Моя прелестная роза - Патни Мэри Джо (книги хорошего качества txt) 📗

Глава 31

День выдался очень утомительный, поэтому Розалинда была рада, что родители решили не ездить в «Друри-Лейн». Через два месяца они будут жить в Лондоне и смогут ходить в театр, когда захотят, по крайней мере до открытия «Атенеума». А это, вполне возможно, произойдет в конце зимы, после того как будут проведены все подготовительные работы и широко прорекламировано возобновление спектаклей.

После ужина мужчины остались в столовой, чтобы поговорить о делах за бокалом портвейна, а Розалинда с Марией удалились в гостиную. Она была рада побыть наедине с матерью, ибо Фицджералды согласились остаться всего на две ночи.

— Я просто жду не дождусь, когда закончится сезон и мы сможем навсегда переехать в Лондон, — сказала Мария, расхаживая по гостиной. Она выглядела такой же молодой, как в тот день, когда подобрала Розалинду на набережной. — Иметь собственный дом, Роза! Театр в Лондоне, в котором мы сможем ставить все, что захотим, и достаточно денег, чтобы можно было спокойно дожить до того времени, когда все утрясется и наладится. Стивен не просто спаситель, он наш ангел-хранитель.

Удобно устроившись на диване, Розалинда снисходительно улыбалась. Можно было подумать, что из них двух она старшая.

Мария повернулась к ней, и в ее глазах заблестели шаловливые огоньки.

— Однако тебе нужно беречь мужа. Ты цветешь, а он выглядит очень неважно. Ты должна помнить, что мужчины — слабые существа. Им не так легко выдержать то, что выдерживают женщины в спальне.

Радость, которую испытывала Розалинда от встречи с родителями, лопнула словно мыльный пузырь от этого напоминания о жестокой реальности. Слезы, которые копились все эти дни, прорвались судорожными рыданиями.

— В чем дело, милая? — с тревогой спросила Мария. — Вы с мужем хорошо ладите. Это нетрудно понять по тому, как вы смотрите друг на друга.

— Он… он умирает. — Роза попыталась взять себя в руки. — Я знала об этом еще до нашей свадьбы, но, мама, я не представляла, что мне придется так плохо. — Слезы полились еще сильнее.

Розалинда выплакала всю скопившуюся в ней боль. Хотя мать и ничем не могла ей помочь, то, что она наконец смогла излить свое горе, было для нее большим облегчением. Когда слезы наконец иссякли, она хриплым голосом сказала:

— Но у меня есть и одна хорошая новость. Я жду ребенка.

— Это и впрямь замечательная новость, Роза. Это должно быть большой радостью для вас обоих.

— Я еще не сказала Стивену. Хочу быть полностью уверенной.

— Расскажи мне, какие признаки ты замечаешь? — велела мать.

Розалинда послушно перечислила все перемены, происходившие в ее теле, не забыв упомянуть о глубоком внутреннем убеждении. В конце концов Мария удовлетворенно кивнула:

— Ты, несомненно, в положении. Бог даст, у тебя будет хороший здоровый ребенок, который сможет отвлечь тебя от горестных мыслей.

Ее озарила неожиданная мысль:

— Господи, если родится мальчик, с первого же своего вдоха он станет следующим герцогом. — Она покачала головой. — Подумать только, мой первый внук — герцог. Хорошо, Роза, что ты отыскала своих знатных родственников. Если Стивен все-таки умрет, тебе понадобится их поддержка, ради ребенка ты должна свободно вращаться в высшем обществе.

Мария пришла к этому выводу куда быстрее, чем Розалинда.

— Уэстли были так добры ко мне. — Она взяла Марию за руку и сказала, стараясь, чтобы ее голос не звучал жалобно: — Но ведь ты все равно моя мама, правда?

— Ну конечно, Роза. — Мария улыбнулась так тепло, что у Розалинды полегчало на сердце. — И всегда ею буду. Всегда-всегда.

Как ни приятно было общество Фицджералдов, после их отъезда Стивен почувствовал облегчение. Их жизнерадостность утомляла его, он остро осознавал необходимость беречь свои силы. Когда он вместе с Розалиндой, махая рукой, провожал ее родителей, его больно поразила мысль, что он никогда больше их не увидит. Каждый день приносил с собой новые потери.

После того как карета скрылась из виду, Розалинда повернулась к нему с улыбкой.

— Я должна поехать в Кассел-Хаус пообедать с двумя своими новыми тетями. — Она подставила ему лицо для поцелуя. — А сегодня вечером я скажу тебе что-то очень-очень важное.

Несколько мгновений он держал ее в объятиях. Хотя страсть и шла на убыль, он очень дорожил ее близостью и жалел, что она будет несколько часов отсутствовать. Но у него было много дел.

После того как Розалинда уехала, он уединился в своем кабинете, приказав, чтобы его не тревожили. Настало время подумать о своих общественных обязанностях. Он был лордом-лейтенантом [9] Сомерсетшира, попечителем двух школ, доверенным лицом Британского музея, не говоря уже о многом другом. Одно из преимуществ медленного умирания то, что он может спокойно уладить все свои дела. Преимущество неожиданное, но все же преимущество. И чем скорее завершит он эти дела, тем скорее они смогут вернуться в аббатство.

Боль в этот день была особенно сильная. И чтобы сохранить ясность мысли, он принял две пилюли. После чего принялся просматривать горку бумаг, оставленных для него секретарем. Учитывая, что все так аккуратно подготовлено, он надеялся закончить работу к концу дня.

Приступ, как обычно, начался неожиданно, в перерыве между просмотром двух документов. Он замер, чувствуя, как боль спускается по пищеводу в желудок и далее. Руку стиснул сильный спазм, гусиное перо переломилось. Он согнулся в три погибели, и его стало неудержимо рвать. Хорошо, что он велел не беспокоить себя. Несколько часов никто не войдет в кабинет. И у него будет достаточно времени, чтобы привести себя в порядок.

Он приподнялся, опираясь одной рукой о стол, чтобы перейти на диван в другой стороне кабинета. Но голова у него закружилась, ноги подкосились, и он рухнул на пол.

Он лежал на боку, не в состоянии пошевелиться, чувствуя, как боль разрывает его внутренности. Неожиданно для самого себя он начал терять сознание. Когда мир потемнел у него в глазах, он с удивлением и яростью подумал, что не может, не должен умереть сейчас, сегодня. У него остаются еще три недели. Если можно, конечно, полагаться на предсказание Блэкмера.

Это была его последняя мысль, перед тем как кромешная тьма затопила его сознание.

— Стивен!

Голос Розалинды рассеивал обволакивавшие ею клубы темного тумана. Она стояла рядом с ним на коленях, и лицо ее было белым как полотно.

Он слышал, как тихо шелестит ее нижняя юбка. Чувствовал, как ее теплые пальцы нащупывают его пульс. Ее запах, запах душистых цветов, ласкал его обоняние.

— Еще.. жив. — с трудом выговорил он.

— Слава тебе, Господи! Когда я вошла и увидела тебя лежащим на полу — Она не договорила. Ее глаза блеснули слезами. — Можешь ли ты с моей помощью подняться в спальню?

Обдумывая ее слова, он вдруг понял, что границы его мира отныне ограничены стенами этого дома. Он даже не может поддерживать видимость нормальной жизни. Вряд ли когда-нибудь он увидит аббатство. О Господи Иисусе! Вряд ли он сможет еще предаваться любви с Розалиндой. Кто знал, что его последний час так близок.

Смиряясь с жестокой действительностью, он сказал хриплым шепотом.

— Нет. Позови… двух лакеев.

Она встала и несколько раз громко позвонила в колокольчик. Затем вернулась и, опустившись на колени, стала вытирать платком пот с его лба.

Когда прибежали лакеи, она отдала им необходимые распоряжения. Голос ее как будто бы звучал спокойно, но он чувствовал затаенную в нем дрожь.

Молодые лакеи были сильно потрясены и встревожены, увидев своего хозяина в таком состоянии. Они подняли его очень бережно. Вот что значит хорошо платить слугам, в полузабытье подумал Стивен.

Пока его несли наверх, он боролся с полным беспамятством. Прежде чем положить в постель, на него надели ночную рубашку. Видимо, потому, что он весь дрожал от холода. С тех пор как женился на Розалинде, он еще ни разу не надевал ночной рубашки.