Государева охота - Арсеньева Елена (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt) 📗
— Вы живы, ваше величество, и, даст Бог, поправитесь.
Лопухин закашлялся.
— Чего перхаешь, Степан Васильевич? — чуть слышно спросил Петр. — Тут не продохнуть, а ты кашляешь. Окошко отворите, а? Дохнуть разу нечем. Дурно мне...
Остерман оглянулся. Лопухин сидел на корточках у печи и смотрел на него, чуть приоткрыв рот. Остерман пожал плечами:
— Ну что я могу поделать с волею вашего величества? Этого было достаточно, чтобы Лопухин поднялся с корточек, постоял некоторое время согнувшись, разминая колени, а потом боком, словно крадучись, приблизился к окну и дернул створку во всю ширь.
Наружу вырвался клуб пара, а в комнате вмиг сделалось прохладнее.
— Ого! — тихо засмеялся Петр. — Хорошо как! Нет... — Голос его вдруг упал. — Нет, студено. Закрывайте.
Лопухин с силой захлопнул окно.
— Степан Васильевич весьма послушен воле вашего величества, — усмехнулся Остерман. — А теперь, пока не воротился доктор и не начал бранить нас за непослушание, примите-ка лекарство.
— Лучше бы мозельского али пива, — пробормотал юноша, которому до смерти надоело горькое питье, которым его потчевали.
— Думаю, Степану Васильевичу и сейчас ничего не останется, как подчиниться, — сговорчиво кивнул Остерман.
Он отвернулся от постели и вынул из кармана на груди плоский розовый флакон с золотой пробкой. Подал его Лопухину, стараясь, чтобы больной ничего не видел. Впрочем, император лежал с закрытыми глазами и думал, что зря он, наверное, надышался этого студеного январского воздуха. Как бы те было худа!
— Довольно будет пяти капель, — сказал Остерман. — Вполне довольно.
Лопухин прошел за ширму, где стоял столик со склянками. Небрежным движением сдвинул их, освобождая место для стакана. Налил туда вина из высокой узкогорлой бутылки, нажал на золотую крышечку и резко повернул ее против часовой стрелки. Наклонил над стаканом флакон и вылил туда пять капель темной, пряно пахнущей жидкости.
Собственно, там и оставалось-то всего лишь пять капель. Но и этого вполне хватило, чтобы Россия лишилась своего государя...
Наутро сыпь в ужасающих размерах высыпала в горле и в носу больного. Жар настолько усилился, что никто теперь не сомневался в страшном исходе.
18 января Алексей Григорьевич Долгорукий, осунувшийся, мрачный, на себя непохожий, приехал в Лефортовский дворец, отыскал сына и спросил:
— Где у тебя духовные?
— Здесь, — князь Иван похлопал себя по груди.
— Показывал кому?
— Христос с вами, батюшка. Его императорское величество без памяти лежит.
— Ладно, — буркнул Алексей Григорьевич. — Давай сюда, чтобы тех духовных никто не увидел и не попались бы они никому в руки.
Князь Иван сунул отцу оба списка.
За спиной раздались шаги. Долгорукие воровато оглянулись. Генерал-майор Кейт, прямой, спокойный, прошествовал мимо них, направляясь к опочивальне государя. Все знали, что Остерман иногда выходит от больного и о чем-то совещается с Кейтом.
— Чего им тут надо, воронью иноземному? — проворчал Алексей Григорьевич и устало добавил: — Ох, завтра число какое, помнишь? 19 января. Завтра бы венчались они, но, видно... Ладно, прощай, Ванька. Поехал я домой. А ты тут еще побудь. Вдруг да смилуется Господь...
Но Господь не смиловался над больным мальчиком. Состояние здоровья государя было признано окончательно безнадежным. Его причастили Святых Тайн, и три архиерея совершили над ним таинство елеосвящения.
Остерман стоял у изголовья неотступно, умирающий беспрестанно звал его по имени, словно просил о чем-то. О чем?..
В ночь на 19 января наступила агония. Во втором часу ночи Петр вдруг приподнялся на постели, крикнул:
— Запрягайте сани, я еду к сестре!
Откинулся на подушки и испустил дух.
Услышав об этом, Иван Долгорукий пробежал по дворцу с обнаженной саблею в руке, крича: «Да здравствует императрица Екатерина!» Не встретив ни в ком поддержки, он воротился домой и приказал отцу сжечь оба списка завещания.
Январь 1730 года
Из донесений герцога де Лириа архиепископу Амиде. Конфиденциально:
"Ваше преосвященство, один купец отправляется в Данциг, и я пользуюсь этим случаем, чтобы сообщить королю нашему государю о несчастии, причиненном этой монархии преждевременной смертью царя, который скончался ныне в полчаса второго пополуночи. Его преемницей уже провозглашена вдова — герцогиня Курляндская, к которой с этим важным известием уже послан князь Василий Долгорукий, министр Верховного совета.
Я хотел тотчас же послать с этим известием курьера, но мне не дали ни почтовых лошадей, ни паспорта, как это сделали и с Братиславом. То и другое нам обещали дать через три дня, и тогда сказанный курьер отправится с подробным известием обо всем. Между тем я счел нужным написать вам это письмо в том предположении, что, может быть, купцу удастся проехать русские владения и его величество король скорее получит столь важное известие".
Эпилог
В феврале 1730 года на русский престол взошла императрица Анна Иоанновна. Ее кандидатуру предложил (по совету барона Остермана) самый влиятельный член Верховного тайного совета князь Дмитрий Голицын, уверенный, что Анна, из желания царствовать, согласится на некоторые «кондиции», ограничивающие ее самодержавную власть. Однако 28 февраля Анна разорвала «кондиции» и объявила себя самодержавной императрицей. Уже 4 марта она уничтожила Верховный тайный совет и восстановила Правительствующий сенат.
Анна Иоанновна не была подготовлена к роли, которую ей пришлось сыграть на российской сцене. Она предпочитала предоставить реальную власть людям, которым могла доверять всецело, как своим единоверцам. Внешняя политика во время ее царствования находилась в ведении барона Остермана, делами церковными руководил Феофан Прокопович, войсками начальствовали Миних и Ласси, внутренними делами управлял Бирон...
Получив власть, Анна Иоанновна жестоко расправилась с теми, кто более всего выступал против ее призвания на царство: с князьями Долгорукими.
Семья Алексея Григорьевича, в том числе князь Иван с молодой женой Натальей Борисовной, была лишена всего состояния, прав и отправлена в ссылку в тот самый Березов, где некоторое время назад умер свергнутый их же усилиями Алексашка Меншиков. Алексей Григорьевич даже встретил там сына и дочь Меншикова, которые вскоре вернулись в Петербург. А Долгорукие остались... Алексей Григорьевич и жена его так и умерли в Березове после четырех лет ссылки. Государыню-невесту теперь называли разрушенной невестой. Саксонский посланник Лефорт в одной из своих депеш в марте 1730 года написал, ерничая: «Девственная невеста покойного царя счастливо разрешилась в прошлую среду дочерью...»
Судьба этого ребенка неизвестна. Сама же Екатерина жила а Березове до тех пор, пока новое дознание не вскрыло участия Долгоруких в подлоге государева завещания. По указу Бирона Екатерина была сослана на Бел-озеро, в Воскресенский Горицкий девичий монастырь. Вступив на престол в 1741 году, Елизавета Петровна вернула свою прежнюю соперницу в Петербург и пожаловала ее фрейлиной. Екатерина вышла замуж за графа Александра Брюса, но умерла, не прожив с ним и года. Ее сноха Наталья окончила жизнь монахиней, с именем Нектария, во Фроловском женском монастыре в Киеве. Постриглась она по своей воле, после того, как в 1739 году пережила жестокую погибель любимого мужа.
Князь Иван Алексеевич был казнен в версте от Новгорода, близ Скудельничьего кладбища. На эшафоте, где смешалась кровь обезглавленных Ивана Григорьевича, Сергея Григорьевича и Василия Лукича Долгоруких, вслед за ними четвертовали бывшего фаворита. Смерть он встретил с необыкновенной твердостью и мужеством.
Из всех Долгоруких, замешанных в дело о подложной духовной Петра Второго, в живых остался только Василий Владимирович. Да и тот был сослан в Соловецкий монастырь за то, что знал о замыслах своих родственников, но не донес на них. Елизавета Петровна, крестным отцом которой он был, вернула ему звание фельдмаршала и назначила президентом Военной коллегии.
