мне донесли, что вы собираетесь вымыть Меррику голову, – произнес, наконец , рыжеволосый рыцарь.
Клио сразу внутренне ощетинилась, приготовившись дать отпор любым насмешкам.
– Да, – коротко ответила она, наливая воду из кувшина в деревянный умывальный тазик.
Однако ее затея, судя по всему, нисколько не насмешила Роджера.
– Ну, вот я и подумал, что вам, возможно, понадобится помощь, – сказал он.
Клио подняла на Роджера удивленный взгляд.
– Спасибо. От помощи я не откажусь. Если вам не трудно, подержите его за плечи. Ага. Вот так – в самый раз.
Роджер поддерживал друга за плечи, а Клио терла волосы Меррика мылом, тряпкой и промывала водой до тех пор, пока они снова не засияли, как вороново крыло. Тогда Клио отставила умывальный тазик в сторону, а обернувшись, обнаружила, что Роджер вытирает густые волосы Меррика полотенцем. Неожиданно Роджер заметил, что Клио смотрит на него в упор, и покраснел как мальчишка, которого застали за какой-то проказой. Сунув ей в руку полотенце, он смущенно произнес:
– Держите. Я, наверное, занялся не своим делом: вы, очевидно, хотите высушить ему волосы сами...
Клио улыбнулась:
– Спасибо вам, Роджер.
Тот пожал плечами, снова взглянул на Меррика и пробурчал:
– Не за что.
Роджер уже собирался уйти, но Клио вдруг окликнула его.
Он обернулся и вопросительно на нее посмотрел.
– Я ужасно вам благодарна, Роджер. И не только за это, – она указала на взлохмаченные волосы Меррика, над которыми его друг основательно потрудился. – Прежде всего я благодарна вам за заботу – о нем.
Роджер кивнул и, не сказав больше ни слова, вышел.
Клио на секунду прикрыла глаза. Она устала – и не столько от долгого сидения у изголовья мужа, сколько от борьбы за его разум и жизнь. А этой борьбе, казалось, не предвиделось конца.
Чтобы хоть немного отдохнуть, Клио прилегла рядом с Мерриком и сама не заметила, как задремала.
Именно по этой причине она обнаружила, что Меррик открыл глаза, только когда проснулась.
42
После того как хозяин замка пробудился от крепкого, едва ли не смертного сна, в Камроуз доставили лекарей из Лондона. Меррик определенно стал подавать признаки жизни. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Прежде всего он время от времени открывал глаза. Он мог сидеть, если его сажали, и даже стоять, если его ставили в вертикальное положение; мог глотать различные жидкости – бульон, воду и даже вино.
